Errare humanum est

Город скрылся под плотным плащом снега, укутавшего деревья и постройки в тёплые белоснежные одежды.  Мороз своими холодными пальцами уже успел прочертить узоры на стёклах, под видом ветерка пробраться в окрестные дома. Под тяжестью толпы хрустел снег, заменяя собой уже приевшийся треск листьев под ногами. Холодный ветер пробирается сквозь тонкие ткани одежд, словно пронизывая кожу прохладой.  В этот миг будто сами небеса стали ближе к людям, по частям отрывая от себя клочки белоснежных хлопьев. Они блестят под холодным взором солнца, падают, даря земле долгожданную передышку после долгих тёплых пор.  Кто-то остановился, наблюдая за снегом, кто-то выставил вперёд руку, надеясь поймать кусочек неба. Всё-таки, зима как зима. Что в ней может быть такого? Над комнатой тревожно раздался оглушительный выстрел, закрывая тишину толстым полотном волнения и страха. Пальцы без сил разжались, револьвер соскользнул по взмокнувшей руке, с гулким звоном ударившись об пол.   — Ничего другого я и не ожидал. - Хрипло усмехнулся Кетиль, задыхаясь.  Едва двигающимися руками он ощупал живот, подняв ладонь к глазам и наблюдая, как алая, темноватая кровь стекает по кисти. Он прислонился к стене, через пару мгновений уже съехав на пол и оставив на бледных обоях багровый след. Его губы сомкнулись в безмолвной ухмылке, а веки безвольно опустились на невидящие глаза.  Бервальд, в оцепенении простояв несколько минут, опустился на корточки рядом с Кетилем, большим и указательным пальцами раздвинув одно из его век. Пальцами другой руки он слегка сдавил по бокам глазное яблоко, проверяя рефлексы и признаки смерти.   — М'ртв, - тяжело выдохнул Бервальд, поднявшись на ноги. "Кажется, снег не прекратится до завтра". Ветки деревьев едва покрылись инеем, будто находясь под защитой белого плена. Снег рушился с небес всё гуще, заставляя ветки тягостно опускаться всё ниже под натиском стихии.  Ряды машин стали заметно реже, движение всего города стало медленным, раздражающе тянущимся.  Тино, оказавшись не в силах стоять, свалился на колени, согнувшись и закрыв лицо руками. Грудь его бешено вздымалась и опускалась, делая дыхание непостоянным, рвущимся.   — Что ты наделал? - Тино поднял глаза на Бервальда. Голос его дрожал.  Бервальд всё в том же молчаливом оцепенении стоял, глядя на Кетиля.   — Что ты наделал!? - Закричал Тино, поджав плечи и вновь скрыв лицо за ладонями.   — Т'ше, - Бервальд, осторожно переступив расплывающуюся алую лужу, подошёл к Тино, протягивая ему руку. - П'днимайся.  — Великолепная погода, не так ли? - Рядом стояли две девушки, выставив вперёд руки, в бессмысленной попытке поймать в рукавицу тот самый, неповторимый кусочек неба. Их волосы словно покрылись мелкими белыми крапинками, отражая холодный свет солнца. Моментами они переглядывались, смеясь и улыбаясь друг другу. Их губы подёргивались от прохлады, но разве имело это значение сейчас, когда уже показалась граница новой и старой жизней?  Тино недоверчиво покосился на Бервальда, неуверенно схватившись за его руку и поднявшись.   — Что ты наделал? - Его голос трясся словно лист, сорвавшийся с ветки. - Зачем, чёрт возьми? Было видно, как плечи Тино судорожно дёргались, а лицо его покосилось. Он весь согнулся, будто пытаясь от чего-то защититься.   — Ин'че бы не в'шло. Усп'койся, - Бервальд положил руки на плечи Тино, едва встряхнув его. - Всё зак'нчено.   — Ничего не закончено, чёрт побери. Ты хоть понимаешь, во что ты теперь ввязался? - Тино нервно вскрикнул, указав на бездыханное тело Кетиля.   — Я вс' пон'маю, - голос Бервальда был отчётлив и несколько груб. - Мы уед'м отс'да. Они не см'гут н'с найти. Ник'гда. Тино смотрел на них, сам не замечая, что улыбается. Он отвёл взгляд к небу, наблюдая, как снежинки осторожно оседают на его ресницах и в тот же момент исчезают. Будто их и не было. И хоть бы кто вспомнил их имена в этой безымянной войне тепла и холода. Но теперь они потеряны, повержены, сожжены пламенем противника.  Люди проходят мимо, и не думая, что вокруг них разразилась страшная война, к которой все они причастны. Все словно стали глухи к окружающему миру, замкнувшись в тесных комнатках своих прелых страхов, граничащих с отравляющими стремлениями.   — Нас? С каких пор я стал твоим сообщником? - Тино вскинул руки, гневно сверля Бервальда взглядом.   — С с'мого н'чала, - спокойствие Бервальда беспокоило Тино.  — Чёрт возьми, - Тино на пару мгновений приложил ладонь ко лбу, загладив спадающие на лицо волосы. Он полез копаться в сумке, вытащив какой-то предмет и сунув его в карман. - Осознавать то, что я ещё и оказался виноват - чертовски сложно.  Тино взглянул на Бервальда. В один момент он разглядел, как уголок его губы едва видно дёрнулся. "Всё-таки страх берёт над ним верх".  Над комнатой повисло неловкое молчание. Тино протянул руку к небу, наблюдая, как снежинки оседают на его ладонь и в тот же миг тают. Небо к тому моменту заволокло густым полотном сероватого зимнего плаща, скрыв за собой солнце. Всё вокруг потеряло свои очертания, теряясь в танцующей снежной пурге. В один миг все окрестности резко показались Тино чуждыми, далёкими, незнакомыми. Будто всё окружающие в мгновение ока потеряло всякую надежду найти выход из снежной бури. Он затерялся среди танцующих вокруг него лепестков неба, в ужасе ища убежища. Тино дрожал, кружась на месте и не зная, куда ему идти. Непонятный страх завладел им, заставляя сердце работать с двойной силой. Всё будто кричало ему "Ты чужд нам! Уходи!". Взгляды прохожих были уставлены на него, противные ухмылки мёртвым грузом повисли на их лицах. Он сорвался с места, ринувшись куда-то вперёд.  — Чёрт возьми, ты так и собираешься молчать? - Нервно бросил Тино, в очередной раз вскинув руки.  — Мн' н'чего ск'зать.   — Говори что хочешь. Но не молчи, - голос Тино приобрёл привычную мягкость. - Это угнетает только больше. Хоть про Великую китайскую стену рассказывай, но не молчи, - он нервно схватился за волосы на затылке, рвущими движениями перебирая их.   — Ты т'лько усп'койся. Пож'луйста. Бервальд хотел как-то поддержать его, но боялся что-либо сделать. Боялся сделать только хуже. Ему еле хватило решительности, чтобы положить руку на плечо Тино, едва сжав его.  Тино взглянул на него с какой-то еле пробивающейся улыбкой, бессильно закрыв глаза и подавшись вперёд, уткнувшись в плечо Бервальда, от чего тот чуть ли не отшатнулся назад.   — Только что теперь делать? - Из голоса Тино пропал тот напор, с которым он говорил всё это время. Его слова вытекали плавно, вырываясь из гортани без каких-либо скачков. - Хотя, это не так важно. Прости. Тино неожиданно остановился, оглядываясь вокруг и пытаясь отдышаться. Вокруг него раскинулись голые ветви деревьев, едва прикрытые белоснежным инеем. Тино стоял согнувшись, положив руки на колени и пытаясь отдышаться.   — Куда меня занесло? - Его голос судорожно дрожал, слова лихорадочно вырывались в никуда, никому не адресованные. - Впрочем, какая к чёрту разница.  Тино выпрямился, вновь оглядев всё вокруг. С близстоящей скамейки он стряхнул снег, оправив пальто и сев. Он устало откинулся на спинку скамейки, сняв с плеча сумку и положив её рядом. В округе не было ни единой души, чему Тино радовался и чего в то же время боялся.  — За чт' ты изв'няешься? - Бервальд недоверчиво покосился на Тино.   — За всё. Прости, - Тино руками едва ухватился за кофту Бервальда, не поднимая на него глаз.   — Нич'го, - Бервальд почувствовал, как пальцы Тино сжимают толстую ткань. Он неуверенно протянул к нему руки, едва приобняв его. В растерянности он не знал, что нужно говорить или что нужно делать, просто предоставив всё случаю. Каждая минута будто отдавалась чем-то неизбежным, грузной тишиной повиснув над ними.   — Н'м н'жно ух'дить. Хенрик и Сиг'рд мог'т скоро в'рнуться, - вдруг спохватился он.   — Постой. Не нужно никуда торопиться. - Бервальд почувствовал, что Тино вновь начал трястись, крепче хватаясь за него.   — Хор'шо, хор'шо.   — Нам всё равно не убежать. Вместе нам никогда от них не скрыться. - Тино неожиданно опустил одну из рук, его кисть скрылась за плотной тканью кармана.   — Я не п'ним.. - В следующий момент изо рта Бервальда послышалось глухое хрипение, подкреплённое лихорадочным кашлем. Его взгляд бездумно уставился вперёд, а тело колыхалось, словно при припадке.  Тино чуть отстранился от него. "Резкий удар точно под правое ребро, повреждение крупных кровеносных сосудов, практически в любом случае смерть наступает в районе пяти минут", - отчеканил Тино, вновь хватаясь за рукоятку ножа, будто сам страх твердил ему это, проворачивая нож в кровоточащей ране и вытаскивая его. В следующий миг Бервальд без единого телодвижения повалился на пол. Тино почувствовал, как внутри него разрастается щемящая пустота, опустошая его. Он вновь весь согнулся, поджав руки к груди. На самом деле, никаких документов вовсе и не существовало. Выдумка, вымысел, пустая ложь. Никаких экспериментов не проводилось, никаких доказательств не было. Как такового не существовало даже бедного Эдуарда. Небылица для того, чтобы заманить мушек в паутину и связать их по головам и лапкам. В конце концов, паук сам увяз в своей тонкой паутинке без возможности вырваться.   — Что же тогда вообще было, чёрт возьми? - Тино глубоко втянул воздух, выдохнув паром на покрасневшие ладони.  Был ли иной выход? Другой выход есть всегда, только вот он никогда никому не нравится. И на этот раз перспектива выхода не сулила никакой выгоды.  Тино отвернулся в другую сторону, держа видимость спокойствия ради данности самому себе. Он достал из сумки перчатки, надев их и вытащив следом салфетки. Следовало бы смыть все следы, хоть это вовсе и не было обязательно. Он с осторожностью промыл нож, на всякий случай вновь сложив его в карман.  Через несколько минут он вернулся в комнату, через силу взглянув на Бервальда. "Пять минут прошло, мозг точно должен был умереть". Проверять работу сердца не было смысла. Тино опустился на колени рядом с обездвиженным телом, смотря на него.   — Прости, - Тино протёр салфетками окровавленное лицо и губы, сдвинув искривлённую челюсть. Он протянул руку, опустив веки на непривычно неподвижные глаза. Его лицо заметно побледнело, лишившись притока крови.   — Чёрт возьми, что я вообще делаю, - Тино тыльной стороной ладони протёр лоб, поднявшись. Было слишком мало времени на подобные мелочи. Кажется, небесные ряды поредели: всё меньше снега оседало на поверхности, готовясь остановить своё наступление. Под тонким слоем снега уже скрылись душистые жёлтые листья, тоже ожидая прихода новой жизни. Тино протянул руку к сумке, копаясь в ней. Наконец, он достал несколько аккуратно сложенных листков цветной бумаги, собрав их в коробочку и несколько раз осторожно подкинув её в воздух. Тино улыбнулся, положив кубик рядом.   — Прости, - он накрыл коробочку ладонью, едва смяв её. - Прости.  К тому времени снег прекратился, осев на окружающих предметах. Тино поднял глаза к небу, глядя на тучный серый небосвод. В этот миг ему показалось, что над ним нависает фальшивое, искусственное небо, присваивающее себе право на солнечное тепло и свет огненных звёзд. Деревья вокруг опускались на землю безобразными изогнутыми тенями, которые пугали своими длинными призраками жизни всё вокруг. Он закрыл глаза, чувствуя теперь лишь отчаянную тревогу перед лицом темноты и холод, поверхностно бегущий по коже. Страх перед пугающей неизвестностью грузно нависал над ним, он ощущал это всем своим телом.  Глаза, цветущие ярким оттенком небес, распахнулись, наполняясь слезами. Слёзы переливаются через край нижних век и бегут по щекам, льдинками замирая на покрасневшей коже. Его руки безвольно оцепенели, застыв на коленях, словно бы замёрзшие от холода ветки. Лицо искривилось, уголки его рта подрагивали от напряжения. Казалось, что как только он откроет рот, из гортани вырвутся глухие и зловещие звуки, так что он старался крепче поджимать губы, вплоть до того, что они посинели. Голубые глаза вновь вверились серому полотну неба, сотканному из серых нитей раздора и ненависти небесных правителей. Тино едва слышно всхлипывает, вместе со взрыдами вырываются затяжные клубки пара, застывая перед невидящими глазами. Его дыхание судорожно рвётся и вновь возобновляется.  На ресницах грузно застыли замёрзшие слёзы, все очертания вокруг смазались, словно превратившись в неумелый набросок карандашом. Тино с силой зажмурил глаза, оскаливая зубы.  С этого момента наступил новый отсчёт времени, хотя вырвать лист с воспоминаниями невероятно трудно: он оборвался неровно, не давая покоя отёкшим глазам, досаждая острыми углами оборванной бумаги. Если оборвать и то, что сохранилось, то что тогда вообще останется? Перевернув страницу, можно заметить, что следующая лежит неровно, опираясь на остатки предыдущей. Писать на такой странице, что вероятно, неудобно. Разрывая вырванный лист по кусочкам, невольно останавливаешься и смотришь на остатки своего мира. В один миг они оборачиваются разбитыми стёклышками, в кровь рассекая ладони. Выбор стоит между тем, чтобы оставить их в ладони и постоянно держать при себе, с болью сжимая руку в надежде не потерять ни осколка, и между тем, чтобы просто выбросить всё это, ввергнувшись в пустоту. В конце концов, под неистовым давлением боли избираешь второй путь. Теряешься в этой пустоте, в несказанных словах, рассыпавшихся иллюзиях и омертвелых чувствах. Стремление к новой жизни оборачивается лишь наступлением вечной темноты. Что ещё сказать. Ведь человеку всегда было свойственно ошибаться.