БДСМ существует

Макс думал полночи. Он смотрел то в окно, то разглядывал спящего Руслана, и размышлял, что может делать и говорить всё, что хочет. Руслан примет любые слова и любые решения. Самым правильным было бы просто непринуждённо сказать, что всё прекрасно и можно повторить когда-нибудь по случаю. Сжать на прощанье ладонь, некрепко пережав, выкинуть из головы весь этот бред и окунуться в круговерть... В этом месте всплыли картины "круговерти" и приплыл анализ применения этого данного слова. Сказать: «текучка», «обычная жизнь», «продолжение разгильдяйства»… Он споткнулся на «разгильдяйстве» и понял, что вся эта поэтическая чушь продолжается полным ходом и никуда, никуда от этого не деться. Анализ «этого» показал, что все слова возвращаются в стройный порядок высокопарных фраз. И никуда, никуда от этого не деться, смотри на Руслана или не смотри. Макс решил ещё понаблюдать, хоть на практике это означало одно: он встрял в длинную и опасную историю с понятно каким концом. И можно бесконечно этот конец отодвигать. «Что "бесконечно" для нашей жизни?» - Макс подумал это уже с закрытыми глазами, прижимая к себе Руслана и вдыхая вкус, цвет, запах его волос. На утро, чтоб «понаблюдать», к нему пришла одна не вполне здравая, но правомерная мысль: «Нужно сходить в кино». Пробуждение было ужасным. Руслан опять, судя по всему, ожидал решений. А Макс, прекрасно понимая, что его очередь выдавать готовые решения никогда не пройдёт, вместо «доброго утра», «привета», «как спалось», «тебе пора к себе», «отлично покувыркались» или чего-нибудь в этом роде, просто сказал: – Сходим сегодня в кино? – Какое? – Любое. Это означало: день до вечера; потом вместе вечер; потом, возможно, ночь; потом, возможно, - «можно не расставаться». Тут повисали бесконечные вопросы и воняло всякой ерундой. Никогда Максу не стоило вдыхать полной грудью этот бред. Руслан подумал: «Сбылась мечта идиота». И наконец-то это была правда. Он отдал себе полный отчёт в том, что только от него зависит, сколько эта мечта продлится. Пока Руслан зависал внутри своих желаний, Максим встал и открыл форточку. Потом вернулся назад под одеяло и обнял Руслана, желая дальше греться. Привычка убирать, избавляться, игнорировать, справляться, отделываться или удовлетворять утренний стояк, настойчиво требовала с собою что-то сделать. Максим подумал, что он приплыл так далеко и глубоко, как только мог, поэтому он просто забрался наверх, решив, что хождения в туалет по очереди явно не для этого утра и можно потерпеть немного, совсем недолго. «Потому что это каких-нибудь семь минут от силы и никто от этого не умрёт». Вечером, после целого, проведённого вместе дня, Макс подумал, что, в принципе, можно никуда и не ходить. Но голову его посетило множество догадок, оформленных в виде прописных истин, записанных на пергаментах или прям на почерневших от времени замшелых камнях: когда всё приестся, кино будет вроде допинга, который никогда не помогает. Макс невесело улыбнулся напросившемуся выводу, что идти нужно сейчас, когда кино — всего лишь декорация. Посмотрел в безмятежное лицо Руслана, возвратившегося из своего очередного переодевания этажом ниже. В голове Макса пробежали картинки сегодняшнего дня. Они завтракают чаем и бутербродами. Руслан притащил свой ноут, сказал, что его ночного отсутствия никто не заметил, равно как и странного при этом присутствия ноута на столе. Пришёл Игорёк, как раз когда они сидели рядом на кровати, каждый со своим ноутом на коленях. Сказал ему, что перекидываемся нужными файлами. Каким таким странным образом, он не стал уточнять, и почему с Русланом, - тоже. Потом пришёл Арсен и спросил: – Занят? – Да. Если учесть, что при этом он поспешно схватил за руку Руслана, то это прозвучало как «навсегда». Руслан потом спросил, он что, послал временного любовника в отставку? Пришлось ответить то же самое «да», и это прозвучало буднично. Потом Макс почувствовал себя до полуобморочного состояния голодным и пригласил Руслана пообедать в кафешке. Они ели и болтали. Потом зашли в продуктовый и болтали там. Затаривали холодильник и болтали под ним. Потом Макс пошёл постучал к соседям, их не оказалось, он закрыл блочную дверь на замок, свою закрыл бы и на два, если бы они были, и трахались, пока мерзкий мобильник в энный раз не напомнил, что пора бы открыть-таки дверь. Уже наверняка вся страна знает, что сегодня вечером Макс занят: идёт в кино! Слава сотовой связи и «В Контакте», товарищи! Перед выходом в кино Макс закрыл дверь на замок и притянул к себе Руслана на прощанье поцеловать. Тот в его руках моментально отдался всем телом. Макс словил в себе реакцию отторжения: «Он всегда такой собранный, а как доходит до дела, отдаётся как по команде». Дальше Макс допёр, что Руслан сам себе отдаёт эту команду. И ему захотелось Руслана откинуть от себя на хрен. И это слово отрезвило его, он вообразил себе это чужое «на хрен», и больше не захотел испытывать подобных эмоций. Покрепче сжал Руслана и продолжил чуть не прервавшийся поцелуй. Дозированная заранее порция физического влечения иссякла, дальше — это уже на потом. Макс медленно отцепил от себя такого ценного нового мальчика и протянул руку к замку. Руслан оправил на себе одежду и взглянул на Максима с одним единственным словом в глазах: «Готов». Да, они были готовы ещё много лет назад, что там, куда они сейчас идут, в тупую нельзя целоваться. Кто только сегодня их ни видел! По дороге из общаги, в столовке, в магазине, по возвращении... Некоторых они видели сами, но наверняка были такие, кого они не заметили, зато уж их-то видели точно. Ну и что? Они однокурсники, в конце концов. Мало ли кто начинает дружить с четвёртого курса? Главное, что зацепиться взглядом не за что. «Ой ли?» В коридоре и на лестнице Макс продолжал на автомате следить за