БДСМ существует

Двое идут по аллее. Это парк. Суббота. Зелёные листья, косые тени — скоро осень это всё растворит. Скоро город укроется облачностью, а деревья пожелтеют. Эти двое, не сговариваясь, тихо идут вдоль аллеи мимо скамеек под деревьями, не обнимаясь. Им нельзя. Да нельзя ли? Можно, конечно. Вот только не долго и так, по-дружески. Чтоб со стороны это смотрелось как дружеские объятия. – Их всего два? – Конечно, разве я тебя собираюсь обманывать? – Нет, но это прозвучало так страшно, а потом их оказалось всего два. – Хочешь их поскорее услышать? – Конечно. – Ты ни о чём не волнуешься. Ты можешь рассказать всё родителям. Когда они тебя выгонят, я полностью приму на себя твоё обеспечение в полном объёме. – Я должен сказать родителям?.. – Ты слышишь, что я говорю? Ты можешь дáже рассказать родителям. Конечно, я этого не хочу. Разумеется, я хочу, чтобы всё было глубоко скрыто, законспирировано и никогда не открылось. Но ты можешь считать и делать по-другому. Это не в моей власти. Я только отвечаю за твою безопасность. И выполняю все твои требования о комфорте. Если хочешь, мы можем переехать на квартиру. Я живу в общаге просто из романтизма. Я выполню моментально все твои требования о комфорте, на которые у меня хватит средств и возможностей, и со временем, возможно, все, которые тебе нужны. Они давно остановились. И теперь, наконец, он коснулся его руки. Со стороны это выглядело как дружеский жест поддержки. Никому и в голову не придёт такая блажь, как топ соблазняет своего собственного нижнего на веки вечные. – И это, что, правило? – Да. – Ты же сказал для меня - два, а ты не обманываешь никогда. Как тебя понимать? – У тебя просто пока каша в голове, ты не понимаешь, где здесь правило. Сейчас поймёшь. И это будет жестоко. Второй почти удивился. Уточнил свой взгляд ещё больше в сторону вопроса. А первый крепче сжал его руку. – Ты подчиняешься всегда. В любых условиях, при любых обстоятельствах. Просто всегда. И ты прямо сейчас решишь принять это правило или уйти. Уходишь тотально — навсегда. Остаёшься на сколько хочешь - читай первое правило. И ему пришлось быстро скользнуть за спину своего нового любовника, приобнять и поддержать. Внезапное осознание происходящего накатило на того и захлестнуло, лишая опоры в виде собственных ног. Но у него теперь есть более надёжная опора. Конечно, всё давно решено, ещё вчера. Зачем весь этот драмкружок? Почему Максим с ним поступает так? Зачем Максу-то всё это представление? Максим близко у самого уха зашептал, может быть быстрее, чем требовалось, но он спешил поскорее вывалить всю самую важную информацию на своего подопечного: – Ты прямо сейчас начинаешь отпускать волосы, и мы постепенно купим тебе всю новую одежду, которая мне нравится. Твой внешний вид — исключительно моё личное дело. – Максим?.. – Мм? – Всё так серьёзно? – Да. Руки Макса наконец ослабили хватку. Он отстранился и скользнул обратно на своё место перед Русланом, крепко придерживая того только одной кистью за предплечье. – Почему? – Потому, что секс — исключительно моё личное дело. Каким он будет, зависит только от меня. А я хочу смотреть на тебя только в моём собственном варианте. И не задавай глупых вопросов. Просто запомни два правила и живи свободно. – Свободно? - Руслан поперхнулся обидой и вопросом, парадоксом и удивлением. Максим скорчил рожу властителя судеб. – Не понимаешь — попробуй или откажись. Прямо сейчас. Потом не сможешь. Я не выпущу. Последний, третий, раз спрашиваю: ты согласен стать моим рабом? Руслан ошалело посмотрел на то место, где должно быть лицо Максима. Все чувства отлетели из груди, все мысли одновременно влетели в голову. Глаза застыли, рот открылся в немом ответе. Он же вчера ответил «да» на «хочу» и «люблю», а сегодня осталось на «делаю». Это сложно. Это какой-то обман. Это сеть или пропасть. Это смерть или явь? – Да. – Вот и славно. Я не сомневался, но хотел услышать. Я мог бы и не спрашивать, но хотел, чтоб ты знал. Понял? – Да. – Руслан, ты сейчас здесь? – Да. Рука оторвалась от руки и вспорхнула на плечо, ложилась плавно, опускалась с нажимом, не встречала сопротивления, остановилась на уровне локтя, как раз на уровне роста минус ноги до колен. Ну, с натяжкой эту сцену со стороны можно было б принять за завязывание шнурка на кроссовке, это если б кто-то смотрел, но кому оно нужно вечером в парке в сумерках? – Вставай. Пока что мы не опаздываем. И можешь болтать о чём хочешь, мне без разницы. Руслан