***
Лакей открыл дверь, и Джон немедленно заметил, что тот выглядит немного скованно. Он уже не удивился, ведь обычно лакей всегда был таким, ну, или сохранял неизменно кислое выражение лица, когда гости прибывали в Незерфилд неожиданно. - Миссис Уотсон и мисс Уотсон, сэр, – объявил он, стоя в стороне и позволяя миссис Уотсон и Гарриет пройти в гостиную, где в это время Джон, мисс Лестрейд, мистер Лестрейд и мистер Холмс пили чай. Джон проделал восхитительную работу, до сих пор полностью избегая мистера Холмса или попросту игнорируя его присутствие в той же комнате, за что был довольно горд собой, хоть это и не было трудно, учитывая, что мистер Холмс, казалось, делал то же самое. Они были в парадной гостиной в течение последнего получаса и даже не смотрели друг на друга. Джон предпочитал беседовать с мистером Лестрейдом о лошадях и охоте на лис, а мистер Холмс тихо разговаривал с мисс Лестрейд. После объявления лакея Джон встал и внутренне поёжился, когда голос его матери разнёсся по всей гостиной, перекрывая другие звуки. - Какая красивая комната, мистер Лестрейд. Так удачно расположена и хорошо обставлена. Я надеюсь, что Вы намерены остаться в Незерфилде, – жеманно произнесла она, и Джон тихонько вздохнул. Он знал, что было в голове у матери. - Ну, конечно, я провожу здесь время с превеликим удовольствием. В провинции есть своя прелесть, не правда ли, Холмс? – Любезно сказал мистер Лестрейд. - Это так, хотя общество здесь не столь широко и разнообразно, как в городе, – он не сделал ни одного движения, чтобы подняться или поприветствовать новых гостей, а вместо этого лишь проницательно смотрел на них, как будто собирая информацию для дальнейшего использования. И Джон вновь почувствовал себя некомфортно, представляя какие подробности мог почерпнуть мистер Холмс даже при беглом взгляде. - Не столь разнообразно? – Пронзительным голосом возразила миссис Уотсон. – Уверяю Вас, мистер Холмс, у нас здесь, в деревне, довольно большое общество. Есть много семей, которые могут пригласить на обед или другие развлечения. Я, со своей стороны, вовсе не считаю, что у Лондона есть какие-нибудь серьёзные преимущества перед провинцией. Хотя, конечно, магазины там куда более многочисленны, а общественные места – привлекательны. Мистер Холмс поднял бровь, а уголок его рта слегка дёрнулся: - Действительно. Миссис Уотсон оскорблённо фыркнула. Мать Джона, возможно, была шумной и суетливой, но она не была круглой дурой, и понимала, когда над ней издевались. Хотя у Джона не было никакого желания защищать мистера Холмса от её нападок, он не мог побороть привычку в любой ситуации брать на себя роль миротворца. - Матушка, я думаю, что Вы могли бы согласиться, что общество в Лондоне куда более разнообразно, чем здесь, – Джон увидел, как брови мистера Холмса взлетели вверх в минуту растерянности, однако его ставшее почти по-детски удивлённым лицо тут же приобрело привычно высокомерное выражение. - Джон, я не могу с тобой согласиться. Местное общество, так же как и в Лондоне, умеет быть культурным. Ты забываешь о танцах, на которых мы недавно присутствовали! – Её глаза блестели, в предвкушении скорого триумфа. - Да, мы не должны забывать такие общественные мероприятия, – вставила свою шпильку мисс Лестрейд, с невинным видом отпивая чаю из чашки. Гарриет выбрала именно этот момент, чтобы заговорить: - О, пожалуйста, скажите, что вы устроите здесь, в Незерфилде, грандиозный бал! – Она закусила губу и с надеждой улыбнулась, посмотрев между мистером и мисс Лестрейд, голубые глаза девушки сверкали молодым задором. – Вы могли бы пригласить полк. Только подумайте, сколько новых людей тогда можно было бы встретить! Мисс Лестрейд кашлянула, деликатно прикрыв рот тыльной стороной ладони, а мистер Холмс впервые за весь день посмотрел на Джона. Выражение лица Холмса было непроницаемым, поэтому Джон оставался внешне спокойным, хоть на самом деле он чувствовал себя сразу и смущённым и оскорблённым. - Когда Ваша сестра полностью выздоровеет, мы обязательно устроим бал, – ответил мистер Лестрейд, нисколько не испугавшись нахальства Гарриет. А затем он, просияв, обратился к миссис Уотсон: - Миссис Уотсон, позвольте проводить Вас к Молли. Сегодня она чувствует себя намного лучше и, несомненно, будет рада Вас видеть.***
