Раз, два, много...

В кабинет первичного приема в Центре репродуктивного здоровья протиснулся боком паренек и, тщательно прикрыв за собой дверь, остановился на пороге. Роберт Мейлз — врач-гинеколог, специалист по мужской беременности, кандидат медицинских наук, без пяти минут доктор этих же самых наук (он уже защитил диссертацию и теперь ждал документы и подтверждение из ВАКа), не отрывая глаз от монитора, а лишь мельком взглянув на вошедшего, продолжал заполнять карту предыдущего пациента, бодро что-то выстукивая на клавишах своего компа. Он кивнул головой на стул стоящий рядом с его столом, и довольно громко произнес: — Проходите, пожалуйста. «Посетитель, еще один. Интересно, сколько их там еще за дверью?» — вдруг раздраженно подумал он. Роберт всегда злился, когда в кабинет заходили вот такие юнцы. Но злился он скорее не на них, а на себя, когда, поддавшись уговорам старинного университетского друга, решил подменить его на первичном приеме, пока тот находился в свадебном путешествии. Он ученый, исследователь, и рутинная работа его изматывала. Вот опять он выслушает жалобы пациента, быстро осмотрит его и направит к другим специалистам. На все про все ему дается всего двадцать минут. А посетители иногда оказывались очень разговорчивыми, когда делились с врачом своими проблемами, приходилось их грубо обрывать, чтобы выяснить, что же все-таки привело их в Центр. Дописав, наконец, он открыл карту следующего пациента и взглянул на посетителя: — Георг Ризен? Паренек кивнул, опускаясь на стул и нервно комкая в руках бейсболку. — Слушаю, — Роберт придал своему лицу самое миролюбивое и внимательное выражение и принялся рассматривать своего пациента, пытаясь быстро в уме придумать, что тот может ему сказать. «Физиономист хренов, — опять раздражено подумал он о себе. — Пациент, как пациент. Лет двадцати. Не альфа точно, скорее омега. Худенький только, недоедает, похоже, студент из бедной семьи, скорее всего. Или между течками или беременный. Скорее второе. Такие молодые не приходят заранее, а только, когда приперло». — Я, кажется, беременный, — тихо произнес паренек, взглянув в глаза Роберту и тут же опуская их снова в пол. — Ну, что же, — бодро произнес врач. — Так беременный или кажется? Он и сам впрочем не чувствовал от паренька никаких запахов, как от беты, которые не беременели и в Центр, соответственно, не приходили. Сюда приходили только беременные омеги, иногда в паре со своими альфами, когда забеременеть не получалось, или альфы, которые хотели усыновить ребенка. Но все они пахли, даже беременные и те пахли, сладенько так, совсем чуть-чуть. Только его нос высокородного альфы мог это уловить. А этот почему-то не имел никакого запаха. Даже как-то странно. — Тест на беременность показал, — тихо выдохнул паренек. — Ну, тест! — рассмеялся Роберт. — У него точность пятьдесят на пятьдесят. Он даже бетам беременность показывает. Я вам сейчас направления на узи и на анализы выдам. Тогда достоверно можно будет сказать, беременны вы или нет. — Не надо направлений. У меня все равно денег нет, чтобы узи делать и анализы сдавать, — паренек грустно покачал головой. — А можно без этого определить? — Срок какой? — раздраженно бросил Роберт. Насмотрелся он и на таких за две недели, что сидел в этом кабинете, — первичный прием в Центре был бесплатным, а они, все, как один, оказывались жертвами изнасилования или просили направление на аборт по медицинским показаниям. И этот, видимо, такой же. Паренек пожал плечами: — Не знаю точно. Думаю, недель двенадцать. — Направление на аборт хочешь? — продолжал злиться Роберт на пациента. — Изнасиловали? — Почему изнасиловали? Нет… Я сам… — и паренек, втянув голову в плечи, сжался в комок на стуле. — Раздевайся и на кресло для осмотра, — бросил врач, доставая из ящика стола одноразовые перчатки. Ему приходилось не часто осматривать пациентов, в основном работать психологом и оформлять кучу пластиковых направлений на анализы. Паренек, положив бейсболку на стуле, просеменил за ширму, где стояло кресло для осмотра. Стесняясь Роберта, стоявшего рядом, и все время пытаясь зажать ноги, он, наконец, улегся. Врач погладил его по слегка выступающему животу рукой, попросил не напрягать пресс и стал наружно ощупывать. «Мать моя мартышка, — ахнул Роберт, плод легко прощупывался. — Там не двенадцать, а все шестнадцать недель, скоро шевелиться начнет. Где была твоя голова? Похоже, там, что сейчас болтается у тебя между ног». — Вставай, — приказал он пареньку. — Все? — изумился тот. Он настроился, что сейчас в него будут пихать непонятные железки, чтобы что-то рассмотреть, а его просто погладили по животу. — Все, все, вставай, — продолжал злиться Роберт. Он кинул перчатки в мусорное ведро и вернулся за свой стол к компу, но писать ничего не стал, дожидаясь исповеди пациента. — Рассказывай, — попросил он паренька, когда тот снова опустился на стул. — Что рассказывать-то? — казалось, что парень вот-вот расплачется от непонимания, чего от него хотят. — Все рассказывай. Кто? Откуда? Когда была последняя течка? Кто отец ребенка? Как получилось, что шестнадцать недель ты выдаешь за двенадцать? — Роберт говорил быстро, наблюдая, как меняются эмоции на лице парня. Но последний вопрос привел его в шоковое состояние. — Почему шестнадцать? — удивился тот. «Я