встал и на автомате протянул руку дотронуться. Максим шагнул ближе, рука скользнула вдоль торса и обвилась, но несмело. Максим обнял Руслана за плечи, и они шагнули вперёд. Идти склеенными нет никакой возможности, нужно расцепиться. И они расцепились. Между ними полшага, держаться за руки нельзя. Смотреть друг на друга не имеет смысла. Они прошли мимо лиственниц и мимо берёз, а потом уже было много потрескавшегося асфальта — краем глаза нельзя было выхватывать деревья. «Скоро его и здесь заменят на плитку? Наверное». – Руслан, послезавтра на занятия. Всё будет, как обычно. – Конечно. Руслан постарался не вздрогнуть от приказа, но не вышло. Ответил слишком быстро, слишком решительно, постарался всем телом смягчить вылетевшее слово, но разве это возможно? Оно так и прозвучало: громко и чётко. Его властитель повернул голову, посмотрел снисходительно и внимательно, изучая реакцию. Руслан решил ничего больше не говорить — и так достаточно брякнул. Снова посмотрел на асфальт. Кинотеатр — вот он. Теперь его осталось только обойти, чтобы попасть к кассам. Руслан невольно потянулся к карману джинс с деньгами, но пресёк это движение, продолжил небольшой взмах руки в такт размеренным движениям ног. «Максим заплатит за билеты. За оба билета». - Целый рой мыслей вытолкнул эти, оформившиеся в слова, на поверхность. И остальная каша из тягучей боли, возмущения, острого понимания несправедливости происходящего, желания что-то доказать, возразить, наконец, - улеглась. «Больше нельзя. Раньше надо было возражать. Раньше тоже нельзя было возражать. Можно было только уйти». Адреналин заставил вдыхать глубже. Глаза посмотрели вдаль яростно. Пальцы поджались. И Макс, разумеется, всё это заметил, кроме, может быть, самого взгляда. Но много ли нужно, чтобы понять, что это за взгляд? Уши у Руслана покраснели. «Да, лучше было бы уже иметь длинные волосы». И его снова накрыло волной разнообразных мыслей, главной из которых была какая-то очень подходящая утешающая догадка, что, когда будут эти длинные волосы, уши уже не будут краснеть - уже не будет внутри сопротивления. Макс внимательно следил за внутренней борьбой, но не собирался её пресекать. Максу хотелось дождаться чем это закончится само по себе? Но он не допустит ни срыва, ни отказа Руслана от своего решения. «Ладно, пусть поборется сам с собой. Мне полностью зависимый идиот не нужен. Незачем его приучать к полному безволию». Макс зацепился за последнюю формулировку, и она растеклась множеством вариантов и модификаций, желанием сформулировать понятие воли и определить самому для себя границы дозволенного Руслану. Но этого оказалось так много, и всё, в сущности, и так понятно: «Блиииин! Заблудится — одёрну. Чёрт! Чёрт! Система наказаний...» Мысли Макса спутались, его порядочно внутри тряхнуло. На поверхность вылезло желание всё немедленно прекратить, извиниться. Но уже слишком поздно. Руслан поборол себя и успокоился. Взглянул на Максима спокойно и вопросительно, желая знать, что делать дальше? Макс отодвинул свои сомнения и нерешительность в сторону. В конце концов, он уже получил в руки этот приз и может теперь играться с ним сколько хочет. Вместо слов он просто указал рукой приглашающим жестом в сторону касс. Небольшая очередь. Все одновременно болтают, в основном, стараются себя показать - не зря же выволокли свои тушки в лучших одёжках на прогулку! «Малолетки», - оценил Макс. «Мне б ваши заботы», - подумал Руслан. «Любое кино», на которое они пришли, оказалось боевиком, и оба заметно расслабились. Понимающе взглянули друг на друга, и Макс неспешно начал разговор о лекциях, об учёбе. Руслану всегда есть о чём сказать по данной теме - вполне. Макс продолжил разбирать ошмётки мыслей и эмоций о контроле и непослушании, а Руслан сосредоточился на вслушивании в свои реакции на чьё-то явное превосходство. Пока всё шло гладко. – Два подальше, - сказал Макс свою коронную фразу кассирше. Тётка внимательно оценила через стекло чрезмерно красивого мальчика: «Жаль, что девочку, с которой он пришёл, не видно». Замедлила все свои обычные движения, чтобы подольше его поразглядывать. Макс забрал цветные длинные билеты, не посмотрев на них, сунул в карман, перегибая заодно пополам, и туда же отправилась сдача. И это на ходу, кивая Руслану в сторону двери ко входу в фойе. «Интересно, хоть кто-нибудь из этих, - Макс окинул взглядом столпившихся у трёх кассовых окошек в три разных кинозала парней и девушек, - знаком со словом "фойе"?» «А я бы долго разглядывал эти билеты, всё бы там перечитал. Аккуратно бы перегнул пополам и сунул в карман рубашки, чтобы на них не появилась линия изгиба, а карман бы топорщился... А деньги бы присоединил к другим деньгам... Охх... Потому он и командует мной, как хочет. Он вообще не заморачивается ничем. А я...» - расстроенным взглядом Руслан скользнул по возбуждённому поиском чего-то лицу Максима. Макс заметил внезапное ухудшение настроения своего подопечного и понял, что это нужно срочно изменить. Он быстро дёрнул его за руку, приблизив к себе. Так, короткий жест. Любой парень может так дёрнуть любого другого, но, в контексте их отношений, это призыв обратить всё своё внимание на хозяина. «Кстати, он хоть слово-то это знает? Тьфу!» – Руслан, посмотри на меня. Руслан сунул руку в карман джинс и уставился на Максима. «Так, понятно». – Руслан, я не могу тебя здесь обнять или чем-то поддержать, кроме слов. Это понятно. Руслан кивнул. Его взгляд, блуждающий между виноватостью и протестом, наконец выразил что-то вроде внимания. «А в целом его лицо, скорей, похоже на жопу. Куда девалось вчерашнее спокойствие?» – Руслан, в тебе со вчерашнего дня не произошло никаких кардинальных изменений, и в наших отношениях — тоже. Позже ты это поймёшь. А сейчас сними жопу с лица — смотреть противно. О чём таком ты там думаешь, что довёл себя до такого состояния? Руслан повёл плечами и потянулся всей спиной, желая, видимо, таким образом перетянуть жопу на место. Максим прыснул со смеху, Руслан тоже улыбнулся. Напряжение спало, но Руслан внимательно продолжил следить за дальнейшими распоряжениями. Максу снова захотелось всё немедленно прекратить. – Руслан, - Максим доверительно взял Руслана за плечо, разворачивая его и уводя в сторону, подальше от случайных слушателей, - не сомневайся ни в себе, ни во мне. Мы не пробуем и не экспериментируем, мы просто созданы друг для друга, и это не игра. Я надаю по голове любому, кто попытается это испортить, даже тебе. Странная концепция вызвала в мозгах отличника взрыв обсуждения, и поплыли первые, наскоро наштампованные выводы. «Чего ж я такой урод? - повисло в мозгу у Макса. - Да знаю я, знаю!» Руслан же заметно расслабился. Его выводы были все сплошь про неземную любовь. Он поиронизировал над собой всласть. Оценил взгляд и позу Максима, заметил, что тот в раздрае, но всё такой же самый главный здесь, во всём этом зале, и запросто может вызвать к себе на ковёр директора этого кинотеатра. «И нечего фигнёй страдать. Твой топ — самый топистый топ из всех... О, боже, чего ж я такой урод? Вопрос риторический, я полагаю...» Они посмотрели друг на друга собрано и возбуждённо. И вот это вот «возбуждённо» - это вовсе не фигура речи, не какое-то там отвлечённое определение, вроде того, что им весело или радостно в компании друг друга, а самая настоящая констатация простого факта, что когда состояние и мысли между ними выравниваются, то наступает обычное, нормальное, физиологическое, сексуальное возбуждение и взгляд его тоже показывает. «Так. Этого здесь ещё не хватало». «Ну это то, чего я здесь и боялся». Макс прекратил напрягаться сверх всяких своих человеческих сил, потому что все эти морально-этические загоны ведут, оказывается, тупо к простому возбуждению. А Руслан расслабился, потому что всё в порядке: у Максима на него явно положительная реакция и не стоит ни о чём заморачиваться. – Пойдём за попкорном, что ли. – Пойдём, - улыбнулся в ответ Руслан, разворачиваясь в сторону цветного пластикового прилавка, отмечая на автомате, что это был не вопрос и даже не предложение, а простой, даже бесцветный какой-то, приказ. «Видимо, Максим слишком взволнован». Они вразвалку, лениво так, подошли к очереди за попкорном. Удобно даже, что очередь - есть где поделу постоять. – У нас есть два варианта: взять одно большое ведро или два поменьше. Ты какой любишь? – Солёный. – Я тоже. Так, большое. Руслан не удосужился кивнуть. Потому что его никто не спрашивал и потому что ему было откровенно пофиг. Он вообще не хотел никакого попкорна. Правда, его никто не спросил. Но он не хотел выпендриваться. – Ты какую воду будешь: крашеную или не крашеную? – Без газа. – Ты что, гомик? Руслан не сразу понял, что именно он услышал. А когда до него дошло, неприлично заржал вголос. Максим присоединился к его гомерическому смеху. – Нет, я гурман, - выдавил Руслан сквозь хохот. От этого они взорвались смехом снова. На них смотрели с любопытством и