День четвертый
3 января 2014 г. в 10:50
По пробуждению Шпиона ждал новый сюрприз. Как оказалось, шпионское «утром» несколько не совпадало с рыбацким, и темень, царившую в четыре часа, без зазрения совести можно было называть ночью. Сама побудка тоже не сказать, чтобы была радужной – с него просто содрали одеяло. Шпион глупо забарахтался, путаясь длинными тощими ногами в ночной рубашке и попытался оценить ситуацию.
Ситуация выглядела безрадостно: заспанный, лохматый Снайпер в натянутом кое-как халате – на вид женском – влажно блестел отчаянно закрывающимися глазами. Ночное происшествие несколько подготовило его к открывшемуся зрелищу: Шпиону, сучащему волосатыми ногами из-под нежных складок сорочки жемчужного цвета, так что лишних комментариев с его стороны не последовало. Оценив степень пробуждения гостя как удовлетворительную, он невнятно пробулькал «Одевайся теплее» и шаркающей походкой удалился из комнаты. Прихватив с собой одеяло! Скорее всего, случайно, но за такую подлость Шпион ненавидел его особенно сильно – без вожделенного одеяла малодушный план спать дальше был невыполним. Еще пять минут Шпион потратил на то, чтобы заставить свои глаза оставаться открытыми хотя бы несколько секунд, и с кряхтением поднялся. По ощущениям его бунтующих внутренних часов, чтобы бодрствовать в это время, проще было не ложиться вовсе.
Первопричина этой пытки – необходимость создать хорошее впечатление у отца Снайпера – сейчас казалась совершенно идиотской. Ну, серьезно, какая разница, что подумает этот фермер? Особенно учитывая вчерашний инцидент. О нем измученный жарой Шпион помнил смутно, но отчетливое ощущение неловкости накрепко засело в его голове. Ладно, с этим можно потом разобраться.
С мученическим кряхтением Шпион поднялся и изо всех сил постарался последовать совету Снайпера – в смысле потратил на безуспешные попытки найти свитер минут десять, махнул на это дело рукой и ограничился рубашкой и безрукавкой. По счастью, нужным инвентарем: курткой и высокими сапогами его снабдил хмурый стрелок, не забывая бормотать что-то про бесполезную аристократию. Шпион даже фыркнул под нос, отметив поразительное сходство Снайпера с отцом в этот момент. К половине пятого они двинулись к реке.
Картер, который был бодр, несмотря на ночные приключения, шагал впереди. Сонный молодняк влачился следом, а Шпион сомнамбулически курил. В пачке оставалась последняя сигарета.
– Слушай, не то чтобы я страдал провалами в памяти... – пихнув коллегу в бок, поинтересовался Шпион, когда досмолил до фильтра.
– Ммм?
– Но когда я вчера на тебя наткнулся, ты не выглядел счастливым. Да и твои родители тоже.
Снайпер мученически закатил глаза, борясь с желанием отвесить подзатыльник Шпиону.
– Возможно потому, что предположение о том, что я ссу в свою чашку, не то, что они хотели бы слышать?
– Ну, может, не ты, – зевнув, парировал Шпион. Он тут проблемы не видел. – И мне-то откуда знать, с чем ты можешь шарахаться посреди ночи?
– Издеваешься, – глухо констатировал Снайпер.
Шпион даже спорить не стал, зябко кутаясь в куртку. Но через пару минут он продолжил диалог, восстановив ночную картину в голове.
– А ты их подслушивал, что ли?
– Так вышло.
– На тебя не похоже.
– Они обсуждали, не сплю ли я с тобой! – яростным шепотом воскликнул Снайпер, будто надеялся, что причина оправдает столь недостойное занятие. И опасливо покосился на отца – вдруг услышал?
Шпион удивленным не выглядел. Он поднял глаза, что-то вспоминая, а потом уточнил:
– Но мы не спали?
– Нет.
– И не собираемся?
– Конечно!
– Это обнадеживает, – кивнув своим мыслям, Шпион ускорил шаг, показывая, что разговор окончен. Они уже подходили к озеру.
Если закрыть глаза на зябкую морось, недосып, мокрые от росы задницу и ноги, запах рыбы, откровенную скуку, когда не клевало, компанию двух ворчащих мужиков, внешний вид прикорма и выворачивающиеся вместе с крючком жабры, рыбалка оказывалась увлекательнейшим занятием! Спустя час Шпион смирился, а полтора – втянулся. Что-то подсказывало ему, что таким образом инстинкт самосохранения оберегает его ранимую психику от страшных травм, которые могло оставить это варварское действо.
