Иная концовка романа "1984"

Минуло несколько сезонов - сколько точно, сказать затруднительно, потому что мало кто вёл счёт дням и вообще был уверен на момент поимки Уинстона и Джулии, чтo был 1984 год. Ведь каждый день здесь мало чем отличался от остальных, разве что новостями, которые наблюдались по монитору и новым пойманным сыщиками или полицией мысли мыслепреступником. Их становилось всё больше и больше, но, открою вам один небольшой секрет: всё больше и больше стали ловить не тех, кто им нужен. И это неслучайно. Среди них стали чаще появляться "строители будущего Океании", то есть дети, со странными записками, на которых были начерканы изречения, схожие с изречениями Голдстейна. Однажды какой-то ребёнок смело встал перед монитором и громко спросил: "А почему мы ни разу не видели Большого Брата? Он что, только придуманный?"       На следующий день ребёнок не пришёл в школу Сыщиков. Нет, с детьми обращались более мягко, им лишь читали лекции и показывали, что делают с такими как они в старшем возрасте . Конечно дети поддавались сразу же, и их сразу выпускали, но записывали уже в другую школу Сыщиков. Никогда не было такого, чтобы они повторяли свои старые ошибки. И тому ребёнку, который задал столь неаккуратный вопрос в столь неподходящем месте, прочли лекцию и легко развили в нём двоемыслие. Он, как и все, вышел оттуда полный любви к ББ. В нём не осталось ни капельки сомнения по поводу его существования. (P.s. не знаю, как это было в мыслях Джорджа Оруэлла, но в моём фике и Эммануэль Голдстейн, и Большой Брат будут существовать как реальные люди, а не как представители добра и зла).       ББ и Голдстейн были не так стары, когда заняли свои позиции в жизни Океании. Во время революции обе стороны потерпели много жертв и сравнялись, но множество факторов повлияло на скорейшее поражение Голдстейна... Первой и основной причиной стало стремление к развитию человека как индивидуалиста в обществе, ББ же считал, что обязателен коллективизм. В результате того, что Эммануэль не выискивал предателей среди своих единомышленников, в его рядах их появилось множество. У него был младший брат (Ныне О'Брайен), который страдал раздвоением личности. О'Брайен вёл дружбу с ББ, но предавать своего родного брата он не мог и не хотел. Помогал писать революционную литературу и был за мысли Голдстейна, правда, всего одной рукой. Второй рукой он поддерживал ББ. Это было конечно замечено - у О'Брайена случались неконтролируемые припадки, в которых он в беспамятстве кричал, что его брат предатель и восхвалял ББ. Голдстейну оставалось лишь качать головой и советовать младшему лечить такое отклонение, но обе личности О'Брайена заявляли о своей нормальности и очень обижались на "этакие оскорбления". Однажды случилось быть мирному разговору О'Брайена и ББ, где они успели обсудить раздвоение личности.       - Где-то сейчас, в глубине души я самый первый и самый верный последователь своего брата...       - Я и есть твой брат, ****. И чувства родства у тебя должны возникать только ко мне. Нет большей любви, чем любовь к Партии. Моей Партии. Запомни этот закон, - улыбнувшись, прервал своего собеседника Большой Брат.       - Да, я считаю так, но в одно время думаю о правильности теории Голдстейна, - сказал О'Брайен, а потом добавил с некой иронией. - Он считает, что я ненормальный и должен лечиться. Наверное, так оно и есть.       - Тебе вовсе не надо лечиться. Ты более чем нормальный! - внезапно воскликнул Большой Брат. - У меня возникла одна идея, которая должна прийтись тебе по душе...       - Неужели компромисс относительно Эммануэля?       - Не в коем случае. У меня есть кое-что получше. Ты станешь примером для нормального человека, пусть и не таким идеальным как я. С помощью "двоемыслия" людьми управлять будет легче. Человек будет безоговорочно верить в каждое слово Партии, да, именно верить, а не делать такой вид, даже если это грубо противоречит реальной действительности. Мои учёные будут разрабатывать раздвоение личности, и скоро мы выведем новую породу людей. И с детьми будем построже. Что может быть увлекательней для них, чем выслеживание инакомыслящих? Что может быть прекраснее, чем гимн и золотые слова Партии, вылетающие из их уст? - ББ слегка увлёкся и отошёл от темы, но затем снова вспомнил о О'Брайене. - Отбрось от себя все хорошие мысли о Голдстейне. Я знаю, поначалу будет сложно, но, зато что ждёт тебя впереди! Ты моментально станешь членом Внутренней партии, одним из тех, за которым последует вся страна. Ты сможешь обращаться с людьми средних и низших обществ как пожелаешь, ведь это здорово, когда, например, у тебя плохое настроение, а ты вымещаешь его на другом человеке, который тебе сделать ничего не сможет, более того, почувствует свою вину и воспримет твой гневный порыв как кару за свои грехи, ибо Партия - это Бог, которому должны поклоняться, верить и, которого должны любить. Другого понятия слова "любовь" не существует и не может существовать. Так что, твоя привязанность к Голдстейну - это не больше, чем просто привязанность. Умертви в себе все чувства к нему и будь готов убить его и подставить, если так прикажу я, Большой Брат.       - Я не смогу выполнить такой приказ, - моментально ответил О'Брайен. - Это свыше моих сил. Тем более, я представил себя на месте пролетария, на которого партийцы сливают свою ярость. Это называется аморальностью.       - Не обманывай себя. Я же знаю, ты так не думаешь. Не существует слова "аморальность", существует слово "зло", которое можно отнести только к врагу Партии. Ты ведь не животное, верно? В этой жизни нужно уметь вертеться, и жизнь будет к тебе менее беспощадна. Выживает сильнейший, понимаешь, о чём я говорю? Конечно ты не сможешь выполнить приказ так сразу, но начни хотя бы с мелочей. Например, продолжай писать литературу при всех, а за спиной уничтожай её. И будь добр, принеси мне один сборничек ваших анекдотов, - ББ ядовито усмехнулся. - Подумай, ****, какую дорогу тебе лучше выбрать - доживать в шикарных условиях остаток своих дней, любя и чтя Большого Брата, или разделить мучительную смерть вместе с предателями.       О'Брайен молча слушал и размышлял. ББ оказался прав - он действительно так не думал, но для чего-то решил показать себя человеком с душой...Для чего всё это? Кто этот Большой Брат, кто сумел попасть ему прямо в сердце? Да, когда-то ББ был его лучшим другом, но неужели он лишь изучал О'Брайена? Ведь мечтой детства О'Брайена было отношение людей как к превосходному человеку, а не как к психопату с раздвоением личности. Яд заполнял его разум через сладкие речи и обещания Большого Брата. Лишь выполнить задание...И сбудется его мечта! Искушение стало сильнее всякой морали и своего политического мнения. В эту минуту он хотел убивать, пытать таких, как Голдстейн, бежать на край света, гореть в пламени и тонуть в океане за Большого Брата. "Ты никто, Голдстейн. Ты посмел называть меня ненормальным. Даже смешно вспоминать сейчас эти моменты. Я пример человека, а ты его антипример. Так завещал ББ. И его слова во много раз побили твои".       Недалеко взрыв прорезал воздух и землю. Ракеты и самолёты Евразии заполонили небо. К шуму, дыму и копоти добавились крики людей, переполненные ужасом смерти.       - Уходи и помни, я всегда слежу за тобой! - сказал напоследок свою излюбленную фразу Большой Брат и отправился в противоположную сторону от небольшого взрыва.       