Errare humanum est

Каменная кладка полов отливала серебряным блеском, будто осыпанная песчинками серебра дорога для королевской особы; серые ободранные стены, с которых давно слезли обои; окно, чуть прикрытое кривыми жалюзи и словно отливающее тенью света. Но за этим окном с наступлением дня как цветок расцветала жизнь. Оживлённые и тесные улочки порой не могли поделить и пара человек, которые, наверное, даже не увидят лиц друг друга, так все погружены все в свои мысли. Серость будних дней в этой части города скрашивают лишь редкие красочные вывески дешёвых ларьков, как попало поставленных на и без того тесных улочках.  Тем не менее, такова была жизнь. И день со днём она не менялась. С дома на работу, с работы домой. Вечный круговорот, который, наверное, не прекратится никогда. Всё идёт по плану, план зациклен по кругу. И это всё же было лучше, чем вечно промозглый кабинет, в котором даже лампочка отказывалась светить как полагается. В предметах, что были наставлены вокруг, не было ни капли жизни. Это наводило страх. Страх перед тем, что будет впереди. Оглядываться будет непростительной ошибкой.  Яркий свет резко ударил в глаза. Парень, неудобно ёрзая на стуле, что-то хрипло прошипел, зажмурив глаза и пытаясь привыкнуть к свету.   — Ты точно ничего не хочешь сказать? - Словно голос судьи, выносящего приговор, надменно разнеслось по комнате. Даже этот властный голос казался таким мёртвым, таким пробирающим до костей холодным, что хотелось с криком вырваться из этой комнаты. Бежать как можно дальше. И больше никогда, никогда сюда не возвращаться.   — Нет, - в который раз просипел тоненький голосок, а усталый взгляд ушёл в потолок. Пожалуй, благодаря ему эта комната стала хоть чуть теплее. Будто этот парень был чем-то особенным, обособленным от всего этого мира, не таким как все окружавшее его. Дёрнув головой, парень поправил спавшие на глаза белоснежные кудри. Вновь и вновь обводя эту комнату беспокойным взглядом, он не знал, что ему так не нравится здесь. Беспокойным зовом его душили предчувствия, словно выскребая на душе слова страха и недоверия.  Артур бесшумно проскользнул к спинке стула на котором сидел Тино и чуть облокотился на него, заставив паренька вздрогнуть.   — В последний раз спрошу: ты точно ничего не знаешь? - Тонкие пальцы сжали хрупкие плечи, заставляя воздух задержаться в лёгких. Боль прокатилась по напряжённым плечам, парень с трудом смог восстановить дыхание.   — Да, точно, - дрожащие нотки в голосе выдавали его с потрохами. Держать все нахлынувшие эмоции в себе было просто невозможно. Артур, припустив хватку и вновь отойдя к столу, сказал что-то про окончание допроса, но до встревоженного разума это донеслось только через несколько секунд, когда он начал успокаиваться.   — Вот. Это моя визитка. - Артур протянул прямоугольную карточку, на которой чётко вырисовывались номер телефона и имя. - Если что-нибудь узнаешь - сразу же звони. Полиция обеспечит тебе безопасность как свидетелю по этому делу.  Все ещё дрожащими пальцами Тино взял визитку, пару секунд, рассматривая её и вложив, наконец, в карман рубашки.   — Хорошо. Всего Вам доброго. На самом деле, осень - необычайно странная и обособленная пора. Время, когда проходят финальные парады листьев, надевших торжественные жёлтые и красные накидки. Кружась в последнем танце они заставляют забывать обо всём, что происходит вокруг. Жаль, что эти парады все упускают из виду, уткнувшись в свои бумажные проблемы необыкновенной срочности. Кружева листьев просто сметают в большую кучу, сжигая их, словно солдат, что остались без имён. И никто уже на найдёт их могил. Они скрылись за гладью серого асфальта. Теперь весь этот великолепный парад, что был придуман ещё задолго до всего что нас окружает, превратился лишь в пыль на ветру.  Но даже тот, кто умеет наблюдать, не всегда сумеет отбросить всё на задний план. Усталый от всего, что происходит вокруг, взгляд был направлен в небеса, словно вопрошая небо о всех вопросах, на которые никто не узнает ответ. Небеса в этот день тоже решили выстроиться в парад: солнце, командуя всем, отошло на задний план, изредка показываясь из-за гряды туч, которые словно в ожидании приказа Тора не смеют сделать и лишнего движения.  