Шепот ветра

Утром я специально встал пораньше, чтобы самостоятельно зайти за Виолеттой. Приведя себя в порядок и позавтракав, я направился в дом Кастильо. Моя подруга как раз заканчивала завтрак, к которому тут же предложила присоединиться. Но, поскольку я уже поел дома, предложение было отвергнуто. - Ты сегодня рано, - заметила Виолетта, допив свой сок. - Рано, - согласился я. – И с вопросом. Девушка внезапно покраснела, отвела глаза и тихо сказала: - Насчет вчерашней сцены? Извини за нее. Мне не следовало… Ну, то есть… Тут она вконец смутилась и едва слышно пропищала: - Давай просто забудем о ней. Ощущения у меня возникли двоякие. С одной стороны, боль от того, что Виолетта предложила забыть о вчерашнем, а с другой – недоумение от того, что она так смутилась. И, конечно, это недоумение вызвало новую порцию надежды, которую мне снова пришлось душить, причиняя себе еще боль. В общем, куда ни глянь – нигде не обойтись без этой самой боли… Как все, однако, сложно… Но ведь, в первую очередь, нужно исходить из интересов Виолетты. Даже я не могу спорить с тем, что для нее важна наша дружба. А для сохранения этой дружбы, будет лучше все забыть. И пусть, в моей душе кипит боль. Что с того? Лишь бы она была счастлива! Люблю тебя, Вилу! - Здесь ты, пожалуй, права, - согласился я, приказав голосу не дрожать. – Но я к тебе по другому вопросу. - Правда? – удивилась девушка, и краска начала сходить с ее лица. – И по какому же? - Энрике пригласил нас сегодня в гости, - пояснил я. – Меня и тебя. Пойдем? - Конечно, - улыбнулась Виолетта. – Мне определенно нравится он, Деметрио и Росанна. - И вполне заслуженно, - согласился я. – Мы с ними тоже подружились как-то сразу. Как они любят шутить, «друг друга увидавши рожи»… Виолетта захихикала. - И ты тоже подружишься, я уверен, - заключил я уже с улыбкой. Подшучивая друг над другом, как ни в чем ни бывало, мы вышли из дома (конечно, предварительно предупредив Германа) и направились по тому адресу, который Энрике прислал мне накануне. Разумеется, Виолетта знала город лучше меня, поэтому гидом была именно она. Так или иначе, а минут через двадцать, я уже звонил в дверь. Нам открыл Деметрио с широкой улыбкой. Он пожал мне руку, помахал Виолетте и пригласил нас обоих в гостиную, где уже сидели Энрике и Росанной. Последняя обняла меня, а отпустив, выразительно посмотрела на Деметрио. Они с двух сторон подошли к моей новой подруге. - Хочешь посмотреть наши фотоальбомы? – предложила Росанна. - С удовольствием, - улыбнулась Виолетта. - Тогда пойдем наверх, - обрадовалась девушка. Они с Деметрио взяли эту самую Виолетту под руки и направились, было, к лестнице, но на полпути моя подруга обернулась, ожидая, очевидно, что я пойду следом. Прости, Вилу, но не сейчас. - Ох, да он уже сотни раз видел эти альбомы, - отмахнулся Деметрио, проследив направление ее взгляда и подмигнув мне. – Пусть два лучших друга поболтают. Им никогда не бывает скучно во время таких разговоров. Наконец, все трое скрылись на втором этаже. Я сел на диван рядом с Энрике и огляделся. Да, новый дом семьи Марроне определенно был не хуже старого. Размерами он, конечно, чуть уступал нашему с мамой дому, но лишь совсем немного. Мебель осталась прежней и уже стояла почти так же, как в Италии (нужно будет еще устроить Энрике разнос за то, что не позвал меня, когда требовалось таскать это все). Даже инструменты стояли так же – где попало. - Сохраняешь стабильность? – съязвил я, обращаясь к другу. - Вы с синьоритой Дельяно тоже? – почему-то без улыбки фыркнул тот. Надо сказать, я чувствовал явное напряжение, повисшее в воздухе. Но также было ясно, что нашей дружбе ничто не угрожает. Одна мелкая обида шесть лет дружбы не уничтожит. Нет. Тем не менее, сейчас решается дальнейшая судьба этой дружбы. Останется она крепкой, как на протяжении всех последних лет, или ослабнет – это зависит от меня. - Итак, Федо, - начал разговор Энрике, - я вижу, ты все-таки снизошел до