Это было в первый раз

ЧанЁль подозревает, что у них в отношениях что-то не так: не то, чтобы ДжонИн был истеричкой или же бесчувственной скотиной. Скорее наоборот: он спокойный (относительно), рассудительный (в большинстве случаев), с неплохим чувством юмора (ЧанЁль и не с таких дурацких шуток смеётся порой) и очень мужественный (с этим точно не поспоришь). За последние две недели, которые они встречаются, оба понимают, что секс не за горами, потому что знакомы они прилично, да и доверяют друг другу. - Ты обычно где? – как-то вечером задаёт вопрос ДжонИн, пока они готовятся к зачёту в читальном зале в университете. - Сверху, - не задумываясь выдаёт ЧанЁль, потому что даже при заучивании терминов он не может не думать о том, что ему так хочется сделать. Но тут же закрывает рот рукой, ибо, кажется, сболтнул лишнего. - Я тоже хотел бы быть сверху, - как-то задумчиво тянет ДжонИн, откидываясь на стуле. - Хотел бы? – уточняет ЧанЁль, соображая, что в этот раз он ляпнул вовремя. - Ну да – я же никогда ещё с парнем не спал, - пожевав нижнюю губу, отвечает ДжонИн. На несколько секунд повисает неловкое молчание (для ЧанЁля оно ой какое неловкое!). Слышно даже как лампочки в зале гудят. - Совсем не спал? - А что, можно по чуть-чуть это делать? – тихо смеётся ДжонИн. - Ну, мало ли, - пожимает плечами ЧанЁль. – У тебя даже предварительной ласки не было? - Это ты о дрочке и минете? – ЧанЁль думает, что ещё немного, и он сам прекратит выбирать правильные выражения, осторожничая. – Было только с девушками. - Тогда зачем…- ЧанЁль не успевает закончить вопрос, хотя это и не нужно: это делают за него. - Почему мы встречаемся? Ну, может, ты мне нравишься. Ну, может, у меня на тебя стоит, - негромко говорит ДжонИн, делая беглые записи в своей тетради. – Ты не думал о таком раскладе? ЧанЁль чувствует себя самым неуклюжим в мире медведем, когда не очень удачно разворачивается и сухо клюёт ДжонИна в щёку. - Это так мило, - улыбается тот, чем доводит ЧанЁля едва ли не до ручки: забытое чувство смущения внезапно окатило с ног до головы. – Ты завтра занят? - Нет, а что? – ЧанЁль тут же с интересом оглядывается на ДжонИна, который так и не отводит взгляда от тетрадного листа. - У меня квартира завтра свободная – семья на выходные уезжает в пригород на источники. – Придёшь? ЧанЁль кивает, не задумываясь. А его рука ползёт по чужому бедру, словно подтверждая согласие. ДжонИн только прикусывает губу и улыбается едва заметно уголками губ. *** ЧанЁль едва не теряется в незнакомом районе, где живёт ДжонИн. Это немного странно, потому что топографическим кретинизмом он никогда не страдал. Но чтобы дважды пропустить нужный перекрёсток… На плечах рюкзак, совсем лёгкий такой: ЧанЁль ничего не взял почти, кроме самого необходимого (читай: презервативов и смазки), конспект, который давно обещал, да зубную щётку. Возможно, стоило бы докупить что-то из еды, но в голову ничего подходящего не лезет. Поэтому бодрым и немного одновременно уже подуставшим шагом, он топает к дому, на котором написан нужный номер. Проскакивая вслед за каким-то мужчиной, у которого есть ключ от домофона, ЧанЁль, не дожидаясь лифта, направляется к лестнице, чтобы совершить неблизкий путь на восьмой этаж. Он даже успевает задуматься о смысле бытия, но рассуждения закончить не получается: он едва не впечатывается носом в нужную дверь. ЧанЁль ещё пару раз перекатывается с пятки на носок, вспоминая, было ли у него так, чтоб секс был настолько запланированным. Именно запланированным, а не только возможно удачным исходом встречи. Но