подхохатывали. «Ну да, классная шутка», - Руслану сразу же захотелось есть попкорн, смотреть кино, радоваться жизни и вообще - просто жить. – Большое ведро солёного и две бутылки «Perrier», - сказал почти отсмеявшийся Макс, от чего его французский оказался безупречным. Впрочем, молоденький продавец в форменном колпаке потянулся к холодильнику, как ни странно, невозмутимо. Видимо, у них тут часто минералку величают по-французски. Макс взял попкорн, запихивая сдачу в задний карман. «Третий», - отметил Руслан. И ему досталось забрать с прилавка бутылки. В зал всё ещё не приглашали. «Это хорошо, что мы накупили еды, теперь я могу один смотаться в туалет. Рус, о чём ты думаешь? Сам отхватил этот кус, а теперь прячешься? Зажрись, придурок!» Руслан оценил, что они прямиком идут к окошку. «Естественно. Не будет же Максим держать в руках все эти вещи как придурки вокруг!» Макс, и правда, с размаху брякнул бумажную упаковку о подоконник и тут же запустил руку в содержимое, отправил набранное в рот и принялся работать челюстями. Руслан поставил бутылки рядом и для храбрости взял две штучки попкорнинок, и положил их в рот, ему предстояло отпроситься в туалет. Он начал над собой глумиться, припоминая «воспитателку» из своего крашеного детского сада -весь такой в разноцветных рисунках по стенам. Максим указал кивком головы в сторону туалетов и спросил: «Надо?» Руслан кивнул. «Блядь! Это его обязанность: следить за моим комфортом, и он её исполняет. Интересно, что он ещё собрался исполнять?!» - Руслан изо всех своих сил сопротивлялся чувству гадливости, снова желающему поглотить его с потрохами. Он уговаривал себя, что тотальное подчинение - это даже не бесплатное приложение, а приз, прилагающийся к таким личностям, как Максим. Руслан подумал немножко, следует ли что-то сказать или можно и так уйти, и уже собирался шагнуть в сторону, как был пойман за руку. Максим притянул его ближе к подоконнику и обнял за плечи, чуть наклонив над ведёрком с кукурузой. Они выглядели как о чём-то совещающиеся друзья, плетущие очередной заговор против тех, против кого дружат. – Руслан, ты не можешь так молча уйти. Ты должен сказать, что будешь скоро или будешь там дрочить, поэтому я могу тебя быстро не ждать. Я не собираюсь быть тебе добрым и справедливым хозяином, но внимательным - мне б хотелось. Границы дозволенного тебе — широки, но я должен знать, что с тобой всё в порядке. А с тобой не в порядке. Что происходит? Говори по-делу. Руслан окаменел. Меньше всего ему хотелось сейчас откровенничать. Он скоро это всё переживёт, перестрадает, и всё будет нормально. Просто пока он слишком переживает и сражается с ветряными мельницами, которых вообще не должно было бы быть. «Нужно было соблюсти формальности и всего-навсего отпроситься в туалет, а теперь объясняй нечто, что вообще не предназначено для чужого уха!» Руслан покраснел от своих усилий. Максим понял, что это будет сложнее, чем он только что думал. «Руслан мог бы тупо согласиться, сказать, что будет быстро, и уйти. Но он не собирается врать и притворяться. К сожалению». Макс покрутил так и эдак это «к сожалению», потому что и вправду - к сожалению. Он всё ещё продолжал выискивать достаточные для себя мотивы, чтобы прекратить бессмысленную игру. «Игру?» Он видел ожесточённую борьбу в Руслане, но понимал, что не такая уж она и ожесточённая, как самому Максу бы того хотелось, чтобы можно было сказать: «Катись». И сейчас он просто провоцировал Руслана упоминанием «хозяина» и «должен». Но Руслан продолжал удерживаться в рамках. «Дозволенного, блядь». – Я плаваю пока в собственном сиропе, но, когда буду знать все рамки, мне будет нетрудно поступать правильно. Я просто слишком умный и мне требуется много думать и придумывать объяснения для всего. Мне непривычно отчитываться. Я буду там недолго, - Руслан закончил исповедь и с последними словами внимательно посмотрел на Максима. Тот сдержанно кивнул и сказал: «Иди». Макс вовремя заменил «можешь идти» на «иди», потому что давно решил, что границы эти будут немыслимо широкими и плавно исчезающими вдали за горизонтом. И ещё, потому что сейчас он остро почувствовал, что так никак, вообще, жить нельзя, но это гораздо лучше, чем... Макс посмотрел на расслабленную спину удаляющегося Руслана и подумал: «Так подчинённые не ходят». Немного подумал и попробовал заменить слишком канцелярское «подчинённые» на что-то более подходящее, получилось: «зависимые». Получилось, что тут никого не нужно