ситуацией вокруг. Нужно начать новую тему? Он её начал так, чтобы проходящие мимо слышали, что они обсуждают технические параметры лабораторной установки на кафедре, которая пока не в работе, а у кого, как не у Руслана, можно всё это подробно выспросить, чтобы при случае всё досконально знать? Любой и каждый захотел бы заполучить себе Руслана в личное пользование хотя бы ненадолго, чтобы потом прослыть умным. Максу легко давалась непринуждённая болтовня, потому что партнёр не требовал никакой корректировки поведения: он не краснел и не бледнел, не поглядывал нервно и старательно не отворачивался, не пыхтел и беспричинно не смеялся. Руслан просто обсуждал незначительные темы и шёл в кино. Руслан вблизи оказался таким же безмятежно уверенным в себе отличником, как и издали. «Интересно, что он представлял собой два года назад?» Макс вообразил себе эти испуганные глаза, если бы он подошёл к Руслану после физкультуры тогда, на втором курсе, когда он себя безжалостно оборвал на этом полудвижении-полужелании и решил не трогать домашнего мальчика, милого такого неиспорченного ребёнка. Макс спрятал довольную ухмылку поглубже и почувствовал себя вознаграждённым за все «хорошие» поступки сразу за всю свою гребаную жизнь. Они шли в кинотеатр пешком. Руслан не мог представить себе это породистое животное в троллейбусе. Он разглядывал Максима в открытую. Впрочем, он маскировался, конечно, под ответы на вопросы, под высказывание умных утверждений и произнесение подходящих по контексту содержательных фраз. Марлезонский балет, на его вкус, был не столько «марлезонским», сколько «балетом», и его это устраивало. Уж не утомляло — это точно. Максим оказался гораздо более умным собеседником, чем Руслан надеялся, поэтому поросячьим визгам по этому поводу у него не было предела. Руслан в очередной раз подавил восхищённый взгляд. Они подошли к парку не с главного входа с колоннадой, как это было бы, подъедь они на транспорте, а к приветливо распахнутым воротам технического въезда, пошли по широкой боковой аллее. Давно некошеная по случаю всё равно осени трава на разделяющей аллею пополам длиннющей клумбе, колосилась урожаем диких злаковых. Руслан отвернулся от неё и посмотрел на Максима. Макс воспользовался тем, что народу вокруг было чуть, притормозил и остановился, и взял синхронно отреагировавшего Руслана за предплечье, крепко сжав пальцы. – Тебе нравятся мои длинные волосы? – Конечно. Руслан в очередной раз окинул взглядом ливень тёмных волос, остро и пьяно почувствовал, что всё это, наконец, иногда можно трогать пальцами и ощущать на своей груди и спине, в данный момент практически осязая эти прикосновения. Удивился вопросу и решил послушать: к чему это всё? Посмотрел в опасные карие глаза. – Я хочу у тебя такие же. – Они же вьются? Вопрос, вырвавшийся сам по себе, был, конечно, не о том, он относился к тому, что это будет совсем не то, и шевелюра будет конкретная, и управляться с нею будет не очень. – Это не та проблема. – Уже начал отращивать. Максим удовлетворился ответом, но хватки не ослабил. «Значит, ещё что-то?» Руслан практически возмутился своим сиюминутным «даром» генерировать дурацкие, не оформленные хоть в сколько-нибудь надлежащий вид, вопросы. – Я надеюсь, что ты не будешь возражать, если я обряжу тебя, как куклу, во все новые шмотки? Я имею в виду, что ты не станешь возражать против того, что я собираюсь потратить на это кучу денег. Максим говорил тоном не допускающим никаких возражений. Он давил так сильно, что снёс бы на своём пути паровоз. Руслану показалось это сравнение забавным. Он чувствовал его комичность и одновременно чувствовал, что это нисколько не смешно. Ему предстояло ответить прямо на прямой вопрос, готов ли он принять материальную зависимость так же просто, как вчера принял... В этом месте он замялся с определением, хотя именно это было очень глупо. Впрочем, Максим не знал о его далеко идущих планах и мог пока пребывать о них в неведении. Руслан быстро решил, что сейчас не время о них сообщать и снова заценив по достоинству шикарные волосы, крепкую руку и пристальный внимательный взгляд, нырнул ещё глубже в безбрежную зависимость к этому самодостаточному животному. – Да, трать, конечно. Я ж не припадочная барышня, терзаться недоумением по этому поводу. Хватка одобрительно ослабла. Максим отпустил руку. Руслан вовремя заметил развязавшийся шнурок на своих почти новеньких кроссовках: «...От того и развязывается постоянно». Не задумываясь, коршуном набросился на него, плотно стянув: «На долго ли?» Распрямляясь заметил максимов хищный взгляд. Видимо, это остатки или ошмётки какого-то совсем другого выражения, которое Руслан не мог видеть, даже если бы сильно захотел, такого, который не для Руслана, но по его поводу. «Что же он такого думал? С таким-то послевкусием?» Руслан приложил все свои недюжинные думательные ресурсы, чтобы одолеть этот вызов. Он загружал все мыслимые и немыслимые параметры, а удовлетворительные выводы никак не приходили, никак на выходе не получалась смена чего-то искомого на взгляд хищника. А когда, наконец, в общий котёл крупным планом попала его согнутая спина, он отчётливо увидел выражение удовлетворения на лице Максима. И это было от его, Руслана, нечаянной почти коленопреклонённой позы. Только такое могло быть поспешно затолкано далеко внутрь, и только такое могло вызвать хищный оскал на интеллигентном лице. «Выражение полного кайфа от позы полного подчинения». Руслан быстро уничтожил слово «полного» по обе части равенства, скорее по привычке, чем как несущественный параметр, и получил на руки информацию о том, что его Максим конченый больной придурок, что он, Руслан, раньше всё правильно просчитал, как заполучить себе эту опасную тварь в постель, но вылечить его от этого будет не просто, а попробовать придётся: «Или я здесь не грёбаный экспериментатор всего, что только можно попробовать на собственной шкуре?» Руслан протянул руку к талии Максима, чтобы попробовать на вкус свои предположения. «Да, твёрдое, совершенно определённое знание. Кого я здесь обманываю?» Его рука немного дёрнулась несмело, он подумал, что этот зверь может её и откусить или хлопнуть по ней, чтоб не смел прикасаться к хозяину без спросу или позволения. Но хозяин милостиво обнял его за плечи, и они шагнули вперёд, крепко сцепившись в одно не вполне адекватное существо. Они двинули к людям, быстро расцепившись и приведя каждый себя в надлежащий порядок. Руслан понял, насколько глубоко увяз. А Макс подумал, что так просто: без истерик и глупых никому не нужных торгов - не бывает. Макс ощутил себя почти заболевшим от участия в этом театре абсурда. Кем-кем, а самовлюблённым придурком он не был точно, он не мог обманываться на тот счёт, что вот этот вот, рядом идущий парень, доволен создавшимся положением тотальной подчинённости, пусть даже такому лакомому... Мысли расплылись, не желая всё же выстраиваться в честные определения. Не настолько честно Максим хотел сейчас рассуждать. Максиму хотелось иллюзии сбывшихся фантазий. Максим почувствовал себя совсем больным. До входа в кассы оставалось немного, там будут люди. Там будет много грёбаных людей. Максиму приплыла в голову параллель со скорыми занятиями в универе, он понял, что сейчас взорвётся, если чего-нибудь не скажет. Он уже ловил на себе взгляды, подходящих к кинотеатру потенциальных зрителей, а на них-то с Русланом они пялились бесплатно и по-взрослому. – Руслан, послезавтра на занятия. Всё будет, как обычно. Руслан вздрогнул от прямого приказа. Он встрял ему прямо в глотку, блокировав волю и доступ кислорода. Руслан подивился такому воздействию на себя таких простых слов. Ничего ужасного ведь в них нет. Вполне адекватный приказ. Никакому обдумыванию и обсуждению не подлежит. Подлежит немедленному, то есть отсроченному исполнению. – Конечно! - выпалил он на радостях. И подивился своему рвению: «Если так дальше пойдёт, я превращусь в идиота». Руслан проанализировал реакции своего тела и мозга: «А есть ли он у меня вообще?» И понял, что Максим сейчас будет за него в кинотеатре платить и думать. И подавился своей идеей поиграть в поддавки с настоящим больным на всю голову ТОПОМ. В конце концов это не очень-то и безопасно, можно и огрести по полной. «Поддавки плавно перетекли в необузданное, ничем не мотивированное, весёленькое подчинение. Мдам-с…» В этом месте Руслан недовольно поморщился, впрочем, только внутри: он же поймал себя на диком вранье ради красного словца! «Мотивированное. Ещё какое мотивированное». Впрочем, это ничего не меняло. Руслан будет подчиняться всему и так долго, сколько понадобится. Ситуация усложняется, но выбора нет. Таков уж Максим. И что бы не оказалось на самом деле, Руслан это выяснит и вынесет любые грёбаные испытания, потому что... Руслан захлебнулся обидным желанием владеть чем-то явно запретным, два раза запретным, лавируя на грани владеть-принадлежать, уговаривая себя, что это суть одно и то же. Но картины, уточняющие и поясняющие его желания и действия, вставали перед мысленным взором и разъезжались, унося с собой былую уверенность и собранность. Руслан не заметил, как они вошли в помещение касс и почему встали именно в эту очередь. Он ознакомился с названием фильма, понял, что это боевик, и с благодарностью одобрил выбор Максима. Их глаза встретились. Они были довольны друг другом. Максим думал, что Руслан редкая прелесть, раз выбрал из комедии, триллера и любого первого попавшегося боевика, боевик. А Руслан был счастлив, что не смотреть боевик будет всё же проще, чем не смотреть что-либо другое. Максим был так занят своими переживаниями, что не заметил отсутствия здесь и сейчас Руслана. А Руслан на автомате отвечал что-то про учёбу, пялился на Максима и думал, что остаток дня проведёт втупую на коленках, при чём не сидя на руках у Максима, а стоя на своих собственных. Макс купил билеты, и они пошли к двери в фойе. Макс её открыл и пропустил вперёд Руслана. Руслан, продолжая шнырять вдоль и поперёк в своих заблаговременно чётко выстроенных выкладках о природе, практике и применении (тут он хищно скалился сам себе) доминирования у зверей и людей, спокойно прошёл в следующее помещение. Здесь было много народу. До приглашения в зрительный зал ещё чёртова грёбаная куча времени и нужно чем-то заняться, точнее, ожиданием нужно где-то заняться. Руслан подумал, что это вовсе не его забота и даже не стал озираться вокруг. А Макс, оценив настроение Руслана, как не совсем то, которое хотел бы ощущать, легонько прихватив его за плечи, направился ровно в середину зала, потому что там практически никого не было и их никто бы невольно не подслушал. Он, разумеется, быстро отпустил Руслана, но поближе придвинулся к его уху: – Руслан, ты всё правильно делаешь. Меня подкупает твоё поведение, но не заморачивайся по этому поводу, потому что твоё состояние интересует меня намного больше. Я хочу, чтобы твоё внутреннее состояние было спокойным и привлекательным прямо сейчас, я не хочу кормиться какими-то твоими обещаниями на будущее. Максим отстранился и посмотрел на реакцию. Руслан понимал, что шептаться посреди зала друзья могут о чём угодно. Ему нужно держать лицо и, собственно, тело тоже, чтобы никого не навести ни на какие посторонние мысли. Он только взглядом мог выразить задетую этим шепотом страсть, он в сто сорок пятый раз за сегодня опасно прошёлся рядом с определением владения-принадлежности, и оно его снова больно задело. Макс увидел в глазах Руслана боль и сексуальное ничем не скрываемое желание. Максу захотелось убрать эту боль, хоть бы и в себя, лишь бы видеть желание, разумеется, его, Макса, совсем