Спасение скоро.
Писк. Камеры отключены, теперь я могу дать волю своим эмоциям. Клеймо на плече адски болит, заставляя кусать губы, лишь бы не закричать от боли. С ужасом осматриваю свои руки, отмечая, что ссадин стало только больше. Порезы, еще даже и не зажившие, уже начинают гноиться, выделяясь на моей бледной коже. Перевожу взгляд на ноги, грустно качая головой. Шрамы, одни только шрамы. Символ восстания гниет в темницах Капитолия. Чушь! - Китнисс? - хриплый голос Финника прерывает мой осмотр. Парень входит в мою камеру слегка пошатываясь, с сожалением глядя на меня. С каких это пор Сноу разрешил своим игрушкам спокойно ходить из камеры в камеру? Удивленно смотрю на него, собираясь задать этот вопрос, но парень меня опережает. - Писк. Камеры. Двери. Вся электрика, - он садится рядом со мной, кладя руку мне на колено. - Пересмешница на пересмешнице? - Что? Откуда ты знаешь? - Сноу подумал, что всему Панему было бы интересно увидеть, как ты делаешь что-то "действительно стоящее", - Финник громко сглатывает, нервно проводя рукой по растрепанным волосам. Беру его руку в свою, немного сжимая, подбадривая. - Успокойся, Финник. Давай просто представим, что всё это страшный сон, - он одобрительно кивает, сжимая мою ладонь в ответ. Вторая рука парня плавно переходит мне на плечо, заставляя меня повернутся к нему лицом. Его глаза чем-то напоминают мне глаза Пита. Чистые, беззаботные, ласковые. Но не такие голубые. Поддаюсь вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Теплое дыхание парня на моих губах будоражит сознание, заставляя желать немного большего. Оглушающий писк и громкие аплодисменты раздаются слишком неожиданно, из-за чего я подскакиваю на месте, отодвигаясь от Финника как можно дальше. - А я ведь думал, что тот белокурый паренек Вам дорог, мисс Эвердин, а Вы вот как с ним поступаете. Да, Вы меня огорчили, - голос президента наполнен ехидством и ядом, а сам он стоит в дверном проеме моей камеры, прожигая меня взглядом и негромко аплодируя костлявыми руками. - Дорог, - тихо говорю я, опустив голову вниз. - Очень дорог. - Глаза говорят другое, - он ехидно улыбается, весело потирая ладони. - Кажется, я прервал вас. Вы продолжайте, в этом нет ничего такого. От дружбы до любви один шаг? Как и от ненависти, - он кивает кому-то рядом стоящему, и я замечаю Пита. Съеживаюсь под его пристальным взглядом, прожигающим меня насквозь. Удивительное спокойствие, которое до этого плескалось в его голубых глазах, перерастает в ненависть, а подозрительное счастье плавно переходит в злобу. - Смешная история выходит, не так ли, Финней? Запахло дешевкой? - он разводит руками в воздухе, вырисовывая какой-то силуэт. - Нет, простите, ошибся. Это естественный запах Китнисс Эвердин. Эта потаскуха клялась в любви, чтобы спасти свою шкуру. Но ты? - он тычет пальцем на Финника. - Забыл, кто твоя невеста? Или она настолько сумасшедшая, что уже не интересна тебе? - противный смех раздается в камере. - Променял одну сумасшедшую на другую. Как трогательно. Прям пиши романы, - Пит делает шаг вперед, медленно приближаясь ко мне. - С тобой я разберусь потом, - он замахивается, но сразу же останавливается. Я же не дергаюсь, стараясь смотреть ему в глаза. - Уже не боишься? - я отрицательно качаю головой, сглатывая противный комок в горле. - А зря, - Пит бьет меня по лицу, гадко ухмыляясь. Я ощущаю вкус крови, ставшим уже практически родным. - Тебе идут синяки, пересмешница. Люблю птичек без перьев, - Пит смеется, отходя от меня на пару шагов. - А тебе, Финней, советую помнить, где на самом деле правда. Иначе будет хуже, - он весело подмигивает и уходит прочь. - Теперь Вы сломлены, мисс Эвердин? - спрашивает