Прошло немного времени до полного уничтожения Голдстейна. Да, О'Брайен стал выполнять миссии Большого Брата одну за другой и вот, пришла пора последней. Ему нужно было назвать время и координаты следующего собрания всех членов Братства (название оппозиционной организации Голдстейна). Дело, конечно, пустяковое, но О'Брайен долго не решался этого делать.       Это случилось вечером. О'Брайену удалось незамеченным вылезти из Западного лагеря (места, где жили участники организации были лагерями. Всего лагерей 4 - Северный, Южный, Западный и Восточный. Северным управлял сам Голдстейн, Западным - О'Брайен, Южным и Восточным - другие приближённые), конечно не без помощи одного из агентов ББ, который тоже занимался шпионажем в Братстве. Они быстро добрались до главного здания Ангсоца, где проживал Большой Брат. Комната, в которой заседал ББ была обширной и богатой. Посередине стоял большой стол, за которым сидели его приближённые Внутренние партийцы. "Скоро и я так шикарно заживу" - подумал О'Брайен, вспомнив жалкие заброшки в лагере, но от непонятного чувства сводило ноги. Что это за чувство перед ужасным делом, которое ты вот вот совершишь? О, этот последний момент, когда можно всё изменить...Какой альтернативной стоимостью ты обойдёшься, если сделаешь это? А какой, если нет? О'Брайен представил как совесть за предательство брата пожирает его в богатой квартире, с настоящим джином на дорогом столике...И как перед кричащей от ненависти к нему толпой его повесят или отрубят голову, а она покатится под ноги народу, который примется с злорадством и радостными возгласами пинать её, словно мяч... Он внимательно посмотрел на коллекцию оружия, висящую на стене. Его привлекла сабля, с позолоченной рукояткой.       - Здравия желаю тебе, товарищ! Ну что, готов пополнить наши ряды? - Большой Брат жестом предложил сесть за стол рядом с ним. Он налил ещё джина и приготовился сказать тост. - Товарищи! Сегодня я собрал вас всех, чтобы поприветствовать нового члена Внутренней партии, знакомьтесь - О'Брайен!       - О'Брайен? - переспросил О'Брайен (который ещё не стал О'Брайеном и имел другое имя на тот момент. P.s. я писала так с самого начала, чтобы было удобней).       - Да. О'Брайен - это твоё новое имя. Нравится? Ты больше не будешь ****, это имя последователя нашего врага и предателя Партии. Он умер здесь и сейчас, и родился новый человек уже в почёте. Давайте выпьем, господа, за первого правильного человека в плане двоемыслия! - Большой Брат и другие партийцы чокнулись бокалами и выпили.       - Я не стану одним из вас, - почти дрожащим голосом произнёс наречённый.       - Это почему ещё? - нахмурился вождь. - Неужели ты отказываешься принять честь стать примером человечества?       - Я не скажу вам информацию. Не смогу этого сделать, - О'Брайен был готов к тому, что его схватят и скрутят. Успеть бы добежать до стены, сорвать саблю и заколоть себя! Лучше умереть так, нежели сдохнуть от угрызения совести или на глазах людей, которые пропитаны ненавистью на позорной казни.       Большой Брат так и покатился со смеху. За ним начали смеяться его последователи, стараясь сделать вид искренне рассмешённых людей. Бедный О'Брайен не знал куда ему деться. Почему они смеются? Что в этом забавного? Они приняли это за смешную шутку?       - Вот, что скажу тебе, товарищ, - после двух минут истерического смеха, еле отдышавшись, проговорил ББ. - Не задумывался ли ты, зачем именно тебя я попросил выдать эту информацию?       