чистым. Макс не представлял, что он может сделать, чтобы убрать эту боль, но почувствовал, что, если бы знал, сделал бы что угодно. Руслан быстро спрятал дурацкую, вырвавшуюся на волю эмоцию, но вот возбуждение от близости, кружащей голову: эмоциональной и, кажется, по полной физическую - куда деть? Руслан с испугом заметил, что на Максе его реакция отразилась зеркально. А ещё Руслан понял, что ничего не понимает. Никакую ситуацию он не контролирует. Прогнозировать поведение Максима он не может. «Как вообще можно было говорить все эти слова? С чего? Почему? И да! А реакция? И это от того, что заглянул в мои глаза? Да к тому же посреди зала?» Голова Руслана звенела как пустой чан. Руслан зажмурился и навёл порядок: в голове звенит как в пустом чане. «Вот так правильно». Руслан поплёлся следом за Максом, он прекрасно понимал, что пошёл бы за ним и прочь из кинотеатра, и вообще... А тут нужно просто куда-то перейти по месту. Оказалось: за попкорном. В очереди Максим пошутил в свойственной ему манере. Он вообще всегда громко и въедливо шутит, прерывая серьёзные лекции и мерный гул на переменах даже в коридоре. Профессора неизменно благосклонно смеются над максимовыми шутками. И Руслан тоже в очередной раз посмеялся, что-то даже ответил. А потом Максим сказал всего одно слово по-французски. И Руслан понял, что это всё — для него. Причём это не рисовка в стиле «распустить перья» и завоевать здесь всё, что можно присвоить, а страстное желание общаться, сделать всё от себя зависящее, чтобы вызвать на участие, на присутствие Руслана прямо здесь и безоговорочно сейчас. «Но, однако, странно. Слишком он переживает». Руслан подхватил бутылки минералки с прилавка и заскользил над каменным гладким полом за Максимом. Мозг услужливо предложил сравнительный анализ искусственного заливного покрытия «под камень» с предположительно. гранитным полом, если бы кому-то пришлось укладывать плиты и подгонять стыки. «Так, не отвлекайся. И следи за палевом. Ходишь тут хвостиком. Ещё бы поклонился, тут бы все приторчали». Руслан обозлился на себя и плюхнул бутылки на подоконник. Макс, пережёвывая воздушную кукурузу, попытался за внешней расхлябанностью скрыть лихорадочную работу уставшего мозга. Ему дико, до одури, хочется бесконечного продления самой по себе создавшейся ситуации. «Как? Как её удержать? Продлить?» Макс перебрал прорву разветвляющихся комбинаций, но и так всё ясно: придётся давить до первого отказа, и только потом можно будет понять, кто перед ним и как им управлять? – Руслан, не хочешь отпроситься в туалет? Макс соорудил нейтральное лицо, у него получилось произнести каждое из этих слов непринуждённо. Договорив, он посмотрел снисходительно. – Хочу. Как это делается? – Ну-ну. Не шали. Нашёл тупую бабу-ягу. Мне тебе показать или томик с формулировками подарить? В свободной форме, насколько ума хватит. Жду. Макс расслабил мышцы лица: ему захотелось просто понаблюдать, не выдавая своих эмоций, независимо от того, что он сейчас увидит. Но Руслан мог заметить как лучатся его глаза в ожидании продолжения. – Максим, отпусти меня, пожалуйста, в туалет. Я быстро. Руслан говорил это, сохраняя позу «друга в кино» и выражение «отличника на дискуссии». Ну, по-другому, может быть, и было бы легче, это если б подобострастный взгляд, просящая поза, но вряд ли здесь это оценили б. Макс чуть не разоржался. Это уже похоже на комедию. Руслан, кажется, издевается. «Ещё чуть-чуть и я совсем буду плясать под его дудку». – Иди, придурок. Вернёшься, не смей прикалываться. Забудешься — получишь не только по мозгам. Максим даже не подумал как-то смягчать голос, позу, взгляд. Кто это видел, может подавиться, нехрен по сторонам смотреть. Руслан кивнул серьёзно. Макс отпустил его взглядом. И крепко задумался, рассматривая гибкое тело удаляющегося Руслана. Это тело в его полном распоряжении, потому что его хозяин, кажется, ничего не имеет против. «Да что ж это такое?» Дальнейшие размышления Максу ничего нового и утешительного не принесли. Пока он не раскрыл свой рот, всё было зашибезно. А стоило вынести давление из физики в коммуникацию, и попёрло из Руслана сплошное подчинение и здесь. Макс ждёт и ищет, где ж подвох? «Какое тут, к хреням, доминирование? Он не боится, не комплексует, не прячется, «не-», «не-» и ещё сто раз «не-». Он просто издевается!» Макс мысленно взялся за голову, за свою дурную голову. Да сам виноват. Совсем охуел от своих невъебенных игр. По морде ещё ни разу не получал, вот и царь. Но что-то подсказывает ему, что этот милый мальчик неспроста за него так крепко взялся. «А хули тебе?» Макс решил, что голыми руками его не возьмёшь, что он понаблюдает за этим научным сотрудником, и поимеет его на своём поле. «Ну что у него могут быть за планы? Как покруче подставить зад? Ну в самом деле?» Макс крепко задумался над тем, какие всё-таки могут быть цели у такого... как Руслан. «Какие?» И бросил на ходу, приближающемуся Руслану: – Не ввязывайся здесь в драки! «На, получи! Подумай!» Руслан стоял весь похваленный и обласканный, тревожно пялясь вслед удаляющемуся Максиму. «Кажется, он совсем того... дезориентирован. Я делаю что-то не так». Руслан задумался, перебирая пальцами кукурузные барашки. В конце концов, а что ему делать? «Ерепениться?» Это в его первоначальные планы не входило. Казалось, что просто нужно встрять в сражение, а дальше всё само пойдёт. «И пошлó же. Аж вот куда пришло? Ведь мог же со мной ещё вчера попрощаться или утром? А теперь вот - уже в кино. И вроде пока никаких проблем не было, пока билеты не купили. А теперь всё пробуксовывает. Если так дальше пойдёт, не видать кина, как собственных ушей. Захочет - прямо отсюда прогонит. Но что же делать? Покапризничать для правдоподобия? Мерзость какая». Руслан попытался придумать что-нибудь попродуктивнее капризничанья. «В