Двенадцатый день

- …я полюбила тебя, ойнон. Я слишком хочу, чтобы ты жил. Ты воспитывался вдали. Забыл наши обычаи. Тебе здесь нужен был друг и наставник, – сказала Оспина. - Ясно, - ответил Бурах после пятисекундных раздумий. Вскоре он покинул ее Ночлежку, бережно пряча в тряпках наследие отца, и быстрым шагом устремился в сторону Боен. «Надо было сказать что-то еще» - мельком пронеслось в голове. Восьмой день подходил к концу. _______ - Эй, Потрошитель! У меня кое-что для тебя есть! Навстречу Артемию несся паренек лет десяти, помахивая мятым клочком пожелтевшей бумаги. Сунув клочок ему в руки, паренек исчез так же неожиданно, как и появился. - Письмо от Клары… - устало пробормотал Бурах, разворачивая его. «…знай, что я сотворю чудо в конце. Сотворю с помощью злых и отверженных. Вор Гриф, злодей Старшина, жестокий Александр, обманутая Катерина, мстительная Лара, неверующая Юлия, себялюбивая Анна, язычница Оспина, клятвопреступник Рубин. Они будут жить, чтобы умереть - а потом умрут, чтобы обрести жизнь вечную. Они нужны, чтобы случилось чудо» - гласило письмо. Бурах перечитал его трижды. «Надо было сказать что-то еще» - вдруг почему-то подумал он. Девятый день подходил к концу. _______ - Этот человек болен. Нет, не казни себя - ты тут ни при чем. Как бы там ни было - входить нельзя. Карантин. Скорбная вахта, - дверь, ведущую в Ночлежку Оспины, перегораживала массивная фигура Исполнителя. - Неужели никак нельзя помочь? – хрипло спросил Бурах, недавно вернувшийся от Старшины. Его мутило от голода, но у него было еще много дел, которые следовало завершить до вечера. Среди этих дел значился и разговор с Оспиной. Клювоголовый пожал плечами. Немного помедлив, Артемий вытащил из широкого кармана серый сверток и протянул его Исполнителю. - Вот, - сказал он, - тут немного таблеток… неомицин и витамины. «Надо было сказать что-то еще» - подумал он, ощущая какую-то странную пустоту. Десятый день подходил к концу. _______ - …старшина Оюн убил твоего отца. Ты знаешь об этом? – спросила Оспина. Ее кожа была бледнее обычного, а сама она сидела на краю отсыревшей лежанки. Антибиотики, которые Бурах принес ей вчера, сделали свое дело, - Оспина большую часть дня была в сознании. И Артемий мог лишь гадать, когда Самозванка успела наведаться к ней. - Ну вот все и определилось, - сухо сказал он в ответ на ее слова, - Я покончу со Старшиной. - Я буду ждать часа, когда ты исполнишь свое предназначение, - кивнула она головой, но ее остекленевший птичий взгляд ничего не выражал. Бурах готов был поклясться, что причиной тому являлась вовсе не болезнь. - Клара убедила меня отдать свою жизнь для исполнения ее планов. Я ничего не могла поделать... – бормотала Оспина, пока Бурах долгим коридором направлялся к выходу из Ночлежки. «Надо было сказать что-то еще» - думал он, и эта мысль все глубже впивалась в его разум. Одиннадцатый день подходил к концу. _______ - Скорее, клювоголовый! – процедил сквозь зубы Бурах, - у меня есть панацея. Впусти меня, я излечу человека. Исполнитель, уже который день исправно несущий свою вахту у входа в Ночлежку, молча забрал склянку из его рук и, ничего не объяснив, исчез за дверью. Бурах лишь ждал, будучи пожираемым изнутри какой-то странной жалостью. Не той, что он испытывал к чумным, умирающим на улицах Города. Не той, что вызывали в нем шайки беспризорников. Другой жалостью.Той жалостью, что привела его сюда. - Благодарю тебя, - сказала Оспина, когда Исполнитель позволил тому зайти, - Мне нужно прожить еще некоторое время. Ведь мне предстоит совершить самый ценный из всех возможных подвигов, - самопожертвование! Теперь я умру не напрасно. Бурах шумно выдохнул. - Сестра, - сказал он, - мне это безразлично. Мне хотелось сохранить тебе жизнь не ради будущих жертв. Та ничего не ответила. Взгляд ее был пуст, а плечи опущены. - Сестра, - сказал Бурах и положил широкие ладони ей на плечи. Он наклонился вперед и потрескавшимися от сухого степного воздуха губами коснулся ее холодного лба. С минуту они стояли неподвижно. - Одонгу запрещено сочетаться с женщиной из Уклада, - сказала, наконец, Оспина. - Да, - сказал Бурах и крепко сжал ладони. Оспина вздрогнула. Впервые за последние двенадцать дней голова Артемия Бураха была свободна от тяжелых мыслей. Времени почти не осталось.