Почему же? - и только сейчас О'Брайен кое-что понял. Он почему-то не задумывался до сих пор над тем, почему Большой Брат обратился именно к нему, а не к какому-нибудь другому из своих агентов за отчётом, ведь шпионы у него есть повсюду! Приглядевшись к другим партийцам, сидящим за столом, О'Брайен лишь сейчас рассмотрел Когниса и Морта из Южного лагеря, которые с оживлением поддакивали Голдстейну на предыдущем собрании. Зачем спрашивать информацию с него, ведь рядом сидят люди, которые всё знают? А ему, О'Брайену пришлось ехать издалека, чтобы назвать несколько цифр и несколько слов.       - На самом деле я всё уже давно знаю, - ББ выразительно кивнул на тех двоих. - Это было проверкой тебя на верность врагу. Но меня порадовало хотя бы то, что ты ответил честно, а не назвал ложные данные, чтобы устроить мне ловушку. А ещё я в хорошем расположении духа, так что, тебя прощаю. Хоть ты и не полностью отказался от Голдстейна, и тебе нужно многому научиться, но думаю, толк из тебя всё же выйти может. Помни: твой недостаток - это твоё достоинство. А сейчас выпей с нами за предстоящую победу, О'Брайен!       О'Брайен послушно поднёс к себе бокал с джином. "Выходит, не я погубил тебя окончательно, брат. Что же, совесть не будет мучить меня так сильно. Что должно, то всё равно бы когда-нибудь произошло" - с души О'Брайена словно камень свалился, точнее его большая часть. Вскоре партийцы напились и захрапели (и он в том числе).       Голдстейн и его люди были окружены. Они были разбиты прямо на месте собрания, большинство сразу же подчинилось. Оказалось, что действительно верных людей Голдстейну в Братстве было в раза три меньше, чем агентов ББ. Головорезы ворвались и всех растащили, затем повели по всем городам спиралью к центру, чтобы весь народ "полюбовался". На главной площади вообще можно было оглохнуть от криков ненависти. Полиции на Голдстейна даже пришлось надеть защитный шлем, чтобы его не добили до смерти. Всё, что было в руках у людей - бутылки, рабочие инструменты, продукты - всё летело в предателей. Улица стала походить на ад - все старались орать как можно громче и яростней (а за это, между прочем, даже давали какое-нибудь поощрение). Большой Брат за монитором молча наблюдал за шоу. Скоро Голдстейна приведут к нему. А его, оставшихся в живых после такого парада людишек публично казнят. Среди них были такие, которые, чувствуя близкую кончину от кровоизлияния, начинали кричать непристойные выражения в сторону Партии и истерично смеяться. Голдстейн сидел молча и, слушая такое, был очень горд за маленькое, но верное ему количество истинных последователей. Он терпел. Всё тело было избито, многое было изломано. Но железное спокойствие приводило рядом сидящую полицию в ужас. Конечно им хотелось поиспытывать вождя преступников. Но они имели жёсткий приказ - доставить Эммануэля Большому Брату живым, они даже побаивались - ни мёртв ли он уже. Но поднимающиеся от тяжёлого дыхания плечи обо всём говорили. Кровь вытекала из-под шлема. Один полицейский прислушался, да так чуть и не грохнулся в обморок - Голдстейн не плакал. Он смеялся. Это были слёзы радости и непонятного ликования. "Право, с самим дьяволом мы сидим в одном вагоне, - вырвалось у кого-то из них. - Интересно, у него слабости есть вообще? И что будут делать с ним в комнате 101?" - "Говорят, с ним будет работать сам Большой Брат, - сказал другой. - А встретиться там с ББ и врагу не пожелаешь. Любому врагу, кроме Голдстейна" - "ББ - это Бог. Перед ним нет ничего невозможного". Похоже, последнее было услышано Эммануэлем. Он залился громким, но хриплым хохотом, который услышали аж в соседнем вагоне. "ЗАТКНИСЬ, ДЕМОН!" - один из полицейских взял в руки УРДЭК и хотел было ударить, но вовремя вспомнил, что удар может оказаться смертельным для Голдстейна в таком состоянии. Вскоре они уже подъехали к Министерству Любви. Голдстейна выволокли, но Эммануэль и не думал подчиняться и куда-либо идти. Его пришлось волочить по земле, по лестнице. "Как же ты, собака, не поймёшь, что тебе станет легче, когда ты сам пойдёшь и не будешь упираться!" - крикнул на него кто-то. На что он опять рассмеялся и хрипло ответил, еле выговаривая звуки членораздельно: "Самое главное, что вам, господа, тоже от того легче станет. А неее... Вам тоже придётся повозиться...