могу ошибаться, — Роберт потер прохладными пальцами виски. — У него плод может быть крупным, тогда двенадцать». — Извини, я погорячился, может и двенадцать, если твой партнер был крупным. Парень кивнул головой и начал рассказывать. Отпущенные на прием двадцать минут уже давно истекли, а он все говорил и говорил, а Роберт, пожалуй, впервые не прерывал своего пациента. — Зовут меня Георг Ризен. Родился в маленьком городке К на берегу большой реки В в трехстах милях от столицы. Учился хорошо, школу окончил с золотой медалью, что дало мне дополнительные бонусы при поступлении в престижный столичный университет на факультет естественных наук. Сейчас учусь на третьем курсе. В этом году нас распределили по специальностям и соответственно расселили в общежитиях не так, как мы жили до этого. Я и в университете учился хорошо, по баллам меня зачислили на высокорейтинговую кафедру информатики к известному профессору М, он сам же и стал моим научным руководителем. А соседом по комнате оказался однокурсник Акерлей Борг, он мне и предложил заняться с ним сексом. Я долго отказывался, но однажды мне вдруг этого сильно захотелось, как-то даже не по себе стало. Я сам на него набросился… — Георг замолк и судорожно сглотнул, видимо, вспоминая, как это произошло. — Расскажи, что ты в этот момент почувствовал? Постарайся все вспомнить и описать подробно, — попросил Роберт. Парень, слегка покраснев, кивнул и продолжил после секундного замешательства: — Я готовился к контрольному опросу, который должен был состояться на днях. Это случилось вечером. Я, лежа на кровати, читал учебник, когда в комнату вошел Акерлей. И тут я почувствовал его запах, желание отдаться ему вдруг стало таким сильным, что я, почувствовав влагу между ног, решил, что описался. Мне хоть и было очень стыдно, но я все равно кинулся к нему, скидывая с себя одежду, оставаясь обнаженным. Он в первый момент удивился, даже растерялся, а потом стал мне помогать сдирать с него его одежду. Мы рычали, как дикие звери, буквально набрасываясь друг на друга. Остановиться смогли только утром, и то только потому, что обессилели оба. Но, немного перекусив в университетской столовой, снова вернулись в комнату и два дня занимались сексом, не выходя из нее, с маленькими перерывами на сон. Я тогда впервые не смог по-человечески подготовиться к опросу и получил тройку. Георг замолчал и снова стал теребить свою бейсболку, которая, пока он рассказывал, преспокойно лежала на его коленях. — Когда ты почувствовал, понял, что беременный? — поинтересовался Роберт. — Не помню точно. Но… Наверное… У меня стали появляться смутные сомнения, что со мной что-то не так, когда сначала по утрам появилась стойкая тошнота, а потом и рвота. — У тебя были еще сексуальные партнеры? Парень отчаянно замотал головой: — У меня и секса-то после того раза не было больше. — А твой сосед? Он что? Ты ему говорил, что беременный? Георг снова пожал плечами: — Он, когда увидел однажды, как я блюю, обнимаясь с унитазом, в самом прямом смысле, сил стоять даже не было, пригрозил, что если кто-нибудь узнает о том, что было между нами, то прибьет меня. Он может, здоровый очень. А потом съехал в другую комнату, но последнее время я его даже на занятиях не вижу. Говорят, что перевелся в другой универ. — Двенадцать недель — большой срок. Почему раньше не пришел? Сейчас никто тебе аборт делать не станет, если только к этому нет действительных медицинских предпосылок… Так что анализы все равно тебе сдать придется, чтобы хоть за что-то зацепиться. — Раньше не пришел, не верил, что такое могло случиться со мной. Мне же никогда не говорили, что я омега… Я всегда считался бетой… — парень всхлипнул. — А теперь мне грозит отчисление из универа за аморальное поведение, если отец ребенка откажется на мне жениться. А где его искать? Да и стоит ли? «Не хватало, чтобы он расплакался», — не любил Роберт омег за их слезливость, не знал, как с ними такими нежными обращаться в обыденной жизни, может до сих пор, поэтому и был один, используя для естественных потребностей организма приходящего любовника-бету, которого тоже устраивали ни к чему не обязывающие отношения. Встретились, удовлетворили друг друга и опять расстались на неопределенный срок. — У меня нет денег на обследование, живу только на стипендию, а она еще не скоро. У родителей денег не могу попросить, они от меня откажутся, как только я им скажу, что тест на беременность положительным оказался. Это такой позор для нашей пуританской семьи — добрачная связь и внебрачный ребенок, — меж тем продолжал Георг, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону. — Я попробую тебе устроить льготное обследование, как малообеспеченному. Роберт понимал, что идет на должностное преступление, но уж больно жалко ему было этого паренька, который ни разу не солгал, как на исповеди, ничего не придумал. Ну, штрафанут его, когда это обнаружится при проверке, а может, пронесет… Он протянул парню подготовленную пластиковую карточку с направлениями и свою визитку: — Как все сдашь, приходи ко мне снова. Если меня здесь не будет, найдешь меня в городском медицинском госпитале. Попробую что-нибудь для тебя сделать. Парень, благодарно кивнув, отправился на выход, а Роберт нажал кнопку «следующий», так ничего не написав в карте Георга Ризена.