подчинять. Тут вообще нет борьбы. Здесь есть загадочное нечто, что нужно исследовать. И он усилием воли вернулся к брошенной мысли о том, что не удовлетворять свои желания вредно, и что, в конце концов, когда приплыла возможность наконец их удовлетворять, глупо от неё отказываться из-за временных трудностей с моралью и этикой. К тому же, никто не подозревает об их существовании, кроме самого эстета Максима. – Не ввязывайся здесь в драки! - сказал как отрезал Максим возвращающемуся Руслану и триумфально прошествовал мимо. Руслан развернулся и бросил ему вслед восхищённый взгляд, потом, чтобы больше не привлекать к себе внимания, плавно огляделся вокруг - «но вроде всё в порядке» - и прислонился задницей к подоконнику. Он ожидал чего угодно, «но не такой же дивной лести!» А то, что это была не снисходительная шутка, а ничем не прикрытая лесть, было очевидным. «Так вполне можно жить». А дальше мысли спутались, потому что эйфория ещё не прошла, а деловитые размышления о внешних проявлениях подчинения и настойчивое слово "атрибуты" накрыли с головой. «Хотя слово "атрибуты" имеет устойчивое сочетание вовсе не с этими понятиями, а, разумеется, со словом "власть"». Руслан зажмурился и отогнал думательную жвачку от себя подальше, потому что туалетные размышления его порядком достали ещё там. «А жить можно и повеселее, и попроще, тогда будет и покрасивее». Наконец-то звонок, и тётка на входе пригласили всех в зрительный зал. Пришёл Максим и взял в одну руку бутылки за горлышки. – Мне нужно билеты показывать. И пошёл вперёд. «Ну вот, он решил играть со мной в "цивилизованные отношения". Зачем? Да может быть, он просто и есть такой?» Руслан впал в глубины-без-мыслей, потому что мысли разбежались. Но одна настойчивая всё же вырвала его из глубин: «Я так и думал». Это он о том, что Максим для него не тайна, не какой-то там не понятно кто со своими немотивированными загонами, а давно им самим выбранный, исследованный и изученный предмет идиотских воздыханий. "Идиотских", потому что ничерта он его не выбирал, он на него просто наткнулся и больше ни о чём уже не думал. Вернее, дальше он думал только о нём. По опыту Руслан знал, что все движения Максима, когда он обращается с «прислугой», непринуждённо-вежливые, неизменно минимальные, и всё это потому, что смотреть с пренебрежением и двигаться царственно — некрасиво. Руслан видел эти скучающие взгляды Максима в столовке, в библиотеке, у очередного прилавка, видел эту линию закостеневания в осанке. И совсем другое дело, когда вокруг были равные - однокурсники или профессора. Как он готовился к ответу на экзамене, а потом просто шёл беседовать с преподавателем. «Как же ему сложно не показывать своего пренебрежения». Руслан смотрел, как Максим протягивает билеты тётке, и со всей своей страстью любил и уважал каждый мелкий штрих этого вынужденно-плавного, грациозно-выверенного, оптимально-безэмоционального движения. Руслан подумал, что стоять на коленях перед этим высшим созданием не так уж глупо, скорее, просто уместно. Наконец-то Максим взглянул в билеты и повёл Руслана в последний ряд, пропустив его вперёд. В этом кинотеатре крайний ряд оказался из обычных стульев, как и во всём остальном зале. И никого пока в нём не было. Когда Руслан бульдозером прошёл по ряду, Макс заметил, что за ними увязались парень с девушкой, и отчётливо понял, что властью кассирши они будут сидеть в этом ряду двумя своими парами совсем одни. Макс почувствовал себя раздетым, препарированным мерзкой тёткой, распорядившейся его сегодняшним вечером на своё узколобое усмотрение. Он быстро справился с потоком негативных мыслей и сопутствующих им ощущений. В конце концов, он здесь не с кем попало, а с Русланом, любить которого так легко, владеть которым так просто. «Только нельзя этого показывать». Даже в последнем ряду. Руслан же пребывал в диком раздрае от своих дурацких выводов. Ему не терпелось, наконец, спрятаться в темноту и, может быть, в какое-то зрелище. «Может быть, он будет ещё и ничего», - подумал он о боевичке. И посмотрел, не мигая, на Максима. Макс указал рукой на сиденье. Руслан повиновался, потому что он же не тупой - противиться логике и "существующей объективности". Руслан сел и тут же снова уставился на Максима, и, конечно же, не мигая. Макс забрал у него коробку с кукурузой, поставил её на соседнее сиденье, бутылки уже стояли под ним же. Потом обернулся на Руслана и оглядел его всего, обласкал и притянул к себе взглядом. Руслан