Шепот ветра

Я бы, может, и свел счеты с жизнью, но тут вспомнил кое о ком еще. О тех троих ребятах, которые никогда меня не оставят. О людях, для которых я стал членом семьи. Два почти-брата и одна почти-сестра… Таким образом, минут через десять, я уже стучался в дом Марроне, одновременно проверяя, отключен ли мобильник. Открыл мне Деметрио. Увидев мое лицо, он сразу все понял и заорал на весь дом: - Эй, Рике, Скорее, сюда! Секунду спустя, в гостиную спустился его брат, громко ахнул и бросился ко мне со словами: - Федо! Федо! Что случилось? Я молчал, тупо глядя в пространство. Я знал, что могу доверять им, поэтому сбросил маску спокойствия, которую надел еще в «Студии». Здесь я мог показать, как мне на самом деле тяжело и больно. Все, что произошло сегодня, убило меня. Боль атаковала изнутри, а в мозгу тупо стучало: «я не нужен ни Виолетте, ни маме». Энрике с Деметрио вдвоем завели меня в дом и посадили в кресло. Мальчик немедленно сбегал на кухню, принес стакан воды и протянул мне. - Теперь бегом в школу, - велел брату Энрике. - Так ведь мне сегодня ко второму уроку, - возразил тот. - К твоему сведению, он начнется через тридцать минут, - сверившись с часами, заявил Энрике. – А тебе еще идти! - Ну, я пойду побыстрее! – взмолился Деметрио. – Я хочу послушать, что случилось с Федерико! - Иди, Дем, - вмешался я. – Поговорим после школы, хорошо? - Мило, - обиделся паренек. – Очень мило с твоей стороны! Ты хочешь, чтобы я умер от беспокойства?! Я, между прочим, тоже тебе не чужой! - Ну, конечно, не чужой, Дем, - вздохнул я. – Просто ты должен учиться, братишка. И потом, я думаю, что рассказывать тебе все прямо сейчас будет нечестно по отношению к Росанне. А после школы мы соберемся вчетвером и… - Мы, и вправду, соберемся? – немедленно расцвел Деметрио. – Как раньше? - Ну, конечно, как раньше, - улыбнулся Энрике. - Супер! – возликовал мальчик. - А теперь, бегом в школу! – скомандовал Энрике. - Ладно, - сдался его брат. – Пойду. Но вечером мы с Росанной не успокоимся, пока не узнаем в подробностях, что так расстроило нашего второго брата! С этими словами, он взял из кресла свой рюкзак, хлопнул меня по плечу и выбежал за дверь. - Ну, давай, брат, рассказывай, что произошло! – тут же потребовал Энрике. - А произошло то, из-за чего я теперь хочу покончить с собой! – простонал я, обхватив руками голову. - Э! Э! – всполошился мой почти-брат. – Ты мне это брось! Расскажи все по порядку, а там посмотрим! Я вздохнул, но все же не смог не рассказать ему. Ведь на то Энрике и был моим лучшим другом. Чтобы выслушивать, успокаивать и отговаривать от опрометчивых поступков. А самоубийство, наверняка, таким поступком и является. Можно себе представить, как бедняга испугался. Мы ведь как братья. И поэтому с болью в голосе я начал рассказ: - Короче, ты был прав. Наш с Макси разговор, действительно, подслушал Диего. Более того, он снял его на видео. - Дьявол! – выругался Энрике. - И сегодня утром этот велосипедист-Шумахер показал запись не только Виолетте, но и всему нашему классу!- продолжил я. - Что?! – вскричал мой почти-брат. – Ну и урод! - Точно, - вяло хмыкнул я. – И теперь все знают о моих настоящих чувствах к Виолетте. - Да все и так знали, - отмахнулся Энрике. – Во всяком случае, догадывались. Особенно, после того, что произошло на концерте. Нет, брат, самое страшное здесь не это. - Конечно, не это, - пожал я плечами. – Самое страшное, что об этих чувствах узнала сама Виолетта. - И причем, узнала она не от тебя, - добавил мой почти-брат. - Вот это как раз значения не имеет, - возразил я, - снова спрятав лицо в ладонях. – Важно то, что она узнала. И теперь она будет винить себя за то, что не может ответить мне взаимностью. - Так, ладно, не стану спорить, - вздохнул Энрике. – Все равно это бесполезно. Ты просто скажи, что сделал тогда. - А что – я? Мне вдруг так больно стало… Я не мог даже посмотреть на нее. И я сбежал. Можешь считать меня трусом, но находиться там дальше уже было выше моих сил. Энрике ободряюще похлопал меня