Триста дней без тебя

Время едва перевалило за полночь, дома было темно и тихо. Хлопок входной двери показался оглушающим, Дайске зажмурился и выдохнул, неспешно скидывая обувь. Он продрог, пока добирался до собственной квартиры. Ночи стали холоднее. Нигде не было слышно голосов Тоору или Тошимасы. Наверное, спят. Дайске на всякий случай заглянул в гостиную, ожидая увидеть спящего Нишимуру, вольготно раскинувшегося по просторному лежбищу. К удивлению, он не обнаружил друга, а диван стоял собранным, лишь хаотично валялись по нему маленькие цветные подушки, призванные разбавлять общий колор интерьера. Андо не особо волновало, куда мог деться Тоору в начале ночи, даже если он пить пошел в гордом одиночестве. Взрослый мальчик, в случае трудностей позвонит. И не важно, что он не употребляет алкоголь. Дайске поднялся по ступенькам, замерев у двери в комнату Хары. Там тоже было тихо. Значит, действительно рано пошел спать. Пожав плечами, мужчина вошел в комнату. Несмотря на глаза, еще не привыкшие к сумраку комнаты, он нутром почувствовал, что что-то не так. Выключатель был под пальцами, стоит только нажать на гладкий пластик и увидеть все то, что могло случиться в его отсутствие. Но он не стал включать. Побоялся. Каору в комнате он не видел. От этого по телу пробежала паническая дрожь. Язык моментально присох к небу, и Дайске не смог выдавить из себя ни звука. А нужно было позвать, дать знать о своем присутствии, может даже обнадежить своим голосом. Ведь пугливый Као верил ему. Перед глазами всплыли картины недавнего срыва, как он позволил себе слишком многое по отношению к беспомощному. Может ли он теперь говорить о каком-то доверии. Едва эта мысль обожгла его сознание, как стало по-настоящему страшно. Кинувшись вперед в потемках, понадеявшись на свое зрение, Дайске тут же наступил на что-то гладкое и мягкое, чего просто не могло быть на полу. Взгляд вниз ничего не изменил, он ничего не увидел. Присев, провел ладонью наощупь. В ладони оказались волосы — длинные рассыпчатые пряди. По позвоночнику прокатилась холодная волна испуга, от которой его собственные волосы встали дыбом. От резкого подъема закружилась голова. Легкое опьянение еще не отпустило. Инстинкты вытянулись в тонкие натянутые струны. В эту секунду он услышал шорох со стороны штор. Окна были закрыты, поэтому это просто не мог быть сквозняк. Као, - отчаянно прошептал Дайске, больше всего желая услышать ответ. Но его, конечно же, не последовало. Некому было ответить. Короткий путь до окон показался вечностью. Казалось, будто чьи-то невидимые руки цепляются за него, не отпуская, не давая возможности добраться до цели. Это приводило в еще большее отчаяние. От неизвестности и страха хотелось плакать. На полу, запутавшись в тяжелую холодную штору, сжавшись от испуга, сидел Каору, взирая на мир стеклянным совершенно несознательным взглядом. Как раньше, когда его мир был сужен до размеров палаты в психиатрической клинике. Он не стал отталкивать Андо, когда тот, болезненно приземлившись на колени, сгреб любимого в объятия, прижав к себе. Штора натянулась и кое-где слетела с креплений, повиснув безобразным полотнищем. Дайске всего трясло, и никак не получалось справиться с собственными чувствами. Као с виду был целым и невредимым, только дрожал, как лист на ветру. И щеку щекотали кончики непривычно коротких волос. В неосознанном приступе беспамятства Каору просто отрезал их. Неровно, как придется, царапая кожу шеи острыми лезвиями. Дайске пока не видел всех последствий, но поспешно в потемках ощупывал мужчину на предмет возможных серьезных повреждений. Его захлестывала лютая ненависть ко всему миру и к самому себе в первую очередь. Посмел оставить бессознательное создание, так нуждающееся в нем. Чуть не натворил ошибок, от которых бы потом не отмылся. И полчаса назад радовался тому, что все же удалось избежать неверного шага. А реальность вновь подставила ему грубую подножку без предупреждения, ткнув носом в его настоящие проблемы, о которых он не подумал. Надеялся, что все сошло с рук. Глупец! Завидный идиот, каких поискать. - Прости меня... - на грани истерии шептал он, не в состоянии хоть на секунду отпустить Каору. Руки все шарили по замерзшему телу. Хватались за ледяные пальцы, пытаясь их согреть. По лицу от пережитого испуга потекли слезы. Казалось, что жизнь вновь стремительно проносится мимо него. Всего лишь шаг в сторону и все, больше он не вернет ничего. Не заслужил безграничного доверия Каору. Закрыл дверь перед собственной дочерью, которая всегда нуждалась в нем. Неудачник с клеймом на сердце. - Прости меня... Я умоляю тебя, - не ждал ответа от Каору. Зачем? Он сам уже вынес себе приговор «виновен», и в данную секунду вряд ли что-то или кто-то смог бы его переубедить в обратном. Каору подался к нему, проваливаясь в крепкие судорожные объятия, и тихо всхлипнул в ухо. От влажности дыхания пробежала дрожь, а по шее стекла его слеза. Наконец, и его