чуть подался вперёд, но одёрнул себя и остался на месте. Больше всего на свете он хотел, чтобы выключили свет. Нет, больше всего на свете он хотел, чтобы Максим его обнимал. А пока не выключили свет, Руслан начал обдумывать, почему в языке не предусмотрена дежурная форма будущего времени для таких высказываний, как это? Макс впитывал взглядом каждую черточку этого обворожительного одухотворённого лица и, как и на лекциях, с глубоко затаённым вожделением следил за мельчайшими изменениями в чёрточках вокруг глаз и в восхитительных радужках. Макс постарался отрешиться от этого бредового затягивающего занятия, не спуская, однако, глаз с Руслана. Но был вынужден признать, что на лекциях это было проще: тогда он ещё не знал, что всё это можно потрогать, взять, смять, подчинить, владеть. «Боже, Превеликий Боже, я урод?» Макса покоробило от того куда и с чем он обратился. Он отчётливо ощутил, что последняя инстанция здесь — руки Руслана, к которым нельзя даже прикасаться, пока включён свет, пока на них двоих невольно пялятся все кому не лень, потому что в этом последнем ряду они как на ладони у всех рассаживающихся по местам людей. Руслан уловил, что что-то не так, что Максим сам не свой. Руслану захотелось коснуться его, приложить усилие и спросить, чего он хочет, почему так смотрит? Руслан оборвал сам себя, он перестал себе врать насчет природы максимовых терзаний, откинулся на спинку кресла, обводя зал рассеянным взглядом, и посмотрел на Максима, ошалело желая отдаться прямо здесь. «На кой мы припёрлись сюда?» В этом вопросе не доставало слов «сегодня» и «сейчас», но Руслану они и не были нужны, чтобы зависать в понимании глупости всей ситуации. Можно было бы и заранее догадаться, что будет очень нелегко торчать в этом кино, когда единственное, чего хочется на самом деле, это быть так близко, как только возможно. Руслан бросил обтекаемые фразы и выразился предельно честно, но даже это его не спасло, потому что зрительный зал никуда не делся, а люди и свет всё резали по глазам и не давали никакой возможности абстрагироваться от вторгающейся в его сознание действительности. «Хотя, что ещё назвать действительностью?» Макс отлип наконец от Руслана, отвёл взгляд и принялся терпеливо ждать начала фильма. Он сдержал порыв взять Руслана за руку и потащить к выходу: «..Уйти отсюда нафиг». Макс мог изменить своё странное решение пойти в кино, но он хотел досмотреть до конца этот фильм об их походе сюда. Он не мог отказать себе в этом странном занятии — быть с Русланом сегодня в кино. Наконец свет погас. Люди продолжали двигаться, только теперь уже Макс с Русланом разглядывали их. Пошла картинка, и они оба одновременно прочитали фразу на английском, что сюжет основан на действительных событиях. Штатовский пафос. Английское название показало, что перевод на афише не очень-то точный. Да и фиг. Без разницы. Герои задвигались во вводной возне, показывая что к чему. Руслан невольно увлёкся разглядыванием предлагаемого видеоряда. А Макс заставил себя смотреть прямо и не мешать Руслану. Однако созерцание Дениро и крутого мена (как его там?) быстро наскучило, и на моменте: бравый вояка не убивает мальчика в машине, - Макс потянулся за попкорном. Передал одну из бутылок Руслану и установил упаковку на подлокотник между их сиденьями. Захватил горсть и принялся жевать, изо всех сил стараясь вникнуть в проблемы нефти и мести. Руслан на кадрах об ухаживании за австралийкой отвлёкся от примитивного видеоперессказа якобы истории имевшей место быть и полез за попкорном. Долго жевал и наконец решил запить. Но быстро втянулся заново в анализ, что могло бы быть, а что показывают для плавного перехода от одной удачно отснятой сцены боевика к другой. Завинтил пробку и поставил бутылку на пол рядом с ногой. Не заметил, что рука Максима как раз находится в ведёрке, и сунул туда свою. Макс разжал пальцы, избавляясь от набранных барашков, и накинулся на кисть Руслана, захватывая, сминая, получая в плен (наконец-то!). Руслан замер и боялся пошевелиться, но Максим отпустил его руку и убрал свою. Руслан посмотрел на него, Максим будто говорил: «Продолжай смотреть кино, я увлёкся, извини», - это читалось в его лице, скупо подсвеченном отражением черно-белого, застилизованного под серость и обыденность, изображения на экране. Руслан перевёл дух и сел прямо, бездумно пялясь вперёд и ни на что там не смотря. Постепенно картинки якобы Омана в пустыне и дворце втянули его снова в