Золото Маккенны

Эмма ожидала, что его будет порядком шатать по дороге обратно, в их отель, но, как ни странно, он шел ровным - даже при его хромоте - шагом. Автоматическим. Ровно, безостановочно, размеренно. Эмма, шагая чуть поодаль, узнавала и это... Каждому рано или поздно она становится знакома - глупая уверенность, что движениями можно заглушить боль. Вот только ей и это было неподвластно - за решеткой не погуляешь. Эмма насильно оторвалась от воспоминаний, рассерженно сдвинула брови. ** Потерев лоб, Эмма еще раз перечитала инструкцию и выдавила из бластера пару таблеток. Скорее всего, безнадежно решила она, на Голда они не подействуют, хотя в этом мире он вроде как подвластен влиянию химикатов. Сейчас, по крайней мере, это выяснится. Эмма очень сильно надеялась, что подействует. Бросила желтые капсулы в стакан воды - запенились пузырьки. Видимо, следующий пункт на повестке дня: наконец-то возвращение в Сторибрук. Ну а там ему поможет его магия. Ага, конечно. Черта с два. Или Белль - ну да, если, конечно, он придумает, как вернуть ей память, как вернуть саму Белль. А следовательно, никто и ничто ему не поможет. Но это уж точно не ее проблема и не ее забота- наверное... Наверное?! Доставить бы только его обратно к границам Сторибрука, а дальше пусть - в общем, уж кто-кто, а нянька ему точно не нужна, а даже если и так, она, Эмма, эту роль выполнять не собирается. У них был уговор, он выполнен. Точка. Таблетки наконец полностью растворились, шипенье угасло. Взяв стакан, Эмма решительно направилась в смежную комнату. Голд стоял на том же месте и в той же позе; замер, оперевшись обеими руками о стол и низко, так, что волосы закрыли лицо, опустив голову. Эмма мысленно закатила глаза. Справляться с синдромом ПТСР она не умела и не испытывала ни малейшего желание приниматься за это. - Выпейте,- подчеркнуто невыразительно проговорила она, протягивая Голду стакан. Никакой реакции. - Выпейте,- настойчивее повторила Эмма. Он ниже опустил голову, тяжелее припал на хромую ногу, будто ее присутствие нарушало какой-то и так чудом сохраняемый им баланс. - Это вам поможет,- с закравшейся в голос неуверенностью проговорила Эмма. Этого говорить не стоило, поняла она мигом спустя, когда Голд резко, словно внезапно оборвался до предела натянутый трос, вскинул голову. Он смотрел и на нее и мимо нее - в темных глазах зияла пустота. - Голд, послушайте,- с отчаяния напролом начала Эмма, и в его взгляде засветилось что-то мрачное, дикое. Злобное. Внезапно оторвав правую руку от стола, он взмахнул в воздухе кистью - Эмма невольно отступила на шаг и замерла, прислушиваясь к себе. В его намерениях она не сомневалась, и ей понадобилась пара секунд чтобы сообразить: его магия здесь бессильна, поэтому, как бы он этого ни хотел, применить ее к ней не получится. Голд, очень запоздало, и сам это осознал. Выражение растерянности промелькнуло и тут же исчезло. Эмма шагнула вперед и - теперь уже резко - потребовала: - Выпейте и не валяйте дурака, слышите? Вернемся в Сторибрук, там сможете меня за все отблагодарить,- не удержалась она от саркастичной концовки. Так-то лучше удовлетворенно подумала она, когда Голд, моргнув несколько раз, все же взял у нее злосчастный стакан и осушил его- правда, часть жидкости попала ему на воротник. Надо было удвоить дозу, мрачно подумала Эмма, забирая стакан,прежде чем он выпустил его прямо в воздух. *** Уложив Генри и взяв с него обещание выключить свет, как только он дочитает " только до конца этой страницы, чесслово", Эмма шагнула было к себе, но остановилась. С пару секунд она молчала и только все мрачнее и мрачнее хмурилась. Доводам рассудка: " ты еще теплого бульончика ему принеси... быть тебе в Сторибруке мокрицей, так и знай..." почему-то никак не удавалось заставить ее закрыть за собой дверь спальни. "Слушай, да успокойся ты уже, во сне даже Румпельштильцхен-Голд никому в гостинице зла причинить не умудрится, ОК?" Последний аргумент и сработал. А вдруг снотворное не подействовало? И Эмма послушно двинулась к соседнему номеру. ** Не подействовало. Эмма с минуту стояла в дверях, наконец сдалась. Вошла в комнату и, обреченно вздохнув, уселась