отпустило напряжение ситуации. Дал волю эмоциям. Дайске баюкал Као, как маленького ребенка, раскачивая из в стороны в сторону, шепча сплошным потоком чушь. Не столько важен был смысл, сколько успокаивающие интонации. Голос, такой родной, знакомый, который даже снился, когда мир казался совсем незнакомым, и за него цеплялся, чтобы выбираться на поверхность вновь и вновь. И сейчас он вновь стал этой необходимой ниточкой наверх. Каору, измотанный собственным психозом и вспышкой эмоций, просто уснул, обмякнув в сильных руках. Этот факт Дайске осознал не сразу. Еще укачивал Као, пока не затекли бока, и не заломило спину. Даже после этого он не позволил себе хоть немного изменить позу. Это лишь малое наказание, которое он мог для себя придумать в данный момент. Лишь когда голова Каору безвольно стекла с его плеча на грудь, Андо понял, что Ниикура спит. Еще посидел в полной тишине и темноте, кусая губы и не думая совершенно ни о чем. Он устал настолько, что ни одной мысли не попадало в голову, выветриваясь на самой окраине сознания. Короткая часовая стрелка подползла к единице, когда Дайске, наконец, уложил Каору в постель, накрыв его одеялом и укутав, как маленького. Как всегда заботился об Акинару. Внизу тихо хлопнула входная дверь. Видимо, вернулся Тоору. Злость на самого себя у Дайске, так и не нашла выхода, поэтому сейчас он сорвался с места, вылетев на лестничную площадку и едва успев поймать дверь в их спальню, чтоб она не грохнула со всей силы, перебудив всех жильцов. К его вящему удивлению, в свете маленьких лампочек, лениво и как-то устало передвигался Тошимаса. С особой тщательностью он укладывал только что снятую обувь на полку. Поправлял шнурки, казалось, дай ему линейку, и он начнет ботинки по ней выстраивать. Голова его была опущена и спина непривычно сгорблена. Но Даю было глубоко плевать на подобные мелочи. Был бы он спокоен, наверняка бы сообразил, что Хара пребывает в самом паршивом настроении. Хотя, когда Андо уходил, друг был привычно весел. А сейчас было все равно. Тошимаса не успел среагировать, лишь поднял голову, заметив быстро спускающегося к нему Дайске. У него не было сил улыбнуться другу или что-то сказать. Сейчас хотелось лишь остаться одному. Но Хара даже шага по направлению к лестнице не сделал, когда друг налетел на него и с ходу дал под дых. Все внутри Дайске клокотало от беспомощности и гнева, вызванного этим фактом. Понимал уже сейчас, что Тоши не при чем. Не виноват он в том, что Дай не способен держать себя в руках. Не имеет отношения к его ошибкам. И вовсе не обязан быть сиделкой для Каору. Молодой мужик, который может сосредоточиться на себе. И все равно ударил, нисколько не щадя собственных сил. Хара от неожиданности и резкой боли согнулся пополам, ухватившись за живот. Но ему не дали отдышаться, рванув на себя и грубо приложив спиной к стене. Так, что затрещали пластиковые панели. Тошимаса закашлялся. - Что ты делаешь? - слабо простонал он, во все глаза глядя на друга. Бить просто так он не стал, будучи не в курсе, что же произошло. А Дайске не спешил объяснять, ударив снова. И опять в живот. Это было уже лишним. Хара мощным рывком подался назад, оттолкнув от себя неожиданного обидчика. Попятился, упершись спиной в стенку напротив. Только сейчас он заметил болезненное безумие в черных глазах напротив. Теперь бить в ответ стало совсем абсурдным, и он лишь умело увернулся от очередного нападения. Бурное детство, много драк во дворе, и он был заводилой. Ходил в секцию по самообороне. Так что уворачиваться умел отлично. Извернувшись, он обхватил сильное напряженное запястье Дайске, заломил ему за спину и прижал друга грудью к стене. Дернул на себя, и приложил к панелям снова. На этот раз лицом, чтобы остыл. Андо захрипел и попытался вывернуться. Дайске это удалось лишь потому, что держали его некрепко. А дальше завязалась настоящая драка. Андо был на взводе, Хара просто взбешен. И злился он вовсе не на агрессора. Объединенные горем, но не зная, что произошло друг у друга, они не щадили собственных сил, нанося сильные удары. Не жалели лиц и важных органов. Шипели, матерились в голос и стонали от боли, отползая на секунду, чтобы дать себе возможность отдышаться и ринуться вновь. Разняли их совершенно неожиданно — Дайске получил ногой со всей силы под дых, сложился пополам и скатился с Тошимасы. На грудь последнего, не особо церемонясь, приземлился тяжелый ботинок, придавив к полу, как жука. Над изрядно помятым с кровоподтеками лицом склонился злой, как черт, Тоору. От его взгляда все внутри Хары съежилось и заскулило, мгновенно смирнея. Дайске привалился к стене, небрежно вытирая лицо ладонью и недовольно глядя на нее. Он был уже спокоен. Тоши не дергался, но взгляд от разъяренного Нишимуры отвел, надеясь, что еще от него по роже он сейчас не получит. Хватило и Андо. - Придурки, - буквально выплюнул Тоору и убрал ногу, прямо в обуви направившись в гостиную и упав на диван.