действие, Руслан забегал параллельно с Джейсоном Стэтхэмом, но полностью отождествиться не смог, даже не понял, как его здесь точно зовут. Когда сценаристы или режиссер, или они всей компанией, сделали очередной залёт в логике на соответствие картинки подобию действительности, Руслан обозлился. И главное, на себя. За то, что сидит и смотрит эту чушь с таким интересом, как будто там, и вправду, что-то интересное. Попробовал жевать попкорн. Запил водичкой. Вспомнил, как Максим сказал: «Perrier». От этого голова пошла кругом. Посмотрел на Максима и подумал, что совершенно ничего не теряет, если займётся этим прямо здесь. «Сосед по ряду сидит в полоборота к своей девушке, практически к нам спиной. Остальным оборачиваться неудобно, да и с чего? Если не шуметь, то и...» Руслан убрал попкорн на сиденье подальше, через одно, чтобы уж точно не опрокинуть. Убедился, что бутылку не заденет случайно ногой. Развернулся к Максиму и какое-то время взвешивал: сначала расстёгивать одежду или сразу сползти вниз? Победило второе. Он подогнул колено и сполз на пол. Макс понял, что сейчас будет, как только от него без спросу улетела по воздуху упаковка с кукурузой. Первым был порыв немедленно остановить и усадить ровно. И так и нужно было сделать - такое нельзя позволять. Чёрт его принёс в кинотеатр, когда партнёр не знает элементарных правил. «Поведения», - слово запульсировало в мозгу, и очень больно, надо отметить. Но внезапно в Максе проснулся огромный такой, мерзкий такой, чёрт. Макс решил прервать это занятие на более интересной стадии. Чтоб уж совсем не повадно было, чтоб прочувствовал во всех красках. «А, пусть поучится!» Руслан расстегнул железную кнопку-пуговицу на джинсах и подумал, что это будет трудновато, ведь приспустить штаны скорее всего не получится, разве что Максим сам этим озаботится. Для расстёгивания змейки понадобились обе руки, и Руслан достал вторую, кое-как перекинув её через подлокотник, и понял, что либо нужно придвигаться ближе, либо вся затея накроется медным тазом. Костеря на чём свет стоит идиотов, которые ничерта не смыслят начерта люди ходят в это кино: «..Короче, делали бы подлокотники как в самолёте — поднимающимися!» Руслан опасно громко зашевелился, стукнулся кроссовкой о переднее сиденье, испугался, что привлёк к себе внимание, но отступать так глупо. «Отвернутся. Ну не ментов же вызывать будут, в самом деле?» Наконец-то, когда колено оказалось задвинутым за ногу Максима, можно продолжить. Руслан похвалил себя за невъебенную находчивость: здесь так неудобно, что можно потренироваться спокойно, набраться если не опыта, то хоть информации: «..И всё спишется на неудобство, а не на неумелость». Первое, что вставило в мозг — это куча запахов. «Чёрт». Руслан разделяет каждый. Понятно, что нигде в другом месте тела не может быть такого букета. «Здесь просто рассадник секса». Руслан намеренно вдохнул поглубже и, уловив теперь нотки стирального порошка, оттянул резинку от кожи. Снова: можно вытащить рукой, а можно без рук. Конечно, опять второе. Руслан встретился с тем, с чем и ожидал, носом, губами, и постарался привести всё в порядок: действия, мысли. Он, собственно, забыл зачем всё это начал и увлёкся выращиванием стояка, хотя тоже не понятно в итоге зачем. Максим почувствовал, что конец, приплыли, и в самый раз пора. Сунул руку между своей рубашкой и лицом Руслана, повозился немного, отыскивая на ощупь одному ему известно что. Руслан удивился. Максим нажал на ямочки, образовавшиеся между разведённых верхней и нижней челюстью, по обе стороны от своего члена. Руслан понял, что должен остановиться и выпустить изо рта добычу. «Конфету», - приплыло в голову. Это был приказ прямее некуда, не подчиниться ему было бы большей глупостью, чем подчиниться. Руслан недоумевал по поводу его содержания. Почему вдруг? Но ответ он мог получить только от Максима, раз уж сам недоумевал дальше некуда. И разумеется, нужно срочно выполнить приказ. Иначе... Иначе Руслан перестанет сам себя уважать. Мышеловка лязгнула и захлопнулась. Грохот в ушах накрыл всех в кинотеатре. Руслан долго и плавно отстранялся, нехотя оторвавшись от члена. «Не понятно, ничего не понятно», - в голове засела одна эта не прогоняемая мысль. Он постарался как можно тише в обратном порядке свернуть свою бурную деятельность. Максим изволил сам застегнуть свою молнию и пуговицу. И наконец Руслан распрямился на сиденье. Он вдруг (внезапно), даже для самого себя, понял, что сделал что-то