принципе, это ж только я так оцениваю, а для него - это обычное поведение его мальчиков. Ещё и словечко это - "мерзость" - как нельзя к месту затесалось». Руслан ничего умного не мог придумать, явно не доставало каких-то знаний или опыта. Он совсем себя измучил. И тут все навалилось гурьбой: и звонок к началу фильма, и Максим вернулся. Взял бутылки, сказал: – Мне нужно билеты показывать. «Ну вроде бы пока ничего, нормально». Руслан опять поплёлся следом. Максим провёл его к последнему ряду. «О, места для поцелуев!» Руслан задумался, что им-то от этого ни тепло, ни холодно. «Попробовали б мы». Проходя по ряду, Руслан представлял себе эти картинки и тихо ржал внутри. Они расселись и начали удобно устраиваться. Расставили бутылки, установили попкорн на подлокотнике между сиденьями, принялись таскать по очереди солёные барашки, перекидываться фразами, короче, старательно не палиться. Пока не выключили свет, нужно побыть ангелами. Ну вот, наконец-то, его выключили. Макс убрал коробку на соседнее сиденье, одновременно хватая руку Руслана. Как бы сильно ни бились сердца, английские слова легко сложились в связные предложения. Боевичок стартонул. Макс отпустил руку Руслана, когда сбил своё жгучее желание её потискать. И Руслан забрал её к себе, прижав другой рукой, ощущая жажду этих прикосновений. Они долго смотрели друг на друга в отражённом свете экрана. Руслан подался вперёд, к Максиму. Макс не мог игнорировать или отказаться. Они встретились над перегородкой кресел. Без рук. Так можно сказать друг другу что-то на ухо. Но говорить о том, что глупо сидеть в кино, когда это совсем не интересно, когда хочется быть далеко и без перегородки, - лишнее. Через долгих пять, а может быть - десять минут, когда все в зрительном зале могли пронюхать, что сзади гораздо интереснее, чем на экране, Макс отстранился от губ Руслана и, касаясь своими его уха, чуть слышно шепнул: – Смотри кино, оно, наверное, интересное. Руслан ссутулился, подался назад, снова расправил грудную клетку, протянул руку к Максиму, заправил его волосы за ухо и приблизился, задевая тёплую раковину своими губами: – Вряд ли. Макс плавно проделал почти такую же цепочку движений к уху Руслана и с нажимом произнес: – Всё равно — смотри. Руслан потёрся ухом о лицо Максима, обо что пришлось, и сел ровно. Макс посмотрел на него пристально и отвернулся к экрану. Сердце Максима было ровно в центре груди и ныло о своём, впрочем, это просто дырка насквозь и ныть она не может. На самом деле вместе с текстом и балетом, на поцелуи у Макса с Русланом ушло всего три минуты. Потом пять минут они втыкали в суть сюжета, пытаясь наверстать упущенное. Потом втупую грызли попкорн как мыши и счастливо пялились на экран, каждый думая о своём (Макс о Руслане, Руслан о Максе). Герои боевика бегали по коридорам как угорелые и стреляли. У двери, закрытой с помощью цепи (наверное, на амбарный замок!), героев могли убить три раза, но они ж элита из элит (!), успевали всех прибить первыми. «Идиоты», - не злобно оценил режиссёров-и-всяких-постановщиков Макс. «Да, потрясающе интересно!» - подумал Руслан. Но в действие они всё же включились. А как же — боевик. И вот Герой прилетел на самолёте в славный город Париж, и прямо — в борцовский клуб. Там его встретили давние друзья, якобы поспорившие, что он хоть и завязал со стрелялками, но скоро явится по их души. Расселись. «Какие мастёвые гомики!» - обрадовался Макс, ему фильм нравился всё больше и больше. – Ты в отъезде семьёй не обзавёлся? - спросил усатый владелец борцовского клуба в Париже. «Классика жанра. Педик на пенсии», - Руслан обрадовался своей проницательности. – Нет. - Ответил брутальный герой всего фильма. – Так от тебя никто не зависит? Промелькнул крупный план второго мэна: чувственные губы обжимают классическую трубку. «Мастёвый», - одобрил Макс. «Милашка», - восхитился творческой группой фильма и чудным гомиком Руслан. – Нет. Только Хантер, - главный герой отвечал как на духу. – Только Хантер. Тогда: первое, ты идёшь против спецназа, а эти звери параноики с выгнутыми спинами; второе, тебе нужна информация по Оману, а эта тема закрытая – они должны были консультировать спецсилы Омана, а не воевать там как наёмники; третье, тебе нужны признания, а они натренированы на пытки – и что бы ты не делал, они будут молчать; и четвёртое, это лучшее спецподразделение на свете: в сравнении с ними морские котики – горстка педиков. И более того – ты хочешь убрать троих ветеранов и представить это как случайность. – Я прошу всего лишь подумать. Думай день или два, но я всё равно это сделаю. – Конечно же, я с тобой, дурачок! Это наша работа. И потом у меня с ними личные счёты. Я пытался к ним попасть, даже проходил тренировки на их базе в Херефорде. – Что, и тебя не взяли? - включился наконец в разговор второй друг. – А тебе бутылку в задницу не засунуть? «Мудила». «Оо, чудненько». – Ты что, обиделся? Может, леденец? - чувственный красавец подался вперёд всем корпусом. «Эксэллэнт!» «Пять баллов!» – Ну давай... «Мм...» «Ооо...» – Клубничный или так перетопчешься? «Мо-ло-дец». «Милашка». – Байер? - главный герой посчитал, что пора прервать эту бесцветную дохлую беседу ни о чём. «Такой старательный дубляж, небось, всё один к одному перевели?» «Ну просто семейная сцена, небось за один дубль сняли?» – Да. – Почему? – Шесть миллионов причин. Как будем делить? – Агент берёт свою долю, остальное пополам между вами двоими. – Пополам? А как же ты? – Я в деле ради Хантера. – Как удивительно трогательно. – И охренительно глупо. – Шейх указал на одного из убийц. Вам нужно раздобыть имена остальных двоих. Начнём с того, кого убили в Мирбате. И так, единственный, кого мы знаем - Стивен Дуглас Харрис - остался в Омане после войны, теперь летает на вертолёте вооружённых сил их