Вместе с витиеватыми порывами ветра по воздуху проскользнуло пёрышко, упав прямо на рукав пальто Тино. Он замедлил шаг, осторожно взяв пёрышко за стержень. На блёклом свету солнца по кистеобразному перу скользили едва различимые блики, чёрное пёрышко отливало грязноватым серым оттенком. Тино крутил перо вокруг оси, внимательно рассматривая его. "Интересно было бы узнать, чьё оно". Тино осторожно уложил перо в один из отделов такой же чёрной сумки, вскоре вовсе забыв про него, возвратившись к своим мыслям.  Сначала пропажа Эдуарда, потом проверки на работе, а теперь ещё и эти допросы. Голова разве что пока не закипела, но это, думается, вопрос времени.  Почему всё не может быть проще? Как и жизнь людей это сплошная бессмыслица. Листья приносят себя в жертву, чтобы дать жизнь новым, чтобы весной на молодых веточках распустились новые почки. Люди слишком жадные, чтобы умереть за других. Всё, что мы действительно можем - разрушать чужие жизни, порой даже не замечая этого; всё остальное лишь пыль. Иллюзия. И истинно счастлив лишь тот, кому по-настоящему есть что защитить, кто готов совершить жертву ради сохранения того, что дорого сердцу.  Вышагивая в ритм с вольным ветром, Тино вроде бы чувствовал свободу. Белой вороной во всей этой толпе серых прохожих. Этих людей, он, наверное, больше никогда в своей жизни не встретит. Хотя судьба может повернуться и против её владельцев, подобно ветру, она может изменить своё движение в совершенно другом направлении.  Взгляды, направленные в упор, словно служат упрёком. Просто за то, что ты есть. Просто за то, что ты сейчас находишься в этом месте. И просто за то, что всё может в один момент рухнуть. Ветер клубами вздымает пыль с дороги, сливаясь с последним танцем осени. Постепенно огненные краски листьев теряются в серости, в глубине узких улочек, потом и вовсе исчезая. Только одинокий листочек прошелестит под ботинком, вновь подхватываемый ветром и разнося свои хрупкие осколки по тучному Стокгольму.  Проскальзывают силуэты домов и всё более сужающихся улочек, но сейчас даже не до этого. Все мысли только о доме. О солнечных комнатах, где почти всегда горит свет, о памяти этих стен, которые видели больше, чем многие люди, об уютном одиночестве, делающего его тем самым белым вороном в толпе. Сейчас даже можно не задумываться о дороге: ноги рефлекторно день за днём движутся в одном и том же направлении.  Но что-то внезапно срывает плёнку задумчивости, нарушая обычный ход вещей. Краем глаза Тино заметил тень на асфальте, что несколько испугало его. Обычно этим путём никто не ходит. Остановившись и собравшись с мыслями, парень обернулся на тоненькую улочку. По улице кроме него блуждал один лишь ветер, пропахший мёртвой листвой.  Устало протерев глаза, Тино немного успокоился. Недосып, кажется, уже начинает сказываться на нём. И день был не из лёгких, что и говорить. Это был просто ветер. Уже собравшись повернуться, Тино со страхом заметил, что тень, которую он видимо и заметил, затмила те остатки солнечных лучей, что ускальзывали от гряды облаков.   — М'лчи. - Голос прозвучал так спокойно, что только это и пугало. А учитывая то, что за Тино стоял обладатель этого самого голоса, дело складывалось в не самую приятную ситуацию. Блондин обомлел от страха, ноги его будто стали ватными, а лицо приобрело оттенок ужаса. Крик застыл в горле вместе с дыханием.  Возможно, одно мгновение могло бы что-то сотворить. Но этого было недостаточно. Каменная хватка вцепилась в руку Тино, до боли выворачивая её, а к дыхательным путям приставили ладонь с тряпкой. Мгновение потеряно.  Улочки домов и тонкие дороги закружились в одном большом калейдоскопе, постепенно поглощаемые тьмой. Промозглой, жуткой, беспокойной тьмой. И всё исчезло кроме этой тьмы. Надеяться тут не на что. Тьма без остатка отобрала всё, что составляло этот мир. Иллюзий больше нет. Мир распался. Темнота торжественно восходит на трон этого мира.