К сожалению, в глаза слишком сильно бросалась неопытность Шпиона, но он виртуозно на коленке сочинил историю о том, что у брата на такое не было времени, а тот единственный раз, когда ему дали удочку в глубоком детстве, оставил неизгладимые впечатления и нереализованную тягу к сему занятию.
Манди-старший, вынужденный выступать в качестве ментора для Шпиона, крайне оживился – о любимом занятии он готов был рассказывать вечность, а уж тем более благодарному слушателю. Особенно слушателю, который смотрит (притворяется на самом деле) на него как на отца, которого у того никогда не было. От Берга не стоило ждать такой отдачи, поэтому Картер с головой ушел в самозабвенное вываливание на буйную французскую голову всей возможной информации о рыбалке. Тем более, у пацана-то получалось! И плевать, что пацану этому было явно за тридцать.
Снайпер наблюдал за этой идиллией сначала с удивлением, потом со скепсисом, а позже и вовсе с раздражением. Нет, ну кто бы мог подумать, что этому аристократишке понравится?! Отца Шпион слушал вполуха, более занятый своей удочкой, а у Снайпера от восторженного щебетания этих двоих уши сворачивались. Вытерпев это часа два, он гордо удалился на другой край озера, наслаждаясь тишиной, наполненной шелестом травы, щебетанием птиц и яростным шепотом, переносимым ветром с того берега.
В восемь утра Снайпер окинул свой улов хмурым взглядом, смотал весь инвентарь и ушел домой. Спевшихся Шпиона и Картера эта потеря не особо тронула. Если они вообще ее заметили.
Вернулась эта парочка только к вечеру, жарко обсуждая особенности национальной рыбалки. Снайпер не имел ни малейшего понятия, как несведущий в этом деле Шпион участвовал в споре, но вдаваться в подробности не решился. Главное – отец доволен. А вечером их ждал прекрасный ужин из жареной свежей рыбы. Гадость.
– Я смотрю, вы поладили, – удовлетворенно произнесла Маргарита, задумчиво огладив ладонью седую шевелюру Картера.
– У вас прекрасный супруг, мадам! К своему стыду, я не сразу разглядел эти качества, но он прекрасный учитель и интересный собеседник!
– Да хватит уже, Фред, – Картер заворчал, но было видно, что слова Шпиона ему приятны.
Снайпер наблюдал со сдержанным удивлением: он и сам не заметил, как оказался вытеснен за рамки общения своего коллеги и отца. Возможно, причина была в том, что Картер мог закрыть глаза на то, что другой человек зарабатывает на жизнь киллером, но к Шпиону он относился заметно теплее. Во всяком случае, так казалось Снайперу.
– А был бы ты врачом, уже давно бы оброс нормальными друзьями, – со вздохом сообщил своему сыну Манди-старший.
– О, вы хотели, чтобы Берг стал доктором? – вклинился в разговор Шпион.
– Конечно! Почетная профессия, хороший доход, – Картер безнадежно махнул рукой. – А вместо этого он носится с винтовкой, отстреливая людей.
– Пап! – Снайпер закатил глаза. Впрочем, надо отдать отцу должное – эту тему он поднял только сейчас.
– Что «пап»? Вот пенсия у тебя будет? А семья? А что если первым выстрелят в тебя? – в голосе отца послышалась горькая, глубоко затаенная тревога.
– Картер! – попыталась осадить его Маргарита.
Шпион с некоторым смущением наблюдал разворачивающуюся драму. Поначалу он хотел даже поддакнуть Манди-старшему, но, наткнувшись на кислую физиономию Снайпера, передумал. Ведь сделать приятно этому нелюдимому засранцу не возбраняется?
– Месье Манди, не беспокойтесь, у нас есть прекрасный медик! Он возвращает с того света почти в прямом смысле того слова!
«А респаун не почти» – добавил про себя Шпион, но об этом умолчал.
– Вот видишь! – назидательно поднял палец вверх Картер, обращаясь к сыну. – Я и говорю: достойная профессия, хороший оклад...
– Он, правда, со странностями, – торопливо заговорил Шпион, осознав, что разговор свернул куда-то не туда. – Сделал карьеру во времена третьего Рейха, знаете ли. А недавно я нашел в холодильнике отрубленную голову с какими-то проводками. По-моему, – в наступившей тишине Шпион степенно промокнул губы, – он пытался заставить ее функционировать без тела. Но это детали, знаете. Исключая его садизм и тягу к экспериментам над людьми – добрейшей души человек и редкий профессионал!