память услужливо тыкает ему в морду средний палец и напоминает, что он до сих пор бедный студент без собственной жилплощади. - Ну и ладно, - закатывает глаза ЧанЁль и нажимает на дверной звонок. Но вместо ожидаемой возни за дверью, в ответ стоит только тишина. ЧанЁль ждёт ещё с минуты три (ну, мало ли, вдруг ДжонИн встретил кучу преград на своём пути), а потом звонит ещё раз. И ещё раз. И ещё. Когда за десять минут откровенного насилия над звонком никакой реакции не происходит, ЧанЁль применяет тяжелую артиллерию в виде мобильного телефона – у ДжонИна на звонке стоит отчаянный вопль с басами какой-то группы, что даже мёртвого разбудит. Идёт гудок, второй. ЧанЁль уже буквально сливается в одно целое с дверью, одним ухом прижимаясь к деревянной поверхности, а другим - вслушиваясь в гудки. Внутри квартиры слышно этот страшный ор от телефона, затем падение тела на пол и только после этого к двери кто-то приближается шаркающими шагами. - Привет, - охрипшим ото сна голосом здоровается ДжонИн, кулаком протирая заспанные глаза. – Ты прости – у меня отходняк после зачётов, вот и сплю везде и всюду. А ЧанЁль стоит и глупо улыбается: у него в груди странный порыв нежности просыпается, и не трахать это недоразумение хочется, а тискать до потери пульса. Потому что ДжонИн лохматый, сонный, в домашней одежде, и забавно улыбается. - Эй-эй-эй! – визжит в миг проснувшийся ДжонИн, когда его сгребают в медвежьи объятья. – Ты хоть куртку сними с обувью – ты же только с улицы, а предки меня закопают, если дом в бардаке будет! И холодный ты! Не тряси снегом! ЧанЁль ржёт только, чмокает ДжонИна в щеку, но послушно стягивает с себя верхнюю одежду, на ходу бросая «привет, я тоже скучал». ДжонИн фыркает, но улыбка всё равно возвращается на его губы, потому что ЧанЁль прыгает на одной ноге, пытаясь стянуть с себя ботинок. - Господи, хён, встань ровно, - ДжонИн подходит ближе, после чего усаживается на колени, чтобы развязать шнурки на треклятой обуви. Через пару секунд стопа сорок пятого размера оказывается на свободе. Но ДжонИн не спешит подниматься с коленей и как-то испытывающе заглядывает ЧанЁлю в глаза. Снизу вверх. - Нет, я отказываюсь делать это в коридоре! Мы встречаемся, а не занимаемся перепихоном случайно, - проявляет сверхзвуковую реакцию ЧанЁль, подхватывая рюкзак и ДжонИна, и тащит всё своё «добро» в предполагаемую спальню. И, к счастью, притаскивает правильно. ЧанЁль стаскивает с себя толстовку, оставаясь в одной футболке, и садится на незастеленную кровать. ДжонИн же добивает своей прямолинейностью, когда безо всяких лишних слов снимает штаны, оставаясь в боксёрах и растянутой майке, которая давно потеряла цвет и форму. - Я бы предложил тебе чаю, но это, думаю, будет после. Ты ко мне на всю ночь, я надеюсь? – ДжонИн резко сменяет траекторию от кровати к письменному столу. Через пару щелчков по комнате разносится тягучая мелодия от Криса Брауна, и ЧанЁль признаёт, что у его парня всё же хороший музыкальный вкус на все случаи жизни. - Я предпочёл бы видеть тебя на своих коленях, так что давай сюда, - ЧанЁль наблюдает, как ДжонИн делает пару шагов в его сторону, параллельно сбрасывая через голову и майку тоже. – Я сейчас залюбуюсь и кончу прямо в штаны, - не удерживается ЧанЁль от комментария. - Ты штаны сними – мешать будут, - как не самому полноценному объясняет ему ДжонИн, уже подцепляя пальцами пуговицу на чужих джинсах. ЧанЁль прикидывает вероятность, мог ли ему соврать ДжонИн по поводу своей неопытности – тот слишком легко и уверенно действует. Но всё становится на свои