президент, обращая внимание на мое состояние. Состояние сломленной сойки. Нет! Ему меня не сломать! Сноу меня никогда не сломает! Продолжаю прожигать взглядом этого старикашку. - В любой игре всегда побеждаю я. Со мной нельзя играть по чужим правилам. Запомните это, - он мерзко улыбается и уходит, громко хохоча. Ноги меня не держат, и я начинаю медленно падать, но сильные руки не дают мне коснуться бетонного пола. Финник с силой прижимает меня к себе и начинает раскачивать словно маленького ребенка, гладя по волосам. Он стирает большим пальцем кровь с моей губы, ласково заглядывая в глаза. - Почему он тебя так называл? Финней? - слабым голос спрашиваю я, вынуждая парня прекратить. - Долгая история. Очень долгая, - Финник понуро опускает голову, громко вздыхая. - Будь со мной, - шепотом прошу я парня, кончиками пальцев касаясь его щеки, оставляя маленькие кровавые разводы. - Всегда, - так же тихо шепчет он, наклоняясь ко мне. Финник касается большим пальцем моей нижней губы, проводя по ней подушечкой. Приоткрываю губы, громко вздыхая, то ли от боли, то ли от удовольствия. Он заглядывает мне в глаза, будто пытается что-то найти. Бесполезно, они пусты. В них нет никаких чувств и эмоций, лишь бездна, расширяющаяся и пожирающая меня всё больше и больше. Нежно касается моей щеки, приближается так, что я чувствую его теплое дыхание на своих губах. Что мы делаем? Аккуратно накрывает мои губы своими, вызывая у меня легкую дрожь в руках. Слегка прикусывает губу, отчего я дергаюсь, хочу возразить Финнику, попросить, чтобы он остановился, напомнить ему, кто мы есть на самом деле. Но я не могу. Сдаюсь, несмело отвечая на его поцелуй, сплетая наши языки. Наш поцелуй страстный, чувственный, пробуждающий бурю эмоций. Безумие, правда? Прервав поцелуй, Финник аккуратно кладет меня на мое спальное ложе, а сам садится рядом. - Мы просто сумасшедшие. Только что мы подтвердили это, - он неловко улыбается и чешет затылок. - Безумные, сломленные. Кто знает, сколько нам осталось, - закрывая глаза, крепко сжимаю руку Финника в своей, погружаясь в сон.***
Мы сидим на сыром песке, смотрим в разные стороны. Я прижимаюсь к напарнику правым плечом и бедром. Он наблюдает за джунглями, а мне досталась вода. Хороший расклад, потому что меня все еще преследуют голоса соек-говорунов, к сожалению, неспособные потонуть даже в неблагозвучном назойливом стрекоте. Проходит время, и я опускаю голову на плечо Питу. Чувствую, как его ладонь поглаживает мои волосы. - Китнисс, - подает голос он. - Нет смысла притворяться, будто нам неизвестны намерения друг друга. Может, и нет. Но и обсуждать это бесполезно. По крайней мере, нам это ничего не даст. А зрители Капитолия… представляю, как они припадут к экранам, лишь бы не пропустить ни единого слова. - Я не в курсе, какую сделку вы заключили с Хеймитчем, но ты должна знать: он и мне кое-что обещал. - Ну разумеется. Ментор посулил напарнику спасти мою жизнь, чтобы усыпить его бдительность. - Следовательно, одному из нас он сказал неправду. А вот это уже привлекает мое внимание. Двойная сделка. Двойная игра. И только Хеймитчу наверняка известно, кто обманут. Я поднимаю голову и смотрю Питу в глаза. - Для чего ты сейчас это говоришь? - Чтобы напомнить, насколько разные у нас обстоятельства. Если ты умрешь, мне не будет покоя в Двенадцатом дистрикте. Ты - вся моя жизнь, - заявляет он. - Я уже никогда не нашел бы счастья. Мне хочется возразить, но Пит прижимает палец к моим губам. - Ты - другое дело. Не скажу, что придется легко, но есть люди, ради которых тебе стоит жить на свете. Тут он снимает со своей шеи цепочку с золотым медальоном. Поворачивает его в лунном свете, так чтобы я могла разглядеть