Картер как-то странно посмотрел на свою тарелку и мрачно проткнул ножом золотистый бочок рыбы. Больше тема смены профессии Берга за столом не поднималась. Уже после ужина, направляясь в свою комнату, Снайпер догнал коллегу.
– Слушай, гм... Спасибо, что ли, – он смущенно поскреб затылок. Никогда не выходило спокойно проявлять такие акты вежливости.
– Мне несложно, – отмахнулся Шпион.
– Он лет семь увещевает, что медицина моя стезя, – оправдываясь, буркнул Снайпер. К его удивлению, Шпион понимающе похлопал его по плечу и остановился в коридоре, учтиво наклонив голову.
– Ну, я спать пойду?
– Да. Нет. В смысле, постой, – Снайпер прикусил язык, понимая, насколько по-идиотски выглядит его запинающаяся речь. Он перевел дыхание и продолжил: – Ты же ничего не рассказываешь о себе. Только придумываешь какую-то ложь для моих родителей.
– М-м-м, тебе интересно мое прошлое? – Шпион выглядел озадаченным.
– Нет, – не стал лгать Манди, – Просто, когда я впускаю человека в свой дом, и он знает обо мне столько, мне неудобно вообще ничего не знать о нем. Особенно когда этот человек – шпион.
– О, вот оно что, – Шпион понимающе улыбнулся, – спрашивай о чем угодно, я расскажу сколько смогу.
– Сколько смогу? Звучит неубедительно.
– Но я же Шпион, – обезоруживающе улыбнулся тот.
– Ладно, – Снайпер задумался. Его действительно тревожила полная неизвестность в отношении этой личности, но когда возможность спрашивать встала конкретно, он осознал, что понятия не имеет что у того узнавать.
– Может, зайдем в какую-нибудь из комнат? – после длительного молчания поинтересовался виновник терзаний Снайпера.
В кресле гостевой комнаты думалось лучше. Снайпер расслабился, прикрыл глаза и наугад ляпнул:
– Расскажи хотя бы о своей семье. С моей ты уже знаком.
– Конкретнее, если можно, – Шпион не пытался увернуться от ответа, но явно играл. – Боюсь, если я начну рассказывать всю свою родословную, мы застрянем тут до конца отпуска.
– Засранец, – беззлобно припечатал Снайпер и задал давно мучавший его вопрос. – Твоя мать и вправду такой монстр?
– Пожалуй, даже хуже, – Шпион вполне искренне приуныл и решил не мучить молчаливого Снайпера необходимостью придумывать вопросы, взяв инициативу в свои руки. – Она хорошо управляет имуществом семьи и ее... так сказать человеческими ресурсами, находящимися в ее управлении. Но в остальном она кошмарна! Я не жалуюсь, но я понятия не имею, что такое детство: игрушки, вкусная еда, колыбельные на ночь, беготня во дворе с друзьями или... чем там еще дети занимаются? С детства я либо тренировался, либо тайком читал, либо тырил еду у прислуги.
– Тырил еду? Она что, тебя не кормила? – даже по меркам Снайпера это был перебор.
– О нет, – распалился Шпион, когда задетой оказалась больная тема, – кормила. В это-то и был весь ужас – ведь она совершенно не умеет готовить! Когда я попал в частную школу, местная еда, казавшаяся большей части учеников помоями, для меня была манной небесной! Во всех смыслах. Что это были за времена: суровая дисциплина, учеба дни напролет, подъем и сон по звонку, и самое главное – никакой матери!
По блаженному лицу Шпиона было ясно, что все эти драконовские меры были ему даром свыше. Как он сказал: «По крайней мере, мне там не подкладывали скорпионов в кровать».
Оказалось, Шпион любил рассказать о себе. Даже «чуткому» Снайперу было заметно, что тот буквально купается в неожиданном внимании, взахлеб пересказывая, как в школе читал по ночам с фонариком; как хулиганил с парнями, будучи подростком; как ругался с матерью о выборе высшего образования чуть не до лишения наследства. Помимо всего прочего Шпион оказался хорошим рассказчиком. Снайпер готов был поклясться, что он местами приукрашивал, но не смеяться над описанием первых дней работы на Корпорацию было невозможно. Тогда, со слов Шпиона, он еще не до конца ощущал объемы тела в голографической сетке маскировки и никак не мог избавиться от привычки извиняться перед противниками, которые проваливались, например, в здоровенную руку Хэви.
– Понимаешь, – выразительно жестикулировал Шпион, – тогда ведь еще никто не привык к маскировке, невидимости, имитации смерти. И вот представь: врезаюсь я в медика и прошу прощения. Ну, по привычке. А для него это выглядит так: будто он ныряет в пузо своего пулеметчика, тот ойкает, извиняется и убегает. А док потом еще стоит пару секунд пытаясь понять, что это было. И это еще что! Вот, помню, разведчик...