места, когда, забравшись к нему на колени, ДжонИн терпеливо ждёт указаний. - Предлагаю начать с поцелуев, - устроив на своём паху чужую задницу поудобнее, ЧанЁль притягивает её владельца к себе ближе. Целоваться с ДжонИном круто: он достаточно отзывчив и редко тормозит. А ещё он прогибается в спине навстречу ЧанЁлю, отчего ещё больше голых участков кожи соприкасается (одно из преимуществ быть только в трусах). ЧанЁль по привычке пытается захватить власть в чужом рту, обманными маневрами отвлекая внимания, но ДжонИн давно просёк эту фишку, поэтому в ответ на поглаживания нёба языком он ощутимо прикусывает чужую нижнюю губу. Поцелуй перерастает в какое-то соревнование, и ЧанЁль приходит в себя только тогда, когда его пальцы до побелевших костяшек впиваются в ягодицы ДжонИна, сильнее прижимая его к себе, а дыхание становится сбитым. Подбородок уже влажный от слюны , когда они всё же отлипают друг от друга. В паху чувствуется тяжесть и жар. - Выпрямься, - сипит ЧанЁль, скользя кончиками пальцев по чужой спине вверх. Ему послушно повинуются, показывая всю выправку танцора. Но вот полюбоваться собой вдоволь не дают: ДжонИн начинает хихикать. - Ты чего? – ЧанЁль одним рывком меняет их положение, в котором ДжонИн оказывается лежащим на лопатках. - Не води по рёбрам – щекотно, - уже спокойно отвечает ДжонИн. ЧанЁль душит в себе приступ обиды, что в такой ответственный момент тут заливаются (хотя обычно это его прерогатива ржать не вовремя). Он замечает ожидающий взгляд ДжонИна, которому явно любопытно, что будет дальше. ЧанЁль не заставляет себя долго ждать, опускаясь ниже к острым ключицам. Настолько острым, что, кажется, язык порежешь, если лизнёшь. Но ЧанЁль храбрый, поэтому не только обводит их контур языком, но и целует, постепенно соскальзывая ниже. Рот сам находит сосок, в то время как рука соскальзывает ещё ниже, прямо к резинке трусов. ДжонИн выдыхает что-то невнятное, но продолжает быть тихим. - Ты смотрел гей-порно, когда родители были дома? – с ухмылкой спрашивает ЧанЁль, стаскивая с ДжонИна никому не нужные сейчас боксёры с небольшим пятнышком от смазки. - С чего взял? – с ленцой спрашивает ДжонИн, наблюдая, как его лишают последней одежды. - А ты беззвучный режим у себя выруби, ага, - предлагает ЧанЁль и, словно, чтобы закрепить свои слова тут же прихватывает губами головку полувозбуждённого члена. ДжонИн захлёбывается собственными вдохами и выдохами, и когда уже ЧанЁль решает выбить-таки из него полноценный стон, тот раздраженно шипит. - Не кусайся – мне не нравится, - ДжонИн хмурится, но тут же откидывает голову обратно на подушку: ЧанЁль молча извиняется, снова поглаживая головку и ствол языком, теперь ещё и начав мурлыкать. Когда ДжонИн начинает подмахивать бёдрами, явно прилагая все усилия, чтобы полноценно выебать ЧанЁлю глотку, тот отвлекается от минета, решая двигаться дальше. ДжонИн, который успел разомлеть и возбудиться по самое «не хочу», капризно кривит губы и едва заметно поддаётся бёдрами куда-то вверх. - Что ж, твоя первая поза будет «догги-стайл», - сосредоточенно сообщает ЧанЁль. Он что-то не сильно уверен, что ДжонИн будет в состоянии выстоять на четвереньках, так что приходится надеяться на то, что хоть свою задницу оттопырит, а не завалится. И ДжонИн оправдывает ожидания. - А это больно? – негромко спрашивает ДжонИн, лёжа так, что его лицо вот-вот зароется в подушку. - Ты долго думал, чтоб спросить? Назад дороги нет, - предупреждает ЧанЁль, выуживая из рюкзака пачку презервативов и бутылёк смазки. - Ты не ответил, - ДжонИн виляет