***
Я хочу попросить тебя уберечь Прим. Обратите всю свою ненависть и злобу против Капитолия. Обратите свое оружие против Сноу. Отомсти за меня. Я люблю тебя, Пит.***
Мои слова эхом проноситься в голове. Неужели я мертва? Неужели это того стоило? Сильный удар по лицу дает мне ясно понять, что я все еще жива. Я до сих пор в руках Сноу. Медленно открываю глаза, оглядывая помещение. Все та же белая комната - комната пыток. На белых стенах разводы чей-то крови. Возможно, что это моя кровь, а возможно, что это кровь Финника. Хочу убрать волосы, лезущие в лицо, но не могу пошевелить руками. Они чем-то привязаны, и это точно не наручники. Больше похоже на какую-то грубую веревку. Страх пульсирует в голове, поглощает меня всю, не оставляя никаких других чувств. Дергаюсь, громко вздыхая от чувства некого облегчения, когда спина, покрытая множественными ссадинами, соприкасается с холодным металлом. Вероятно, меня подвесили за руки на какой-то столб, закрепив руки и ноги так, чтобы я не смогла брыкаться. - К сожалению, мисс Эвердин, мы не поняли друг друга, - злостный голос нарушает тишину, отдаваясь эхом от стен комнаты. В этом голосе я могу услышать власть, злорадство, усмешку, его, Сноу, превосходство надо мной. - За неповиновения приходиться платить, - я не вижу президента, но знаю, что он сейчас тут. Ясно осознаю, что сейчас будет что-то, к чему ни мое тело, ни мой разум еще не привыкли. Что-то ужасное, что-то, что заставит меня заплатить меня за мои слова. Опускаю голову, не решаясь посмотреть в змеиные глаза, когда он оказывается передо мной. - Хотите что-нибудь сказать? - Вам никогда не сломать меня, - голос хриплый, тихий, неприятно режет слух. - Вам не остановить эту войну, - холодная вода льется на меня откуда-то сверху, заставляя раны на теле щипать. Жмурюсь, стараясь не застонать от боли. Улавливаю странный запах, наполняющий комнату. Принюхиваюсь, с ужасом осознавая, что это не вода. Это бензин. Дергаюсь, стараясь освободить руки. Бесполезно. - Вы еще можете говорить такие громкие слова после всего, что Вы пережили? Неужели? - Сноу смеется, чуть ли не задыхаясь от смеха. Старый урод. - Думаю, Ваш друг захочет на это посмотреть, - нет! Только не Финник! Он не выдержит этого, его сломает эта картина. Слышу грубые голоса и тихие всхлипы. - Есть предложение - я могу сделать так, чтобы воспитательную беседу с Вами провел самый родной и близкий для Вас человек. Самый преданный и любящий, - Прим? Гейл? О ком идет речь? - Пит, мальчик мой, подойди сюда, - Пит? Все-таки они смогли взять Пита. Слезы наворачиваются на глазах, я жмурюсь, пытаясь согнать их. Чувствую, как кто-то приподнимает мой подбородок, убирая мокрые волосы с лица так, чтобы я могла видеть происходящее. Напротив меня стоит Сноу, по левую сторону от него к такому же столбу привязан Финник, а по правую стоит Пит. Нет, это не Пит. Это кто-то другой, с хищной, как у волка, ухмылкой и глазами, сохранившими свою голубизну, но утратившими всю любовь, нежность и ласку. Я не вижу в этом парне Пита, своего Пита, который обещал быть рядом. Всегда. - Последнее слово, мисс Эвердин, - это даже не вопрос, а просто утверждение. Будто он точно знает, что после этого я не выживу. Сноу говорит это, улыбаясь своими ужасными губами, показывая слишком белые зубы. В это человеке много "слишком". Набираюсь храбрости и сил, плюю в лицо президента. Ухмыляюсь, понимая, что плюнула в него смесью из слюны и бензина. Финник слабо улыбается, но в его глазах я ясно могу прочитать почти животный страх. Он боится за меня. Пит напрягается, отводит президента в сторону, а сам подходит ко мне почти в плотную, крепка сжимая мой подбородок, почти до боли. - Готова, солнышко? - спрашивает белокуры, опасно прищуриваясь. Не понимаю, откуда он знает эту дурную привычку Хеймитча так меня называть, если это не он, не Пит? - Ты переполнена огнем, но тебе, Сойка, не хватает натуральности. Сейчас я постараюсь это исправить, - он достает из кармана зажигалку, поднося к моему лицу. - Красивый огонь, правда? Такой ярко-оранжевый, переходящий от желтого к красному, опасный. Отец