Экипаж Уотсонов, ожидавший на гравийной дорожке, терялся на фоне строгих изящных линий фасада Незерфилд-Холла. Небо посветлело, и слабые лучи солнца просачивались сквозь тонкий слой облаков. Лестрейды и Шерлок стояли на белых мраморных ступенях, провожая гостей, при этом Шерлок стоял чуть позади остальных. Он был достаточно высок, чтобы смотреть поверх голов, когда стоял прямо, заложив руки за спину, и был исключительно рад, что никто не мог видеть, как плотно он сжал свои пальцы. Холмс наблюдал, как капитан Уотсон вёл выздоровевшую, но все ещё казавшуюся хрупкой мисс Уотсон вниз по ступенькам, чтобы остановиться перед ними; их передвижения отличались особой осторожностью. Миссис Уотсон и младшая мисс Уотсон уже ждали в карете. - Я не знаю, как могу отблагодарить вас за гостеприимство и любезность, – тепло произнесла Молли. Капитан Уотсон улыбнулся, словно соглашаясь с сестрой, однако эта улыбка не отразилась в его глазах. О! Да он зол. Вот только на кого: на меня за полное отсутствие контроля или на самого себя за столь пламенный ответ? Шерлок избегал ответа на этот вопрос, потому что считал виновным за их единственный поцелуй исключительно себя. Он хотел поговорить с капитаном Уотсоном наедине, чтобы понять, чем вызвана его необычайно сильная реакция на другого человека и грызущее ощущение в груди, когда этот человек был рядом. Он не собирался целовать его, и даже если бы собирался, то не ожидал, что получит от этого поцелуя такое колоссальное наслаждение. Как бы то ни было, когда перед Шерлоком захлопнулась дверь, он быстро ушёл (позорно сбежал вообще-то) в свою комнату и сделал всё, чтобы забыть, что он совершил. Шерлок Холмс, конечно, не был невинным, но он не мог оправдать влечение к кому-либо, тем более к Джону Уотсону. Он не хотел обременять себя эмоциональной привязанностью, и был совершенно доволен своей жизнью в её нынешнем состоянии. Он не мог заснуть в течение очень долгого времени. - Вообще-то Вы можете пользоваться нашим гостеприимством в любое время, а не только когда плохо себя чувствуете, – Лестрейд ничего не мог с собой поделать и смотрел на мисс Уотсон обожающим взглядом. Девушка вежливо улыбалась. Шерлок боролся с собой, чтобы не закатить глаза: как кто-то мог дойти до точки, где просто терял голову, как это случилось с его другом? Холмс никогда не сможет этого понять и тем более не станет жертвой подобной нелепой сентиментальности. Грег улыбнулся капитану Уотсону и, после того как тот кивнул, взял мисс Уотсон под руку и повёл её к экипажу, чтобы помочь девушке сесть внутрь. Капитан Уотсон слегка поклонился Ирен. - Спасибо за компанию. Я уверен, что когда решу оглянуться назад, то, несомненно, пойму, что моя память неспособна воспроизводить истину в мельчайших подробностях, но я постараюсь запомнить время, проведённое здесь, – кулаки Джона сжимались и разжимались, прежде чем он вытянул руки по швам и прижал ладони к бёдрам, чтобы привычным жестом взять себя в руки. Взволнован. Заинтересован. Ирен немного помолчала, и Шерлок почувствовал её напряжение, но её ответ не выдал её физической реакции. - Капитан Уотсон, на самом деле я была рада находиться в Вашей компании, и я уверена, мистер Холмс со мной полностью согласен, – она стрельнула глазами в сторону Шерлока. – Мы получили огромное удовольствие, – её губы скривились в неискренней улыбке. Реакция вспышкой мелькнула в синих глазах капитана Уотсона, и Шерлок подумал, что он наверняка почувствовал тонкую насмешку Ирен, но ничего не сказал. Вместо этого он повернулся к Шерлоку, неожиданно несмело улыбаясь и чуть склонив голову. - Мистер Холмс. Шерлок кивнул в ответ, чувствуя себя немного выбитым из колеи и не совсем понимая, почему это произошло. - Капитан Уотсон. Когда экипаж, наконец, сдвинулся с места и Лестрейд ушёл в дом, Ирен повернулась к Шерлоку и самодовольно усмехнулась, перед тем как проплыть мимо него к входной двери. Шерлок наблюдал за каретой, пока та не скрылась у линии горизонта.***