султана. – Ясно, алкаш. – Мы с Майером летим искать его. – Парни. Дени... Майер... - они чокнулись и выпили. Дальше вообще песня: типо армейский юмор. Ну нужно же чем-то боевичок украшать. Этот вертолётчик оказался латентным и так нашему чувственному красавцу досадил, что тот чпокнул его голыми руками. Ну, молотком. Но крови на роже! "Молодечик!" - попкорн только успевает мелькать в цепких пальцах обоих увлечённых зрителей. Первым как раз и убили красавчика с чувственными губами - глупо, совершенно бессмысленно. Этот придурок с усами, его друг по оружию, пошёл снял себе проститутку, забыться в честь Майера. Там его и словили. Он, конечно же, сбежал, но попал под грузовик на трассе. «Вот зачем им понадобились старые гомики: чтобы кого-то в расход пустить, кого не жалко». «Не, ну всё настроение испортили. Гады. Хули этих-то?» Пока Руслан обижался, Макс совсем потерял интерес к фильму. И решил вернуться к обдумыванию своих проблем. А на повестке дня у него стояло давление до упора. И, как не крути, задача это сложная. Уж после отпрашивания в туалет от Руслана можно ожидать любой (просто любой) каверзы. «Ну не подляны же! Мог бы меня отстебать давно. Да просто навалить пару раз, да и уйти. А он терпит. Мазохизмом от него и не пахнет. И вот что про него думать? Вот урод. Сейчас я ему сделаю». Макс задумал ход в лоб. Он, конечно, хотел удержать Руслана рядом с собой на подольше, но залихватство из него так и пёрло, заставляя выпендриваться и переть на полной, рискуя уже сегодня оказаться одному в пустой комнате. Макс подозвал жестом Руслана приблизиться к себе, чтобы сказать что-то на ухо. – Руслан, делай минет прямо сейчас. – Здесь? Конец скоро? – Это не дольше десяти минут. Здесь и сейчас. Руслан нехотя и несмело кивнул. Что за блажь пришла Максиму в голову? Но Руслан не захотел с этим всем разбираться, у него появилось множество насущных проблем: «...Боже, как? Боже, как я смогу?» Он окинул взглядом фронт работ и понял, что, во-первых, нужно не шуметь, во-вторых, придётся сползать на пол. Прежде, чем начать двигаться, Руслан взвесил и оценил все движения, вычеркнул два из них и понял, что самые сложные предстоит делать губами, зубами или языком. Короче, самое сложное — потом. Макс понял, что отказа не будет, и чуть не взвыл. Хотел уже отменить, но черт дёрнул посмотреть, как Руслан будет расстёгивать змейку, потому что сам он этого делать точно не собирается. «Да и потом? Что будет потом?» Руслан расстегнул эту самую змейку, одновременно опустив свой зад на свою левую пятку в кроссовке. Макс восхищённо выпялил зенки, его любопытный член тоже уже хотел на это посмотреть, но самостоятельно преодолеть резинку ещё был не в силах. Руслан подумал, что всё не так уж страшно. Все проблемы с людьми вокруг, с ситуацией в целом — вообще никогда не его дело. Его дело - не облажаться с членом во рту. Он наконец его захватил губами и постарался увлажнить языком, размазывая слюну, стараясь выделить её побольше, смочить свою нижнюю губу, чтобы не прилипала. Потом размазал языком смегму, наконец освоившись до того, что различил запахи трёх разных парфюмов, а, может, что-то из этого было моющим средством с белья, а остальные – два разных запаха тела. Руслан постарался абстрагироваться от всего. «Ненужного». Начал экспериментировать с движениями. Быстро, очень быстро, понял, что пофиг какие движения, главное — ритм. И дико сам возбудился. Кем-кем, а мазохистом Руслан не был. Его удивил этот новый приказ. Руслан даже почувствовал, что приказ этот высосан из пальца (в этом месте он живо представил себе этот палец, повозив по нему языком). Да, конечно, Руслан вроде бы принял предварительное решение на следующем приказе поартачиться, повыделываться и поистерить. Но если б приказ был не этим. «Ну любой другой. Ну как можно от этого отказываться, или как тут юлить?» Руслан что-то такое снова понял про себя: не годится он для этих выкаблучиваний. Театрально это будет, деланно и не естественно. Теперь Руслан даже уже и не знал, сможет ли он вообще когда-нибудь взъерепениться? Макс смотрел вниз широко открытыми глазами и, кажется, даже удивлялся. Он прекрасно понимал, что это, разумеется, первый русланов минет в жизни, но кончить Макс собирался очень быстро, потому что это доставало до печёнок. Потому что замедлять процесс он уж точно не собирался. Правда, ему пришлось. Его глаза сделались ещё шире, когда он услышал лязг расстёгнутого русланова ремня. «Этот сумасшедший решил себе подрочить на первом минете в кинотеатре, в зрительном зале. Мама, я кончаю». Ну это так — для красного словца, на самом деле он сдержался… и кончил на пять мгновений позже. «Ему хватило трёх натягиваний. Идиот. Железные нервы». Пока Руслан ковырялся со своей спермой, Макс застегнул себе ширинку и помог потом ему возвратиться в кресло. У Руслана явно были проблемы с вестибулярным аппаратом, он сидел, прикрыв глаза. Запах спермы мог бы всех заставить повернуться назад, но под конец фильма, видимо, все так увлечены усладой глаз, что напрочь забыли нюхать носом. Макс достал свой носовичок, смочил его минералкой и принялся вытирать русланову левую кисть, потом Руслан сам сунул ему правую. Максим воткнул мокрый платок в карман своей джинсовой курточки, переплёл пальцы своей правой руки с пальцами руслановой левой и задумчиво поднёс их к своим губам. Руслана ударила волна, пронеслась по всему телу. «Какой впечатлительный». Он забрал переплетённые руки и приставил их к своему лбу, чуть наклонившись к Максиму, и издал жалостливый вздох. Максим погладил его, обхватив правой рукой за голову, поцеловал несколько раз, зарывшись лицом в кучеряшки. Фильм почти совсем подошел к концу. Пришлось расцепиться, сесть ровно. А потом они пошли к выходу. Какая жалость, что нельзя обниматься. Больше всего Максиму хотелось срочно