рассказывал, что раньше в Двенадцатом огнем прогоняли диких зверей, когда они выходили из леса. Они убегали, поджав хвосты, громко скуля. Может, это поможет тебе? - он разворачивается, отходя от меня на несколько шагов. - Ах да, чуть не забыл. Огонь! - он кидает зажженную зажигалку в мою сторону, довольно потирая руки. - Гори, гори ясно, - смеется он. - Чтобы не погасло. Тело пронзает адская боль, не сопоставимая с той, что я испытывала раньше. Я чувствую, как каждый миллиметр моей кожи поглощает огонь. Прикусываю губы, лишь бы не кричать, но крик все равно вырывается из горла. Дергаюсь, пытаясь освободиться из этого омута страданий, но всякий раз, когда я делаю хоть малейшее движение, по телу проходит новая волна боли. Глаза наполняются слезами, не возможно сдерживать их. Комната наполняется моими воплями, криками Финника и жестоким смехом президента. И запахом сожженной плоти. - Мы можем это прекратить, - говорит президент, утирая слезы от смеха. - Вам всего лишь нужно сказать одно слово. Слово, которое люди говорят, когда они провинились, - огонь начинает понемногу тухнуть, но боли никуда не исчезают. Этот старый пень хочет, чтобы я перед ним извинилась. Не дождется. - Сжигай! - кричу я из последних сил. - Пока есть надежда, люди будут верить! Надежду тебе не сломать! - Простите ее! - кричит Финник, пытаясь освободиться от наручников. - Она еще ребенок, она ничего не понимает! Она просто хочет защитить тех, кого любит! - его слова эхом долетают до моего сознания. Перед глазами все начинает плыть, и последнее, что я вижу, это как один из миротворцев чем-то обливает меня, туша огонь. Кто-то отвязывает меня, и я падаю в руки Финника. Стоп, Финника? Впрочем, это уже не так важно.***
Пора тащить жребий. Как обычно, Эффи взвизгивает: «Сначала дамы!» и семенит к девичьему шару. Глубоко опускает руку внутрь и вытаскивает листок. Толпа разом замирает. Пролети муха, ее бы услышали. От страха даже живот сводит, а в голове одна мысль крутится, как заведенная: только бы не я, только бы не меня! Эффи возвращается к кафедре и, расправив листок, ясным голосом произносит имя. Это и вправду не я. Это - Примроуз Эвердин. Как-то раз в лесу, поджидая добычу на дереве, я задремала и грохнулась вниз с десятифутовой высоты прямо на спину - да так, что, казалось, весь дух из меня вышел. Я несколько секунд ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни даже пошевелиться не могла. И вот теперь я испытываю то же самое: горло у меня перехватило и я не в силах издать ни звука, а имя сестры все стучит и стучит молотом в голове. Кто-то хватает меня за руку, какой-то мальчик из Шлака. Наверно, я стала падать, и он меня поддержал. Это ошибка! Этого не может быть! Имя Прим - на одном листке из тысяч! Я даже за нее не волновалась. Разве я не обо всем позаботилась? Разве не я взяла эти чертовы тессеры, чтобы ей не пришлось рисковать? Один листок. Один листок из тысяч. Расклад - лучше не бывает. И все, все насмарку. Как будто издалека до меня доносится ропот толпы - самая большая несправедливость, когда выпадает кто-то из младших. Потом я вижу Прим: бледная, с плотно сжатыми кулачками, она медленно, на негнущихся ногах бредет к сцене. Проходит мимо меня, и я замечаю, что ее блузка опять торчит сзади как утиный хвостик; и это приводит меня в чувство. - Прим! - кричу я сдавленным голосом и наконец обретаю способность двигаться. - Прим! Мне не нужно проталкиваться сквозь толпу, она сама расступается передо мной, образуя живой коридор к сцене. Я догоняю Прим у самых ступеней. - Есть доброволец! - выпаливаю я. - Я хочу участвовать в Играх. - Все напрасно, Китнисс, - тихий шепот Прим сбивает меня с толку, а потом она растворяется в толпе.***