того, чтобы со мной поговорить. От его деловитого тона у меня защемило сердце. Господи, где, в последнее время, были мои глаза?! Моему лучшему другу – почти брату – нужна была беседа со мной, а я этого даже не заметил! - Прости меня, Рике, - потупившись, вздохнул я. – Знаю, никакие извинения на свете не смогут искупить моей вины. Ты нуждался во мне, а я не только не поговорил с тобой, но даже и не заметил ничего! Я – просто слепой идиот! На последней фразе голос мой достаточно сильно дрогнул, но сейчас это было мне полезно. Я обхватил руками голову, думая о том, почему все-таки, за столько дней, ни разу даже не подумал о том, что Энрике может не хватать общения со мной. К тому же, появилось то, о чем он не знал, а уж это недопустимо. Еще давно мы поклялись, что у нас никогда не будет друг от друга секретов и, что мы всегда останемся верными друзьями. И это были не просто слова. Нет. Клятвы приносились на крови. Серьезно. Мы разрезали себе ладони, а потом сжали руки друг друга в крепком рукопожатии. Далее следовали сами слова клятвы, пока наша смешанная кровь заливала запястья и даже локти. А теперь, выходит так, что я эту клятву нарушаю! Тут из раздумий меня выдернуло дружеское похлопывание по плечу и тихий голос Энрике: - Брат, не накручивай себя! Ты ведь был занят. - Это не оправдывает того, что я чего-то тебе не рассказывал! – простонал я. – На крови все-таки клялись… - Ой, перестань, - отмахнулся мой друг. – Клятвы нашей ты не нарушаешь. Мы ведь клялись, что у нас никогда не будет секретов друг от друга, а секрет – это то, о чем ты намеренно не рассказываешь. - Да, я, действительно, не хотел ничего от тебя скрывать, - согласился я. – И все же скрыл. - Что ж, у тебя не было времени, - пожал плечами Энрике. - Ага, - вздохнул я. – Вот именно это меня и добивает. У меня не было времени на своего лучшего друга! - Да хватит! – рассмеялся Энрике, потрепав меня по плечу. – А то ты уже сам на себя не похож! Ну, подумаешь, стал немного меньше мне дове… - Чего?! – возмутился я, выпрямившись в мгновение ока. – Меньше доверять?! Ты сам-то себя слышишь?! Рике, да я доверяю тебе, как себе! Что-что, а это никогда не изменится! Шесть лет дружбы – это раз! Клятва на крови – это два! Ты знаешь меня лучше, чем я сам себя знаю, и наоборот – это три! Ты мне, как брат – это четыре! Мне продолжать, или сам домыслишь?! -Сам, сам! – рассмеялся Энрике. - Вот и хорошо, - кивнул я. – А то он еще в моем доверии сомневается… Мы помолчали несколько секунд. Я жутко злился. Он считает, что мое доверие ослабло?! Да никогда в жизни! Что ж, зато чувство вины ушло… Минутку! Кажется, я понял! - Ты ведь специально спросил про доверие?! – прищурился я. - Чтобы я перестал себя терзать, да?! - Не понимаю, о чем ты? – с улыбкой пожал плечами Энрике. Тем не менее, опираясь на шесть лет дружбы, я мгновенно определил, что тот лукавит, поэтому в шутку погрозил ему пальцем со словами: - Ты мне это брось! Не первый год тебя знаю! Энрике вздохнул, помолчал пару секунд, а потом заглянул мне в глаза и горячо заговорил: - Да?! А что мне оставалось?! Смотреть, как ты тут занимаешься самобичеванием, сознавая, что ничем не могу тебе помочь?! Несмотря ни на что, я всегда буду считать тебя таким же братом, как Деметрио. Поэтому для меня убийственны, как его, так и твои мучения, Федо! - Знаю, - твердо произнес я, коснувшись его плеча. - Хочешь мне что-то рассказать? – спросил Энрике после небольшой паузы, как всегда, поняв меня без слов. Вместо ответа я откинулся на спинку дивана и закрыл руками лицо. Нет, конечно же, я хотел все рассказать другу. Просто воспоминания о вчерашнем вечере вызывали во мне боль. - Что такое? – испугался мой друг. – Я что-то… - Нет, все в порядке, - возразил я. – Просто слегка захлестнуло… - Угу, слегка, - саркастически фыркнул Энрике. – Совсем слегка. - Ладно, ладно, сильно захлестнуло! – сдался я. – Так ты хочешь узнать, что все-таки произошло? - Ну, еще бы! – кивнул мой