Джон смотрел на проносящуюся за окном экипажа сельскую местность. Он устал, и отвлекался от своего мирного времяпрепровождения, когда его мать и Гарриет восхищённо лепетали об убранстве Незерфилд-Холла. Джон отчаянно желал, чтобы они замолчали, потому что его голова начинала болеть от отсутствия отдыха предыдущей ночью, и, казалось, голоса, словно неровными ногтями, царапали по внутренней части черепа. Он повернулся к своей семье и непреднамеренно резким тоном произнёс: - Да, матушка. Как Вы уже несколько раз упоминали в самых разных вариациях, Незерфилд-Холл достоин того, чтобы им восхищались. Я уверен, что его обитатели оценили бы Ваши восторги о тех его залах, которые Вы смогли увидеть. Его мать и Гарриет прекратили своё обсуждение, обе при этом выглядели немного обескураженными. Глаза Молли были закрыты, девушка откинула голову на спинку сиденья, но Джон знал, что она не спит, потому что она слегка улыбнулась. Миссис Уотсон быстро пришла в себя и переменила тему. - Я не думаю, что мистер Холмс оценил бы. Он такой неприятный человек, он полон гордости и думает о себе слишком хорошо, на мой взгляд. - Может быть и так, но он друг мистера Лестрейда, и я думаю, Молли считала бы его добрым, если бы Вы хотя бы попытались относиться к нему с уважением. Миссис Уотсон возмущённо фыркнула: - К нему следует относиться так, как он того заслуживает. Вот только чего он заслуживает? – Задался вопросом Джон. Конечно, мистер Холмс был претенциозным мерзавцем, но всё его существование было подчинено законам жизни высшей знати, он родился и вырос, чтобы свысока смотреть на всех, кто ниже его по социальной лестнице. Был ли он в этом виноват? Нет, но это не значит, что ему должна нравиться такая жизнь. Джон не мог отрицать, что мистер Холмс его физически привлекал, и прошлой ночью это стало очевидно, он только испытывал сожаление по поводу того, что мистер Холмс знал о его слабости. На секунду Джон прикрыл глаза, против воли вспоминая прикосновения его мягких, полных губ к своим, и загоняя это сладостное воспоминание в небольшой, тёмный угол своего сознания. Карета медленно остановилась, покачиваясь из стороны в сторону. Не понимая, что произошло, ведь они ещё не доехали до Лонгборна, Джон посмотрел в окно, чтобы увидеть причину внезапной остановки. Несколько рядов мужчин, одетых в вишнёво-красные мундиры строем прошли через перекрёсток, ведущий к Меритону, преграждая путь экипажу и тем, кто в нём находился. Должно быть, в пределах видимости было две сотни или около того военных, а вдалеке за ними следовал обоз. Офицеры шли вперёд по дороге, ведущей в городок, и своей яркостью привлекали внимание окружающих. Джон почувствовал внезапный приступ тоски по дням, проведённым в кавалерии. Он рассеянно потёр плечо, но его настроение внезапно взлетело до небес при виде чего-то настолько знакомого. Гарриет, сидящая рядом с ним, вздохнула: - Там их, должно быть, тысячи... Миссис Уотсон усмехнулась, как глупая школьница. Даже Молли прекратила притворяться спящей, чтобы взглянуть на военных. Так что все четверо тесно прижались друг к другу у маленького окошка кареты. Некоторые из солдат замечали эту аудиторию и широко улыбались или дружески приветствовали сидящих в экипаже, а один из них, темноволосый, дьявольски красивый мужчина – подмигнул. Он стоял немного в стороне от остальных, покачиваясь на каблуках, и лукаво улыбался. Строевой офицер с другой стороны дороги заметил, что тот оказался вне шеренги. - Эй! Мориарти! Вернись в строй! Мориарти рассмеялся и побежал назад к своему месту, нахально приподняв бровь. - О-о-ох. Вот он. Я думаю, что я только что умерла и попала в рай, – Гарриет прижала ладонь ко лбу и тяжело оперлась на смеющуюся мать. Джон усмехнулся, забавляясь этим зрелищем, а затем призвал всех спокойно сидеть на своих местах, так как они заметили, что приближается конец строя. Он немного высунулся из окна, чтобы позвать Джеримаю, их пожилого лакея. - Джеримая, пожалуйста, продолжай путь, когда сможешь.