пересмешницу. Потом касается большим пальцем потайной кнопки, совершенно не заметной прежде, и диск открывается. Оказывается, он полый внутри. На правой половинке - снимок мамы и Прим. Они радостно над чем-то смеются. Слева - Гейл, и на лице у него искренняя улыбка. Сейчас ничто не могло бы сломать меня быстрее, нежели эти три портрета. После всего, что я слышала считанные часы назад… Это удар ниже пояса. - Ты нужна родным, Китнисс, - произносит Пит. Родные. Мама. Сестра. Мнимый кузен. Замысел Пита слишком легко разгадать. Он хочет, чтобы однажды Гейл и вправду сделался частью моей семьи. Чтобы я победила и вышла за него замуж. Чтобы даже не сомневалась по поводу выбора. Пит задумал отдать мне… все. Я жду, когда он заведет речь о ребенке, ради следящих за нами камер, но этого не происходит. Значит, наш разговор не был частью Игры. Пит на самом деле искренне дал мне понять, что чувствует. - А я никому не нужен, - говорит он без нотки жалости к самому себе. Это верно, семья без него проживет. Поскорбит для приличия, так же, как и кучка приятелей, но вполне продержится. Даже Хеймитч смирится с потерей — при помощи дополнительных доз алкоголя. Лишь один человек на свете действительно пострадает от этой невосполнимой утраты. И это я. - Мне, - возражаю я. - Мне нужен. Он с расстроенным видом набирает в грудь воздух. Готовится к долгому спору, а это нехорошо, это плохо, потому что разговоры о Прим и матери еще больше собьют меня с толку. И я закрываю напарнику рот поцелуем. Ну вот, опять это странное чувство. Так уже было однажды. В прошлом сезоне, в пещере, я целовала Пита, выпрашивая подарки у Хеймитча. Потом это происходило тысячи раз - и во время Игр, и потом. Но только единственный поцелуй затронул что-то в моей душе. Пробудил жажду большего. Правда, из головы тут же побежала кровь, и Пит уложил меня обратно. На этот раз нам ничто не мешает. Напарник делает еще несколько попыток заговорить - и наконец сдается. Внутри меня разгорается обжигающее чувство; оно разливается из груди по всему телу, по рукам и ногам, до самых кончиков пальцев. Жаркие поцелуи не утоляют - наоборот, распаляют желание. А я-то считала себя знатоком по части жажды и голода. Но здесь нечто слишком новое. Любовь?***
Кто-то с силой бьет меня головой об железную койку, заставляя моментально проснуться. Какой-то мужчина приподнимает меня за горло, слегка сдавливая его. Глубоко дышу, вцепившись руками в его кисть. Он мерзко смеется, отпуская меня. - Президент Сноу решил проверить кое-что. Это касается Вас. Уверен, Вы не будете против, - он приближается ко мне, хватая за подбородок. Пытаюсь вырваться, но он держит крепко, сильнее сжимая. - На интервью Вы сказали, что беременны. Президент Сноу решил проверить, правда ли это, - мои глаза расширяются от ужаса, а в горле застревает крик. Нет! Только не это! Он начинает раздеваться, не сводя с меня взгляда. Нет, не может этого быть. Не будет же он меня сейчас насиловать. Он не посмеет! Хотя от прихвостней Сноу можно ожидать чего угодно. - А почему всё удовольствие должно доставаться мне одному? - он останавливается, махая кому-то рукой. - Заводите его, - шипит брюнет, а я вздрагиваю, надеясь на хороший исход. Зря. Финник заходит в камеру, начиная медленно приближаться ко мне. В его глазах страх, боль, ненависть к самому себе. - Прости, - шепчет парень, наклоняясь ко мне ближе, почти касаясь губами моей шеи. - Если этого не сделаю я, сделают они, - он целует меня в шею, а я начинаю дрожать. Финник медленно, будто боясь спугнуть меня, спускается ниже, медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке. Мои вдохи заполняют всю камеру, эхом отдаваясь в