Открыв глаза, дергаю рукой, совершенно не чувствуя никакой боли в теле. Лишь небольшое покалывание в груди напоминает о том, что было совсем недавно. Кто-то сильно сжимает мою руку, крепко вцепившись в локоть. Приподнимаюсь и вижу Финника, сидящего на полу около моей лежанки. Он спит, кажется. - Финник. Финник, очнись! - он неохотно открывает глаза, слегка постанывая от боли. - Ты с ума сошла, Китнисс! - шепчет парень, крепко обнимая меня. - Финник, нам не будет покоя, пока жив Сноу, - на последних словах парень отодвигается от меня, неуверенно заглядывая мне в глаза. - Я застрелюсь, не знаю, постараюсь покончить с собой, лишь бы больше этого не видеть и не чувствовать. - А обо мне ты подумала? - с болью в голосе спрашивает красавец, - А о тех, кто верит в тебя? А о Пите? - на его имени я вздрагиваю, пытаясь отстраниться от парня, но он сильнее прижимает меня к себе. - Пит? - резко спрашиваю напарника, он отрицательно мотает головой. - Это не он. Это был переродок. Они знают, как тебя сломать. И единственное, что у нас есть, это только надежда. Твоя надежда окутала весь Панем. - Я устала дарить людям надежду, устала казаться сильной. Ты правильно сказал, что я еще ребенок, - хоть и разница в возрасте у нас с Финником не такая уж и большая, он все равно в чем-то прав. - Спасение близко, я чувствую это, - шепчет парень поглаживая меня по волосам. - Никто бы не выдержал такой муки, как ты неделю назад. Ты была согласна на то, чтобы тебя сожгли, лишь бы повстанцы взяли власть над Капитолием. - Неделю? - переспрашиваю я, заглядывая в глаза Финника. - Тебя усыпили. Девушка, что к тебе приходила ежедневно, долго пыталась привести в порядок твое тело. Кажется, ее зовут Эмерсон. - А ты? Как тебя пустили в мою камеру? - Я и не просился, меня с силой сюда заталкивали, - Финник вздыхает, на минуту прикрывая глаза. - Как они сказали, это для того, чтобы ты, Сойка, не сошла с ума, - от моего прозвища что-то сжимается в груди. - Мне это было только на руку. Китнисс, если хочешь выжить, тебе придется играть сумасшедшей, - он замолкает, с сочувствием глядя на меня. Ненавижу жалость и это сочувствие. - Я уверен, нас скоро спасут. - Ты же понимаешь, что вдвоем мы отсюда не уйдем? - шепчу я как можно тише. - Цинна, Октавия, Флавий. Нам нужно будет взять их с собой, чтобы их не убили, - мой товарищ по несчастью кивает, поднимаясь с пола. Идет к решетке, не проронив ни слова. -Финник? - окликаю я его, когда он уже готов был уйти. - Останься со мной, - я бы хотела сказать эти слова другому, но он их не услышит. - Хорошо, - Финник подходит ко мне, присаживаясь на то же место, что и минутой ранее. - Что происходило всю эту неделю? - Несколько пыток, не таких злорадных как твои, - ему почти удалось вызвать у меня смех. Почти. - С чего ты взял, что это не Пит? - прерываю небольшую паузу, надеясь услышать нормальный ответ. - У него были такие же голубые глаза, голос... - Китнисс, пару дней назад Сноу получил послание из Тринадцатого. Тебе его вряд ли покажут, да и меня за этот разговор могут казнить. В этом сообщении речь шла о тебе, о том, что ты всего лишь символ. Настоящая сойка в безопасности. - Ты хочешь сказать, что Сойка - Пит? - затаив дыхание жду ответа от напарника. Он всего лишь ухмыляется. - Сойка - ты. Была и будешь. Это стратегический ход, чтобы он перестал нас мучить. - Финник, ты так открыто это говоришь, забыл, что тут прослушка? - пытаюсь шептать все тише и тише. - Плевать. Я знаю, что Энни в безопасности, мне же нужно не свихнуться самому и вытащить тебя. Тем более, каждый день отключают все возможное. Что-то они там проверяют. Не спрашивай, откуда я знаю. Когда услышишь писк, веди себя как сумасшедшая, только не бейся головой об стену, - он смеется. - Ты нужна нам живая, не сломленная, птичка, с целыми крылышками, - он подмигивает, и мне становиться спокойнее от его слов. Финник рядом, и я могу почувствовать себя в безопасности. Немного, правда. - Ему меня уже не достать. Единственный близкий мне человек сейчас в безопасно месте. -Ты права,-вдруг снова обрывает тишину его голос, -Пока Сноу жив, нам нет покоя. Я лишь ухмыляюсь, он наконец-таки это понял. Когда откуда-то из угла камеры раздается длинный и противный писк, Финник подскакивает, будто его кипятком окатили, и берет мое лицо в свои ладони. - Китнисс, ты сломлена, ему удалось тебя сломать. Помни, ты сошла с ума. Это единственный способ выжить, единственный способ спастись. Никогда не знаешь, что у этого старого