в кресле напротив Голда. Ничего не поделаешь, придется присмотреть, чтобы он тут ненароком кого-нибудь не прикончил- а то и себя самого. С него станется. В последнем пункте Эмма уверена не была, но чем черт не шутит... Текли минуты. Если бы не изредка судорожно сжимавшиеся и разжимавшиеся на коленях руки, Эмма могла бы решить, что снотворное все же вырубило Голда. Но он был просто погружен в оцепенение - то самое, когда боишься шевельнуться, уговариваешь дыхание замереть. Эмма сменила позу, вытянув затекшие ноги, и поглубже устроилась в кресле. Взгляд невольно вновь упал на застывшие руки. Как бы эффектна( при всей ее сдержанности) ни была его жестикуляция, так выразительны, как сейчас, они никогда не было, вдруг осознала она. *** В какой-то момент Голд сфокусировал на ней взгляд -в нем постепенно разгоралось что-то темное, недоброе, насмешливое. И знакомое, с облегчением подумала Эмма, невольно выпрямляясь. - А где же теплый бульончик, мисс Свон? - бессознательно процитировал Голд ее недавние мысли, - травяной чай? - залился он неприятным, сухим смехом (почти захихикал, мелькнуло у Эммы).- Выражение лица вас выдает,- издевательски протянул он, - у вашей матушки оно было бы более... классическим. - В ее случае оно было бы искренним, - парировала Эмма, тщательно стараясь подделаться под свой обычный тон.- Мэри Маргарет к кому угодно способна испытать сочувствие. Кажется, имитация не очень ей удалась. По крайней мене, недобрые, но хотя бы живые, огоньки в карих глаза погасли. - Идите спать, мисс Свон,- сухо, тоже погасше проговорил он. - И не подумаю.- Отрезала Эмма, злясь на отступившее чувство облегчения. - Когда вернемся в Сторибрук, можете свести со мной счеты. Он открыл глаза, взглянул на нее. - Мы не возвращаемся в Сторибрук,- медленно, подчеркивая каждое слово, произнес он. От этой фразы. решительной, властной, веяло угрозой. Какие бы планы он ни успел выстроить, ясно одно: добром это уж точно не закончится, мысленно подобралась Эмма. Она собралась уже ответить, возразить, указать на выполненную ею часть сделки, вспылить, в конце концов, как внезапно распахнулась дверь. Промелькнувшая мимо нее фигура мужчины - сдавленный вскрик Голда - тяжесть вазы в руке - стук упавшего у ее ног тела. *** Воспоминания о последовавших десяти минутах. Эмма была уверена, когда-нибудь они будут основательно ее потряхивать, но сейчас ей было не до волнения. Нервы послушно съежились в клубочек, укатились в укромный уголок и робко посматривали оттуда на происходящее. А посмотреть было на что. На полу лежал - ни много, ни мало - пират. Эмма защелкнула на нем наручники (пришлось повозиться из-за крюка) и оставила его пока приходить в себя. На диване охал - ну ладно, стонал - прижимая к груди окровавленное полотенце, Голд. Разом ожил, мрачно подумала Эмма. Вид у него было донельзя страдальческий, зато у нее сразу вновь стало получаться огрызаться на него. Для начала маг наотрез отказался ехать в больницу - дескать, у него в лавке есть лекарства, которые могут справиться с каким-то супернавороченным ядом пирата. От поездки в аэропорт тоже отказался, сказав, что в порту стоит корабль пирата, вот на нем они и доберутся до города. А напоследок отправил ее - ну ясное дело, куда. И вот Эмма уже стоит перед дверью. Ее десятилетний сын сидит с тяжело раненым ( кажется) и крайне опасным (несомненно) Румпельштильцхеном, в комнате возле заперт пират, в Сторибруке развлекаются две колдуньи, а она в Нью-Йорке стоит перед дверью в гостиничном холле и собирается сказать тому, кто ей откроет: " простите, но ваш отец умирает - да,да я все понимаю - но он очень хочет вас видеть". Эмма, уже даже не пытаясь вздохнуть, нажимает на кнопку звонка, а потом на мгновение обессиленно закрывает глаза, прислоняется лбом к дверному косяку и мечтает. О какао, густом, темно-коричневом ( "нет, лучше посветлее" с внезапным чувством не то неприязни, не то еще чего-то, решает она), с ровной шапкой пены и ароматом корицы. О двух часах без Резкого-обострения-и-без-того-предельно-кризисной-ситуации. О часе без Голда и его проблем. Вот какао ей добыть удастся, в этом Эмма не сомневалась. Наконец раздаются шаги.