друг. Я выпрямился и начал рассказ, уставившись в одну точку перед собой. Я поведал, для начала, о том, что больше остального тревожило меня. То есть, о вчерашней сцене очередного недопоцелуя. - Итак, я отвернулся, чтобы Виолетта могла поцеловать меня в щеку, куда, очевидно, изначально и хотела чмокнуть, - заключил я. – Это был единственный способ спасти нашу дружбу. Правда, больно было – жуть. - Подожди, - нахмурился Энрике. – Я не совсем понял. Кто из вас первым потянулся? - Она, - признался я. – Но мне от этого не легче… - Да почему? – недоумевал Энрике. – Нет, я помню, что раньше Виолетта вовсе не любила тебя, но где гарантия, что чувство не возникло у нее сейчас? - Сдурел? – фыркнул я. – Да невозможно это! Невозможно – и все тут! - Почему? – не унимался Энрике. - Да хотя бы потому, что сегодня утром она предложила мне об этой сцене забыть! – воскликнул я. - Ну, брат, это – вполне нормальное явление после того, как ты отвернулся, - рассмеялся мой друг. – Ты мне лучше вот, что скажи: неужели, за все это время, Виолетта ни разу не пыталась тебя поцеловать? И неужели она никогда не вела себя странно? Последним вопросом он выбил меня из колеи. Да, я не раз замечал несколько необычное поведение Виолетты. Все эти интонации, взгляды, в которых я не мог определить каких-то чувств… Нет, нужно рассказать Энрике все. Может, что и посоветует. Я вздохнул и начал историю, поведав другу абсолютно обо всем. То есть, обо всем, что произошло после того, как я приехал в Буэнос-Айрес на лето. О том, что было до этого, он, конечно, и так знал. И, ясное дело, я умолчал о тайнах самой Виолетты. Если бы речь шла о моих секретах, я рассказал бы все ему, не колеблясь ни секунды. Но это касается Виолетты. Я буду молчать даже под пыткой. Впрочем, и сам Энрике, похоже, все прекрасно понимал, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Конечно, кому, как не ему знать о секретах друзей. Ведь ни одно слово из наших с ним разговоров ни разу не вышли за пределы комнат, в которых произносились. Мой друг от души посмеялся, когда я рассказал ему о побоище в сквере. - А я еще, дурак, думал, кто это так отделал местных пивососов! – веселился он. – Да, брат, ты определенно оставил в Риме память о себе! - Ученик превзошел своего учителя? – поддразнил я, но тут же продолжил рассказ, переходя к тому, что почувствовал, когда Виолетта обрабатывала мою разбитую физиономию. - Подожди, - нахмурился Энрике, когда я закончил описывать те невероятные ощущения. – А сама Виолетта? Она как отреагировала на вашу близость? Ты не засек с ее стороны сопротивления? - Вообще, нет, - покачал головой я, - но ведь у нее таких чувств явно не было. Я так думаю, она и сама не поняла, что чуть было не произошло. - Может, это так, а может, и нет, - урезонил меня Энрике. – В любом случае, ты не можешь читать чувств Виолетты. Кто знает, вдруг она… - Что – она?! – взорвался я. – Влюблена в меня?! Повторяю тебе: это невозможно! Чудес не бывает! Откуда у Виолетты возьмутся чувства ко мне, если еще несколько месяцев назад их не было?! Не из воздуха же, в самом деле! - Не из воздуха, - спокойно согласился мой друг. – Из твоей любви. - Чего? – опешил я. – При чем здесь это? - Ну, смотри, - начал объяснять Энрике, сев на диван по-турецки так, чтобы оказаться повернутым ко мне всем корпусом. – Ты все время был рядом. Ты оберегал ее. Она ощущала твою любовь каждую минуту и, возможно, постепенно в ее сердце зародилось ответное чувство. Я прикрыл глаза. Господи, да что они все заладили про любовь Виолетты ко мне?! Сначала Герман, теперь мой же лучший друг! А самое обидное – в словах Энрике присутствует логика. Вдруг он прав? Хотя, это бред, абсурд… А если не бред? Если… Так, надежда, сидеть! Безнадежность сложившейся ситуации ударила по моим хрупким нервам. Я не могу спокойно находиться рядом с Виолеттой, но и без нее тоже не могу. И надежда все время пытается расцветать… Пресекать ее приходится почти постоянно, а