совершенно не подходящее (запретное) и будет жестоко наказан. Как глупо. «Жестоко». Максим вряд ли вообще собирается его наказывать, просто прочитает лекцию, от которой вывернет похлеще. Если бы Максим хорошо знал Руслана, то читал бы ему лекции на каждом шагу, от этого его на самом деле выворачивает... Слово «хорошо» само по себе заменилось на «ближе» и рассыпалось множеством колокольчиков в звенящей башке. Руслан наконец-то заставил себя повернуть голову и посмотреть на Максима. Макс тут же оторвался от экрана и сказал: «Передай попкорн». Его взгляд был нейтральным. Руслан понял, что придётся плыть по течению до тех пор, пока Максиму вздумается это как-то изменить. Странные-странные элита-из-элит каких-то там западных спецслужб старалась никого бесцельно и бессмысленно не убивать. Руслан понял, что въехал в суть предложенной к просмотру бегалки-стрелялки, когда прочитал английскую сопроводилку в конце фильма. «Общечеловеческие ценности», - с сарказмом и отрешённой гадливостью прощупал прилезший в мозг штамп. Гораздо более мелкие и действительно насущные проблемы интересовали его. Максим принялся собирать мусор. Руслан удивился. Он-то думал, что Максим совершенно асоциальный тип и оставит бутылки и коробку на попечение Руслана или, и вовсе, даст знак бросить мусор валяться как есть. Но оказывается, Максим только внешне ведёт себя вызывающе по-хамски. Руслан много чего подумал одновременно с этим, и все картинки столпились у заданного фильтра говорливой толпой, наперебой предлагая рассмотреть себя повнимательней. Но Руслан знал, что это, конечно, приятно — вечер воспоминаний, но у него, кажется, в программе — вечер крупных разборок. Он подобрался. И приготовился получить по роже, если до этого дойдёт или уже дошло. Они медленно, в общем потоке, двигались к выходу. Максим выбросил мусор и выглядел непробиваемо собранным. Руслану вовсе не показалось, что хозяин ушёл в себя или задумался, Руслан оценил состояние хозяина как отсрочку перед прыжком: нужно изменить место, чтобы словить добычу одним движением. Руслану сделалось совсем противно. Он захотел увидеть нормальное выражение на лице Максима, человеческую улыбку, добрые, тёплые глаза. «Ну да, для этого не нужно было делать ошибок». Руслан запутался в оправданиях, выбредая из них как из тины. Чего он не мог знать? Зачем его понесло делать, что не велели? «Ну вот, я, наконец, и додумался, кажется». – Пойдём отойдём в сторону. Я не хочу молчать до самого дома и тащить туда это не хочу. – Да, Максим. Из множества вариантов ответов Руслан выбрал этот, потому что подумал, что он самый нейтральный. Не хотелось накалять атмосферу ещё чем-то. Но в неоновом свете крыльца кинотеатра Руслан отчётливо увидел, как Максим досадливо поморщился от этих слов. Они обогнули кинотеатр со стороны широкой асфальтовой площадки и поднырнули под лапы лиственниц, прочь от света фонарей. Отошли по газону подальше от дорожки. Руслан уговаривал себя не пугаться и не бояться. В конце концов, можно пережить любое наказание, не так уж это и страшно. Даже занудную лекцию. Макс оценил скрюченный силуэт Руслана и подумал, что тому и так плохо, чтобы его ещё нагружать разборками. И пожалел, что просто не пошли домой. Шагнул к нему, Руслан весь сжался и задеревенел. Макс сорвался с тормозов. Обхватил его, хотел затискать, но просто прижал к себе и замер. Потом долго слушал его сердце, гладил по спине и по голове, зарываясь пальцами в волосы и натыкаясь на воротник. – Руслан, ты не будешь мной руководить снизу. Я тебя за это растерзаю, уничтожу, - Макс зашептал это на ухо как будто страстное признание, как будто исступлённые любовные обещания. – От тебя останутся одни обломки. Твоя личность превратится в жалкую развалину. Руслана стало морозить. По нему пробежалось стадо крупных мурашек. Волна возбуждения ударила в голову. Заныло тягуче сразу везде. Нет, просто Руслан не хотел себе признаваться - где. И не хотел себе признаваться, что понимает, о чём таком говорит Максим. И не хотел себе признаваться, что малодушно уже решил попробовать извернуться из-под этого гнёта. А вот теперь, оказывается, у него и не было этой возможности. Он издал звериный тихий стон, прощаясь со своей глупостью. Макс хлопнул его сбоку по плечу ладонью. – Можешь попробовать в лоб, сверху. Когда захочешь. Руслан подумал, что у него мозгов всё это время было как у мартовского кота или кролика в клетке. Всё так просто. «Блядь, в кино сходили». Конец 1 части.