А там глядишь - ступенька-то и разобьёт мою головушку, за которую всех вас вздёрнут на виселице вместе с моими товарищами". Полицейские сделали вид, что не слышали - бессильная ярость ничего хорошего не даст. Однако каждый дрожал от злости, и в глазах их пылало желание разорвать его на куски. В такой обстановке дошли они до комнаты 101.       - Давно не виделись с тобой в живую, - с неким пафосом Большой Брат сидел на стуле, повернувшись ко всем спиной. - Я попрошу всех удалиться и оставить его здесь.       Дверь за спиной Эммануэля плотно закрылась, аж на 4 замка. С него сняли шлем. И вдруг Голдстейн взвыл. Нет, он даже внимания не обратил на ББ, он увидел три расплывающиеся в глазах фигурки, помимо их в этой комнате. В этих фигурках он узнал Когниса, Морта и...       - Ты-то как мог поступить так, брат? Мне плевать на других, НО КАК МОГ СДЕЛАТЬ ЭТО ТЫ? Эх, ****... - всё железное спокойствие Голдстейна мигом пропало. Он ожидал всего, но только не этого. Большой Брат молча, безразличными, но с тенью небольшого любопытства глазами наблюдал за ними.       - **** убили. А моё имя - О'Брайен, - О'Брайен старался выглядеть спокойным, таким же равнодушным как и ББ, но голос был полон неуверенности и убегающие от прямой встречи взглядами зрачки чуть ли не потрескались от переизбытка нагнетающегося чувства.       - Не смеши меня, братец. Ты можешь обманывать кого угодно, но не меня. И себя ты обмануть тоже не можешь.       - Ещё как может, - вдруг заговорил Большой Брат голосом как у робота. - Ему это свойственно, а тебе нет. Помнишь, как ты к нему относился? Он был ненормальным для тебя. А нет, псих, таки, это ты - тому пример отношения к тебе всего общества. Запомни это. Твой брат умер - здесь стоит его перерождение. Только он - практически идеал нашего государства, а ты полностью иррационален. Не родился ещё такой бунтарь, который превосходил бы тебя своей глупостью.       - Неужели ты,****, перешёл на сторону зла из-за таких пустяков? Как ты мог предать брата за власть? Тому бунтарю, который превосходит меня своей "глупостью" омерзительно появляться на свет в этом государстве. Да и Востазия с Евразией мало чем отличаются.       - ДА! Это он предал тебя, он рассказал нам всё про тебя, особенно про то, как ты боишься ярких вспышек света. Заметил как здесь светло? - Большой Брат повернул свет лампы прямо в глаза Голдстейну.       Эммануэль съёжился и зажмурился. "Неправда!" - хотелось крикнуть О'Брайену. Он не говорил такого ББ, это всё Морт с Когнисом! Но он не мог этого крикнуть. Иначе ББ может выгнать его из Партии или ещё хуже - убить. Он вспомнил прогулку с братом по полю. Гроза застала их внезапно. Они старались бежать к дому как можно скорее, но из-за паники совсем сбились с пути - поле было повсюду, а небо затянулось бесконечными чёрными тучами. Стали появляться молнии, а затем...вы сами догадываетесь. С тех пор у О'Брайена и начались такие проблемы с головой, а у Эммануэля появилась фобия к вспышкам. Никто, кроме О'Брайена не мог этого знать...но он никогда никому ничего не говорил.       - Как скоро ты убьёшь меня?       - Нескоро. Для начала я бы хотел понаблюдать за твоими страданиями, - с этими словами он взял клей и намазал им веки Голдстейна, чтобы он не мог закрывать глаза, а также вставил в его уши усилитель шума. Он пододвинул лампу ещё ближе и включил звуки грома у самых ушей.       