придурка на уме, - он нежно целует меня в щеку и отпускает, возвращаясь в прежнее положение, запуская руки в волосы, начиная немного раскачиваться из стороны в сторону. Да, актер из Финника хороший. Я ложусь на свою кровать, сосредотачиваясь на капельки крови, слишком сильно выделяющейся на потолке. Кто-то отворяет дверь моей камеры, нарочито медленно, так, что раздается противный скрип решеток, немного проходя внутрь. - Мисс Эвердин, Вас хочет видеть президент, - голос у миротворца нехороший, немного злой, пугающий. Медленно встаю с лежанки, иду к миротворцу, покачиваясь из стороны в сторону. Совсем как Финник. Запускаю руки в волосы, немного дергая за обгоревшие пряди. Да, теперь я еще не скоро смогу заплести себе косу. Да и в последнее время мне это не часто удавалось. - Шевелись, Сойка! - шипит один из них, сильно толкая меня вперед, да так, что я чуть ли не налетаю на второго охранника, благо он приостановил меня. - Ну не сейчас, крошка. Как-нибудь в другой раз, в каком-нибудь укромном местечке, - он смеется, отодвигая меня от себя. Судорожно вздыхаю, медленно идя вперед за одним из охранников. Вообще, я могла бы и сама дойти. Запомнила уже все коридоры за столько походов к президенту.***
- Здравствуйте, мисс Эвердин. Надеюсь, с Вами все хорошо? Огонь подействовал? - Сноу откровенно веселится, наслаждаясь ситуацией. Поднимаю голову, слегка наклоняя ее в сторону. Пристально смотрю в змеиные глаза напротив, а на лице Сноу проступает шок и отвращение. Значит, мой маленький спектакль проходит на "ура". -Что-нибудь скажите? Или так и будете играть в молчанку? - молчу, продолжая прожигать в нем дыру. Боюсь сейчас что-нибудь ему сказать, боюсь выдать себя. - Что ж, думаю, это поможет Вам вновь обрести голос, - не нравятся мне его слова. Он делает жест рукой в мою сторону, давая кому-то сигнал, что ли. Один из миротворцев хватает меня за руку чуть ниже локтя, сильно дергая вниз, заставляя опуститься на колени. Молчу, не отводя взгляда от Сноу. Ну уж нет, я этот маленький бой взглядами не проиграю! Охранник рвет на мне кофту, почти оставляя меня нагой, благо она не спадает с меня полностью, оставаясь висеть на груди. Что бы сейчас не происходило, я буду молчать, не издам ни звука. Вздрагиваю, когда улавливаю тяжелые шаги где-то позади себя. Так ходит только один человек, которого я никогда бы не взяла с собой на охоту. Пит присаживает передо мной на корточки, сжимая пальцы на моем подбородке. В одной руке у него что-то тяжелое, металлическое, с какой-то печатью на конце. Это же... Он собирается меня клеймить? Нет, он ведь не так сильно меня ненавидит, чтобы ставить мне клеймо. Я ведь не животное какое-то. - У тебя есть символ, Китнисс? - спрашивает он у меня, на что я отрицательно качаю головой. Вообще, я вру, ведь моим символом негласно стала Сойка-пересмешница. - Врешь. Хочешь, чтобы он, твой символ, был с тобой постоянно? - отрицательно качаю головой, боясь даже подумать, что будет дальше. - Не хочешь? - он говорит со мной как с маленьким ребенком. Ну или как с сумасшедшей. Ах да, я же и есть такая. Отрицательно качаю головой, опустив голову вниз. - А он будет, - Пит заходит мне за спину, проводя рукой по оголенному плечу, спуская ниже, на изувеченную бесчисленными шрамами спину. Стараюсь отвлечься, не думать о том, что будет сейчас происходить. - Пора, не так ли? - до боли закусываю губы, начиная дрожать. Резкая боль пронзает мое плечо, заставляя вскинуть голову и замычать, будто я и есть какая-то корова. Из губы течет кровь, стекая по подбородку. Не смей кричать, Китнисс. Молчи! Ты сильная, ты переживала и не такое. Молчи, не смей показывать своей слабости. Ради свободного Панема. Ради него. Боль постепенно начинает отступать, кажется, я перестала ее совсем чувствовать, а я растягиваю губы в еле заметной ухмылке. Я не сдамся, чертовы садисты. Как бы вы не пытали меня, я не сломаюсь. - Вот и все. Клеймо смотрится... - он запинается, тихо кашляя. - Ужасно, - какой-то шепот из угла комнаты немного меня отвлекает, переключая мое внимание. - Пересмешница на пересмешнице. Как символично.