это так больно… Вот, как сейчас, например. Ладно, хватит. Пора прекратить эту бесполезную дискуссию. Виолетта не сможет меня полюбить! Никогда! Я должен зарубить это себе на носу! - Проехали, - уклончиво произнес я, неосознанно повторив позу Энрике так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. – Так тебе интересно, что было дальше? - Валяй, - подбодрил меня тот. И я продолжил рассказ, описывая в подробностях все свои чувства, но и о деталях тоже не забывая. Мой друг побелел, как полотно, когда я рассказал ему о стычке с пумой. Выслушав описание сражения до конца, он с ужасом в голосе произнес: - Ничего себе! Не знай я тебя, как облупленного, мог бы решить, что ты шутишь! Так что же это получается – мы тебя чуть не потеряли?! - Кто это – вы? – опешил я. - Ну, в смысле, мы с Деметрио и Росанной, - пояснил Энрике. – Ты для нас – брат, никогда не забывай об этом. И, может быть, объяснишь, почему ничего мне не сказал?! Почему не позвонил, когда пришел в себя?! - А смысл? – пожал плечами я. – Вы бы только перепугались до чертиков. Мне не хотелось вас напрягать. - Что значит – «не хотелось напрягать»?! – возмутился мой друг. – Да ты ДОЛЖЕН БЫЛ напрячь! Сколько раз я тебе доказывал, что всегда приду на помощь?! Даже если бы я сам не смог приехать, прислал бы ту же Росанну. Но нет – ты позвонил лишь своим кузенам, которые всегда над тобой издевались, не говоря уже о том кошмаре на турниках! - Лорне и Ромеро позвонила моя мама, когда я еще был без сознания! – выпалил я. – И, между прочим, в этот раз они вели себя более дружелюбно, нежели раньше! - И все равно, мне кажется, что они виноваты в твоем падении, - не унимался Энрике. – А ты позволил им делать себе перевязки! - Ой, перестань! – отмахнулся я. – Что они, монстры какие-нибудь, чтобы брату желать смерти? - И все-таки, я им не доверяю, - поморщился Энрике. – Ладно, проехали. Теперь я все время буду рядом, чтобы не дать тебе наделать глупостей. - Прости, - вздохнул я. – Мне, и правда, следовало позвонить тебе. Я только тогда это понял. Энрике – мой самый близкий, самый настоящий и самый верный друг. Почти брат. И что же получается? Я чуть не отправляюсь на тот свет, а он узнает об этом последним! Вот, как прикажете это называть?! - Ничего страшного, - улыбнулся Энрике. – Но почему ты не рассказал об этом уже при первой встрече? Я помолчал секунд тридцать. Да и что тут скажешь? Мне довольно сложно сейчас говорить правду. Вдруг он не поймет? Хотя, стоп! О ком я, вообще, говорю?! Это же Энрике! Он всегда меня поймет и поддержит! Нет, уж ему-то можно спокойно сказать все. - Я… забыл, - сорвалось с моих губ. Да, это правда. У меня, действительно, вылетело из головы. Ну, это, собственно, вполне понятно, учитывая то, что чуть было не случилось с Энрике во время операции по спасению Ренаты. Мой друг, услышав такое оправдание, сначала посмотрел на меня с легким удивлением, а через пару секунд неожиданно покатился со смеху. Ему едва хватило сил выдавить: - Федо, вот, только ты можешь забыть о подобном! - Можно подумать, ты бы не забыл при таких обстоятельствах! – присоединяясь к нему, парировал я. С минуту мы просто смеялись, а затем, успокоившись, Энрике произнес: - Итак, на этом вся история заканчивается, правда? - Именно, - подтвердил я. – Лорна и Ромеро делали мне перевязки а, когда я, более или менее, встал на ноги, появился тот бармен. Дальше ты знаешь! Ах, да! Еще вчера утром произошел инцидент! И я рассказал другу о той сцене почти-поцелуя, когда дарил Виолетте подарок. - Да, неслабо! – присвистнул он, выслушав повествование. – Ты мазохист, брат! Ты в курсе? - В курсе, - фыркнул я, вспомнив слова Германа в начале лета. - И что, ты вечно будешь терпеть эту боль, внушая себе, что Виолетта тебя не любит? – напрямик спросил Энрике. - А что еще остается? – возразил я. – Мне не жить без нее, понимаешь? Мой друг вздохнул, хлопнул меня по плечу и произнес: - Ладно, герой. Ты справишься. А я помогу.