О'Брайен никогда не видел брата таким - жалким, кричащим от боли и физической, и психической, и душевной. Ему очень хотелось остановить это безумие...Он прекрасно понимал, что это лишь начало. О'Брайен отвернулся и закрыл уши. ""Братик, если случится война, то мы всегда будем вместе?" - "Конечно! Я готов отдать за тебя жизнь, если встанет выбор между мной и тобой!" - "Я тоже. Обещаю, что всегда буду защищать тебя и никогда не предам!" - "Давай сделаем ритуал?" - "Что за ритуал?" - "Ну, поклянёмся друг другу никогда не оставлять друг друга в беде." - "Давай!"" Он уже не мог этого выносить.       - Остановись, Большой Брат.       - Что такое, О'Брайен? Тебе жалко этого пса?       - Ни разу! Он просто на сегодня уже много чего получил. Голдстейн еле живой, он может сейчас быстро умереть. Посмотри на его тело. Я бы на твоём месте сначала оставил бы его в покое, чтобы раны немного затянулись, и он отдышался и расслабился. Тогда над ним можно будет подольше поиздеваться.       - А ты верно мыслишь. Хороший из тебя партиец выйдет. А то правда! И я даже знаю как умрёт Голдстейн. Ты убьёшь его, О'Брайен и докажешь этим свою преданность полностью, - Большой Брат включил монитор, что-то щёлкнул на своём пульте, и на мониторе появились все части здания Министерства Любви. Затем он приказал прийти в комнату 101 и увести Голдстейна в камеру. - Продолжим после твоего восстановления, собака!       О'Брайен послал прислугу к камере Эммануэля. В те времена давать еду заключённым разрешалось, и Голдстейн не был исключением. Наоборот, его пытались хорошо откармливать, ведь чем сытее враг, тем он сильнее. А чем сильнее, тем веселее его пытать до потери сознания. Голдстейн знал это и кидал всю получаемую провизию на пол. Сокамерников у него не было - это была особая, самая защищённая камера. Мониторы были во все четыре стены, а также на потолке и на полу. Охрана была самой надёжной. Однако, батон чёрствого хлеба на этот раз содержал записку, которую никто не мог рассмотреть. Голдстейн хотел было распотрошить его по всей камере, как он делал обычно, но записку он заметил сразу, как только оторвал первый кусок. И решил притвориться, что ест. Он сам с трудом разобрал, что там написано, было очень тяжело создавать такой вид, будто там ничего подозрительного и, тем более, он плохо видел и соображал после начала первой пытки. "Завтра, ровно в полночь во всём городе отключат свет и мониторы, в твоей камере в том числе. Готовься бежать, я приду, выпущу и дам фонарь с планом здания. Убежишь через один из чёрных ходов." О'Брайен придумал план. То, что он "должен будет убить брата" стало последней каплей. О'Брайен заложит бомбу в главную будку электричества города. Бомба старая и слабая, но сработать должна. В будке обязательно что-нибудь выйдет из строя и тогда город погаснет. Об охране он тоже позаботился. Попросил Морта забрать у них все спички, фонари и т.п., причину придумал убедительную, факелы сами по себе не зажгутся. Тогда в суматохе тот может бежать. Побег он спишет на Морта, ибо он подбросит ему много улик. В итоге совесть будет чиста окончательно, брат жив, а он дальше продолжает жить как партиец. Всё отлично.       Казни были чем-то великолепным для людей. Они начали восхвалять ББ ещё больше, после победы над предателями. Конечно народу было трудно поверить, что Голдстейн сбежал от самого Большого Брата, многие думали, что на самом деле это для того сказано, чтобы антипример существовал всегда. Вообще, так думать они не имели права и, как только в стране утвердили двоемыслие, не только действия против Партии, а ещё и мысли стали под строжайшем запретом. Всё стало более чётким, многих недовольных новыми реформами перебили. Флаг Английского Социализма мирно развевался. Ветер дул со стороны Востазии.