голове. Прекрати. Замолчи, идиотка.. Глубоко вздыхаю, отталкивая от себя Финника, прикрывая руками грудь. - Не могу, - шепчу я, не сводя настороженного взгляда с друга. Брюнет с силой толкает Финника, из-за чего он ударяется головой об стену, теряя сознание. Охранник снимает ремень и заходит мне за спину, заламывая мои руки, вызывая вскрик, наполненный отчаянием. Изгибаюсь, пытаюсь освободиться из сильной хватки мужчины, освободить свои руки, но все попытки тщетны. Меня хотят изнасиловать. Эти мужланы не остановятся ни перед чем, они сделают это. Но они боятся меня, раз заламывают мои руки. Не хотят, чтобы я им навредила. В следующий момент брюнет нависает надо мной, гадко ухмыляясь при этом. Пинаю его ногами, стараюсь сбросить его с себя, но делаю только хуже. Пощечина остужает мой пыл, пресекая все мои жалкие попытки избежать этой участи. Звук рвущейся ткани, а потом моя рубашка летит в угол камеры, бесформенной кучей падая на пол. Он улыбается, почти облизывается, глядя на мою ничем не прикрытую грудь. Когда грубая рука накрывает мою грудь, я всхлипываю от страха, с новой силой начиная вырываться. Брюнет же просто смеется, второй рукой снимая мои штаны. Финник что-то стонет от боли, пытаясь мне что-то сказать. Охранник хватает меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Грубо целует меня, проникая языком в рот. Прикусываю его губу, изгибаясь дугой. Мужчина вскрикивает, моментально подскакивая на ноги. - Не хочешь по-хорошему? - рычит он, на что я отрицательно качаю головой. - Хорошо, тупая ты дрянь, будет по-плохому, - он достает пистолет из кармана и наводит его на Финника. - Решать тебе. Или ты отдаться нам по-хорошему, или мы убьем твоего паренька, но возьмем тебя силой, - он глубоко дышит, не сводя с меня взгляда, держа на прицеле Финника. - Один, - брюнет плюет в мою сторону, презрительно улыбаясь. - Два, - отворачивается от меня, поточнее прицеливаясь в Финника. - Три, - я сижу на месте в оцепенении, смотря, как этот урод нажимает на курок. Выстрел. Финник вскрикивает, дергается, сразу же замирая, не издавая ни звука. Глубокий вдох, медленный выдох. Его сердце будет биться. Вдох, шумный выдох сквозь стиснутые зубы. Вот сейчас он встанет и убьет этого скота. Тихий вдох, хриплый выдох. Он лежит не шевелясь, не дыша. Его глаза широко распахнуты. Из них уходит жизнь. Бесшумный вдох, но нет выдоха. Он не чувствует боли. Он умер. - Нет! - кричу я. - Пожалуйста, помогите ему! - слезы набегают на глаза, рыдания сдавливают горло, а всхлипы готовы вырваться наружу, только дай им момент. - Я сделаю что угодно! - я подползаю к Финнику, треся его за плечо. - Ты обещал быть рядом! Финник, ты обещал! - рыдаю громко, навзрыд, утирая слезы рукой. - Поздно, сойка! - шипит брюнет, вызывая кого-то по рации. Несколько миротворцев заходят в камеру, подхватывая безжизненное тело Финника, вынося его из этого помещения. Я больше не увижу его. Руки, скованные ремнем, болят. Когда охранник тянет меня за волосы, я не брыкаюсь, не вырываюсь, просто жду того, что может произойти дальше. Мне уже все равно. - Ты никогда не умела мыслит здраво. Всегда думала только о себе, - он шипит мне в лицо, презрительно поджав губы. - Смерть этого парня на твоей совести, - он отпускает меня, выходя из моей камеры. Я осталась одна. Теперь навсегда. Все эти пытки - просто ерунда. Куда больнее видеть, как друг, товарищ, просто хороший человек умирает в метре от тебя. А ты? А ты не можешь помочь.Если спасение близко, как твердил мой напарник, то я не хочу этого. Я хочу погибнуть здесь. Как и он. Как Финник. Чтобы наши души скитались по этим чертовым камерам, понимая, что даже после смерти мы - пленники Сноу. Теперь я и правда сломлена.