Снайпер тихо фыркнул, выслушав рассказ о нарциссических пристрастиях вражеского Скаута. Тот, как оказалось, вечно волочился за Шпионом по пятам, если тот выбирал его маскировку, рассматривая себя со стороны и вслух размышляя о собственной привлекательности.
Снайпер и сам не заметил, как включился в разговор, поделившись нескольким идиотскими историями из детства или рабочей практики. Он вообще не был большим любителем чесать языком, но откровенность Шпиона оказалась ужасно заразительной.
– А отца у меня не было, – как-то неожиданно вернулся к теме семьи Шпион. – То есть, был когда-то, но, со слов матери, умер еще до моего рождения.
– Со слов? Ты ей не веришь? – уцепился за слово Снайпер. Не то чтобы он пытался так кустарно поддержать разговор, но позиция Шпиона казалась ему странной.
– Друг мой, я вырос в среде шпионов, воров, убийц, лазутчиков и двойных агентов. – Шпион выглядел удивленным такому вопросу. – Доверие вообще в список моих приоритетов не входит.
– Но мне-то ты все это рассказываешь, – резонно возразил Снайпер. «Уже два часа как рассказываешь», – с удивлением отметил он, кинув взгляд на часы.
– Я не рассказываю тебе ничего, что нельзя было бы узнать, озаботившись моим прошлым, – отмахнулся Шпион. – Информацию, которая может мне навредить, я, естественно, разглашать не стану.
– Но о тебе никто ничего не знает в команде, – Снайпер растерянно почесал в затылке. Все наемники считали Шпиона скрытным, нелюдимым и скользким типом. И то, что тот сейчас так просто и открыто делится историями о своем прошлом, казалось то ли везением, то ли чудом. Даже жаль, что Снайперу эта информация была не так уж и нужна.
– А меня кто-то спрашивал? – пожал плечами Шпион и рассмеялся, завидев вытянувшуюся физиономию коллеги. – Не смотри на меня так, мон ами. В том, о чем я сейчас говорю, нет ничего криминального, но я не вижу смысла болтать об этом без... скажем так, запроса.
Снайпер недоверчиво прищурился – предположение, будто Шпион вот так бы вывалил все о себе, стоило его спросить, было неожиданным, но поверить в него не получалось.
– То есть ты рассказал бы это каждому, кто пожелал бы узнать о тебе больше? – уточнил он.
– Ну, не каждому, конечно. Скауту бы не стал. Медику можно – ему на такое наплевать, и информация не пошла бы дальше. Тебе, кстати, можно: ты тоже не из тех, кто стал бы болтать о других за спиной.
В комнате ненадолго повисла тишина.
– И, можно подумать, ты большой любитель пооткровенничать, – неожиданно фыркнул Шпион. – Вечно отсиживаешься в своем фургоне.
Спорить Снайпер не стал: в конце концов, Шпион был прав. И если вдуматься, это еще хороший вопрос – кто из них двоих был более скрытен и нелюдим?
– Кстати, раз уж мы все равно заговорили... я хотел спросить: ты действительно скрываешься от своей матери?
– Да, действительно. Догадываюсь, о чем ты мог подумать, но тебе и твоим родителям ничего не угрожает. Я не стал бы подставлять коллегу, преследуй меня кто-то по-настоящему опасный.
– То есть твоя мать – не опасная? – скептически уточнил Снайпер. – Неужели так сложно было пойти на это семейное сборище, что ты согласился даже на это?
– Это? – Шпион вопросительно приподнял бровь.
– Ну, – Снайпер стушевался, – фермерская жизнь явно не твое.
– Это... познавательно. Не могу сказать, что привычно, но любопытно. А насчет сборища... – Шпион задумался на несколько секунд, а потом рассмеялся. – Да, знаешь, если посмотреть на ситуацию со стороны, я сильно запаниковал. Не могу сказать, что я хотел туда попасть, но стольких нервов ситуация не стоила.
– То есть, ты мог не напрашиваться ко мне?
– Я много чего мог, включая и это, – уклончиво ответил Шпион.
– Идиот, – с тоской в голосе промычал Снайпер. – Но хоть делом занят.
– Занят, – кивнул Шпион. – Это интересно, а роль нахлебника мне в любом случае неприятна.
Снайпер тихо хмыкнул, еще раз посмотрел на часы и оглушительно зевнул. Пора отправляться на боковую.