бёдрами, за что отхватывает шлёпок по правой ягодице. - Первый раз всегда больно, - честно признаётся ЧанЁль, - но если ты постараешься расслабиться, то тебе будет только немного дискомфортно. Доверься мне. ДжонИн мычит в ответ, но замирает, когда между ягодиц скользят прохладные пальцы. ЧанЁль никуда не торопится, давая привыкнуть нежной коже к необычным ощущениям. - Предупреждаю, что если ты сейчас не совладаешь с собой, то я тебя укушу, - и, сказав это, ЧанЁль проталкивает внутрь первый палец. Анус судорожно сжимается, но особо не препятствует. ЧанЁль аккуратно оглаживает горячие шелковые стенки внутри, затем начинает двигать им. ДжонИн же зажмурившись, ждёт, что будет дальше. А дальше идёт второй палец, который не вызывает приятных ощущений, а только сильнее растягивает мышцы, непривыкшие к такому вторжению извне. - Ай! – вздрагивает ДжонИн, когда его кусают за ягодицу, а потом запускают третий палец, хотя разницы он особо не чувствует – больше волнует укушенное место. - Занимаюсь отвлекающими манёврами, - объясняет ЧанЁль. Его рука уже вовсю задаёт ритм, отчего желание взять ДжонИна целиком только возрастает. Сам ДжонИн же неловко тянет руку к члену и старается надрачивать себе в темп. Получается не очень. - Открой, - ЧанЁль даёт ему целлофановый квадратик. Самому ему это сделать не получается: руки скользкие от смазки. ДжонИн тупит долгие две секунды, прежде чем дрожащими руками надорвать уголок и выудить презерватив наружу. - Я хочу его раскатать, можно? – просит ДжонИн, и ЧанЁль не видит причин отказывать. Каково же его удивление, когда тот аккуратно пристраивает презерватив к головке, а потом наклоняется и большую часть раскатывает ртом. - Оно невкусное,- кривится ДжонИн, раскатывая остаток рукой. - Ты просто пересмотрел порнухи, - покровительственно кивает ЧанЁль, снова отправляя ДжонИна в исходную позу. – Всё, а вот теперь действительно расслабься. На удивление, всё проходит гладко (у ЧанЁля до сих пор по этому поводу шок – это с его-то кармой!). Без лишних усилий член входит почти полностью, и нескольких пробных покачиваний бёдрами вполне хватает, чтобы постепенно войти в ритм. ДжонИн ругается и очень много, но попыток сбежать не предпринимает. Доходит до того, что он старается подмахивать бёдрами навстречу, за что получает благодарные поцелуи в плечо и загривок. ЧанЁль с силой сжимает упругие смуглые ягодицы, оставляя там не только красные пятна от нажатия, но и полумесяцы от ногтей. Хочется сильнее. Хочется полностью. Руки сами скользят вниз к животу, чтобы помочь ДжонИну поймать волну удовольствия. ЧанЁлю даже удаётся совладать с ритмом, чтобы активно надрачивать уже ничего не соображающему бойфренду. У ДжонИна не хватает сил, и он просто расползается по кровати и, как потом оказывается, вполне удачно: ЧанЁль, продолжающий вколачиваться в податливое тело, с силой проезжаясь членом по набухшей чувствительной простате. ДжонИн жалобно вскрикивает и бурно кончает. ЧанЁль ускоряется и буквально сразу же догоняет чужой оргазм. Использованный презерватив, связанный узлом, падает куда-то за пределы кровати. - Я сейчас посплю, а потом мы ещё раз, - заверяет ДжонИн, устало прижимаясь к влажной от пота груди ЧанЁля. - Без вопросов, - кивает ЧанЁль, поправляя чужую чёлку. Вообще-то он очень хочет подскочить и проверить, куда улетел презерватив, потому что его траектория смутно заканчивалась в районе рюкзака ЧанЁля, где лежит сделанный конспект. ЧанЁль не хочет думать, что будет, если он действительно там, да ещё и развязался. Лучше на сопящего ДжонИна посмотреть.