оказаться подальше от людских глаз, в закрытой комнате, вместе с Русланом. И тут он представил себе, как они ссорятся, выясняют отношения, и ему резко перехотелось тащить некоторые проблемы до самой общаги. Он указал Руслану в сторону лиственниц и они поднырнули под их лапы, перешагнув бордюрчик, отделяющий асфальт от усыпанной ещё прошлогодними иголками земли. Там Макс остановился, обернулся к Руслану, взял его за обе руки, чуть тряхнул их и начал с самого насущного: – Что это было, Руслан? Ты так и собираешься выполнять все мои приказы любой степени абсурдности? Что это всё такое там, в кино, было? – Фильтруй свои приказы сам! Мне пока ничего сверх абсурдным не показалось! Руслан слишком громко и слишком нервно ответил, вырвав у Максима свои руки. Таки вспомнил про «ерепенство» и позволил себе отпуститься. – Руслан, в тебе нет ничего мазохистского, никаких позывов. Я б заметил. Почему ты так себя ведёшь? – Ничего абсурднее не слышал! О чём ты спрашиваешь? Ты хоть сам понимаешь? – Пока да, пока понимаю. Но если ты не ответишь, то крыша у меня может конкретно съехать. Колись. – Что значит - ничего «мазохистского»? – В тебе нет выпрашивания! Мазохистских глаз, поз, движений! Ты ничерта не мазохист! Почему ты выполняешь все приказы? – Что соскучился по своим мальчикам-зайчикам? Давно тобой снизу никто не управлял? Руслан увидел, что сейчас ему засадят в челюсть, повернул левую ступню на тридцать градусов, не отрывая от земли носок, и тело вслед доработало поворот. Кулак Максима пролетел по касательной к его лицу. – Хах. Максим, извини. Я просто на автомате. Не сдержался. Прости-прости. Я больше не буду защищаться. Ударь заново! Извини. Прости. Максиим? – Руслан, ты совсем больноооой, - простонал Макс, хватая его и обнимая покрепче. Руслан сжался у него в руках. Макс очень захотел его успокоить, принялся гладить по спине, по голове. – Чего ты так боишься, Руслан? Всё в порядке. Я не собираюсь тебя бить. Это было глупо. Я не сдержался. Спасибо, что увернулся, мне бы было жаль, что я тебя ударил. Ты - молодец, так красиво ушёл с линии! Пойдём домой, это было глупо - тут начать разговаривать. Чего ты так скукожился? Руслан, чего ты боишься? – Что ты меня прогонишь. – Вот ненормальный. Я тебя к кровати пристегну. Не волнуйся. – Чем пристегнёшь? – Наручниками. – Зачем? – Что б не убежал. – Максим, ты, наверное, уже понял, что я добровольно не уйду? Но я буду и дальше испытывать твоё терпение. Я не могу пообещать тебе быть кавайчиком. – Превосходно. Я это переживу. Пойдём отсюда. Руслан перевёл дух в который раз за вчера и сегодня. Чуть-чуть расслабился в руках Максима, самую малость, пока тот прикасался губами к его виску, обнимая его сзади, обхватив руками и дохнув невзначай у самого уха. И испугавшись себя, выпустил Руслана, и подтолкнул в нужную сторону, прочь из-под деревьев. Перевести-то дух он перевел, но ужасные мысли сковали мозг. Руслан даже не знал, можно ли думать на всю катушку или лучше поумерить свой пыл и замереть, оцепенеть внутри так же, как и снаружи? «Что же делать? Это я не смогу». Руслан долго избегал картин «этого», до самого выхода из парка. А потом они затопили его. И Руслан с обреченностью умирающего ощутил, что проще умереть, чем так жить. Безысходность накрыла его. И он снова забоялся. Максима? Чего? «Вот блядство». Прежде, чем всё «это» началось, Руслан пообещал себе, что не будет особо геройствовать и выйдет из игры, как только почувствует палёное. А палёным для него могло стать что угодно, он так с собой и договорился, что мало ли что? «Ну хорошо, ладно. Максим оказался безбашенным доминантом. С первых же движений, с первых же слов. Ожидаемо. Но наручники?» Руслан механически переставлял ноги в среднем темпе, взятом Максимом, слушал городскую вечернюю тишину, с радостью слушал молчание Максима и думал, что наручники — это конец. На это он тратить время не будет. «Жаль. Яблочко порченое внутри. Очень жаль». Жальче всего ему было того, что прямо вот сейчас, сегодня, всё это кончится. И больше не будет ни одного траха. «Да ладно, и так много... чего получил. Даже вот фильм и то...» Так больно стало в груди, так жалко себя, Максима. Вообще так жалко. «Так тошно». Но это была неправда. Руслан очень остро ощущал, что он городит неправду на неправде, но ничего поделать с собой не может. Сумбур и сумятица одолели его, и он принялся искать выход и ответ у Максима, разглядывая его в упор. Макс отреагировал довольно положительно: просто посмотрел и понял, что Руслану нужно его видеть, продолжил идти спокойно и в том же темпе, продолжая оценивать дорогу на предмет удобства и безопасности. Макс хотел поскорее дойти до кровати. «Поскорее». А ещё он рассуждал на тему, что Руслан тысячу раз прав: как не возносись, паря над смертными, но, если хочешь дебильного траха, спускайся на землю и служи верой и правдой смирным некусачим пёсиком при слащавом зайке. «Блядь. Хочу быть свободным. Вольным как ветер». В голове возникла картина перемещения воздушных масс из-за вращения земли, Луны, возмущений магнитного и, хрен знает, какого ещё поля, и образования таким образом ветра! Пассивного такого, самого по себе возникновения ни для чего, а просто как побочного эффекта, ветра. «Тьфу! Гадость». Думать, оказывается, вредно и противно. И хотеть тоже — убожество и абсурд! А уж брызгать такими эмоциями и вовсе — грех. Макс постарался успокоиться, но это был просто самообман. Успокоиться он никак не мог. До общежития уже, в принципе, рукой подать. Руслан решился прервать всё здесь, на улице. В конце концов он это начал, ему и заканчивать. – Максим, я должен сказать тебе кое-что напрямик, пока мы не пришли в комнату. – Почему здесь? – Потому что здесь я защищён. Макс быстро схватил его за руку и потащил в обход кустов к скамейке в сквере. Людей было мало, они именно в эту тёплую осеннюю субботу вымерли. Зато неоновый свет довольно ярко всё здесь вокруг освещает. Макс швырнул Руслана на скамейку и поставил на сиденье ногу, опёрся на колено и приготовился слушать. Руслан поднял голову и, не стараясь разглядеть лицо бесспорно разъярённого Максима, должен был продолжить. И продолжил без понукания: – Максим, я не могу играть во все эти бэдээсэмные игры с инструментами. Если они лежат у тебя в той коробке под кроватью, ты мне их даже не показывай. Я не соглашусь и уйду сразу же. В общем, больше говорить было нечего, и Руслан замолчал, ожидая приговора. – Значит, в договорной бэдээсэм ты не играешь, а в бездоговорной — сколько душе заблагорассудится? – Нет. Я не исковерканный жизнью ребёнок, и мне не нужны реальные извращения для весёлого времяпрепровождения. Руслан сверкнул вызовом в глазах, и это не был просто отблеск от света ближнего фонаря. Макс принял вызов. Меньше всего ему хотелось ссориться, тем более, что тема не стоит выеденного яйца. Он окинул взглядом окрестности, оценивая обстановку на предмет нежданных однокурсников за кустами. – Меня нужно очень долго уговаривать, чтобы я что-то достал из коробки. Я выкину её, не раскрывая. Он убрал ногу со скамейки и протянул Руслану руку, чтоб тот встал. Руслан подумал, что это лишнее, но, ничего не поделаешь, опёрся о предложенную руку, вставая. А заодно подумал, что это было слишком даже легко. Неожиданные неприятные открытия оказались не такого вселенского масштаба, как могли быть. Они, снова молча, побрели последние полтора квартала к общаге. На вахте и в коридорах было почти темно и тихо. Дверь в блок оказалась незапертой, и Максим открыл ключом дверь в комнату. Молча завозился ставить чай, никого не спрашивая, нужен ли тот кому-то? Руслан сел на стул, от греха подальше. Максим пошёл ещё раз в душевую и отдельно старательно вымыл руки. Руслан решил, что ему тоже стоит это сделать, а, вернувшись, снова спрятал себя на стуле. – Руслан, ты можешь меня не бояться? Максим присел на корточках у стула Руслана и посмотрел ему в глаза. В них сконцентрировалась сосредоточенность. Руслан положил руки поверх максимовых на своих коленях и немного погладил эти холодные пальцы. – Максим, ещё пару таких вопросов, и я разревусь, испытаю глубокий катарсис, и буду прыгать по комнате от вселенского счастья. Макс улыбнулся и сел на соседний стул. Посмотрел на изрядно расслабившегося Руслана и удовлетворился увиденным. Заварил чай. Доставать коробку из-под кровати и идти её выкидывать было глупо: Руслан не примитивный придурок. Лучше это сделать, когда его не будет дома. Максим поздравил себя с этим «дома» и подумал, что он-то примитивный придурок. «Или нет?» Он разлил чай прямо из заварника, потому что ждать, пока тот заварится, не было сил, и уткнулся в чашку. Пить кипяток — это его коронка! Руслан задумчиво полез отмерять три ложки сахара. Потом принялся беззвучно помешивать. «Его Светлость Светлейший Князь», - подумал Максим, наблюдая эту картинку и вспоминая предыдущие трапезы и чаепития. Ради фиг знает какого этикета поставил свою чашку обратно на блюдце, потом снова её взял, потом, пригубив, снова поставил. Руслан отставил, наконец, свою опустевшую наполовину чашку с блюдцем в сторону. – Максим. Я знаю, что тебе нужно, вернее, чего ты хочешь. И знаю, без чего ты не можешь жить. - Брови Макса расправились вразлёт. - Максим, я наблюдаю за тобой, как за лабораторной обезьянкой, не только эти два дня, но и несколько лет. Макс встал и прошёл на свободную от мебели середину комнаты, чтобы унять своё волнение. «Связался с отличником». Руслан тоже поднялся со своего места и подошел буквально на полтора шага. Макс успел перебрать все возможные варианты, но не пришёл к какому-то определённому выводу. Он не мог знать точно, что именно такого может знать о нём Руслан? «Чтобы говорить об этом так спокойно и уверенно». Руслан опустился на колени. Макс дёрнулся. Внутри. Ему захотелось сбежать. Но он остался на месте. Ледяное спокойствие сплошным триумфом разлилось внутри по всем венам, и минуя все вены, просто сплошняком. Он уставился на Руслана широко открытыми глазами. А Руслан поднял голову и посмотрел совершенно безмятежно. – Есть вещи гораздо более сложные для меня. – Какие? – Не трещать целый день без умолку. Не поправлять тебя, когда твои рассуждения не выдерживают никакой критики. – Встань. Руслан моментально поднялся. – Это чем-то лечится? Руслан удивился, что услышал этот вопрос так скоро, не через несколько лет. – Лечится. Просто передаешь свой тюбик кому-то в руки. Максим весь изменился в лице, осанке, даже ноги чего-то там предприняли, чтобы показать своё «феэээ». Руслан кристально-честно улыбнулся. – Я не собираюсь ждать, меня и так устраивает. Ты же знаешь: кто снизу, тот и диктует. И снова опустился на колени. – Блядь, встань! Руслан быстро поднялся. – Ритуальное подчинение гораздо проще простого бытового. – Что ты делаешь? – Стараюсь выложить побольше информации до того, как ты примешь решение. – Не важно. Решение все равно будет одно: мы будем трахаться и я передам тебе тюбик сегодня или когда-нибудь. Руслан победно улыбнулся, не скрывая всех имеющихся эмоций. Макс вдохнул больше воздуха. – Тебе случайно не захотелось меня ударить? – Не захотелось. Мне хочется тебе поглубже вставить! – Это можно. – А если б захотелось? – То пришлось бы ждать от тебя тюбика еще несколько лет, Максим. – Я тебя, блядь, сейчас и правда ударю. – Так в чём же дело? – Не поможет, я это уже пробовал. К тому же оскорбить твоё высокородное лицо рукоприкладством может только дикий мужлан, которым я не являюсь, как ты можешь видеть. Максим развел руками, демонстрируя абсурдность глупых предположений. Руслан счастливо засмеялся. Макс шагнул вперёд. И это было к Руслану, конечно. Конец.