по плечу и произнес: - Понимаю. Но после этого ты поговорил с Виолеттой? О, господи! И он туда же! Дался им всем этот разговор! - Нет, - покачал головой я. – И не буду. - Но почему?! - А что она, по-твоему, скажет?! Что воспринимает меня просто, как друга?! Что мы никогда не сможем быть вместе?! Да я сам все это знаю, и такие слова меня только добьют! Тогда уж я точно… - Ну-ну! Успокойся! – воскликнул Энрике. – И вообще, ваш с Виолеттой разговор неизбежен! Вы ведь учитесь вместе! - От этого легко избавиться. - То есть? - Я написал заявление на отчисление. Говоря это, я поднял голову и увидел офигевшие глаза друга. Он, казалось, даже онемел на пару секунд. Затем, во взгляде его появилось негодование, и он грозно спросил: - Федерико Дельяно, ЧТО ты сделал?! - Прости, брат, - торопливо заверил его я. – Но у меня нет выбора! - Дурак! – застонал Энрике. – Нет, ты, правда, дурак или притворяешься?! Выбор есть всегда! - То же самое сказал и Макси, - заметил я. – Но скажи, какая у меня альтернатива? - Их несколько, - пояснил мой почти-брат. – Первая: ты должен признаться Виолетте, и дальше пусть сама решает. - Но… - Но если ты так боишься этого разговора, просто тупо не подходи к ней и не говори с ней. И потом, Федо, не забывай, что вы еще и живете по соседству. Следовательно, уход из «Студии» ничего не изменит! - Да уж, - вздохнул я. – И потому мне остается только одно: броситься под ближайший автомобиль… - Так, прекрати немедленно! – возмутился Энрике. – Что за идиотские мысли?! Себя не жалеешь – так хоть Аврелию пожалей! - При чем здесь мама?! – застонал я. – Да ей, вообще, плевать! - Не понял, - констатировал Энрике. – Ты раньше никогда так о ней не говорил. Что теперь изменилось? - Я только что звонил ей, а трубку взял Тэнкредо, - вздохнул я. – Сегодня ведь тринадцатое сентября, помнишь? - И что? – опешил Энрике. - А ничего! – прорычал я. – Услышал о себе много нового. В общем, оказывается, я для мамы – просто ошибка молодости! - Чего?! – возмутился мой почти-брат. – Только не говори, что ты ему поверил! - Может, и не поверил, - вздохнул я. – Но как не задуматься? Может, и впрямь, меня не должно существовать вовсе? - Сдурел?! Да я видел выражение ее лица каждый раз, когда тебе грозила опасность! Она была бледной, как смерть! И ты после этого будешь утверждать, что она тебя не ценит?! Он немного помолчал, а потом добавил: - В конце концов, ты должен понимать, что я, Деметрио и Росанна тоже не хотим тебя потерять. - Это я как раз и не обговариваю, - торопливо заверил я друга. – Еще бы я вам был не нужен! - Тогда почему ты хочешь что-нибудь с собой сделать?! – возмущенно спросил он. - Прости, брат, - вздохнул я. – Есть такое желание, и оно меня не покидает. Энрике похлопал меня по плечу, но, казалось, уже не находил слов. Да и, наверное, никакие слова не помогли бы мне. Ничто не сможет вылечить боль, которая горит в моей груди… Так больно… - И что ты теперь планируешь делать? – спросил он через минуту. - Честно? – устало спросил я. – Понятия не имею. В голове только одна мысль, которую ты уже знаешь… - Слушай, не принимай решений на горячую голову! – воскликнул мой почти-брат. – Может, потом мы еще вместе над этим посмеемся! - Ага, вот только сейчас мне совсем не до смеха! – возразил я. - Понимаю, - грустно вздохнул Энрике. – Если бы я мог хоть что-нибудь сделать… В его голосе послышалась такая боль, что у меня кольнуло в груди. Я поднял голову, потрепал друга по плечу и мягко произнес: - Эй, ты ведь нашел нужные слова, когда я порвал с Адель. Так что изменилось сейчас? - Изменились твои чувства, - просто ответил Энрике. – Адель и Виолетта – разные девушки, и к ним у тебя разные чувства. - Да, ты прав, - согласился я. – Абсолютно разные, не говоря уже о том, что даже те слабые отголоски чувств к Адель давно ушли, стоило мне встретить Виолетту. - Вот именно, - подхватил мой почти-брат. – Ты любишь Виолетту. Любишь так сильно, как только можно любить человека. От этого я тебя спасти не могу. Будь у меня такая возможность…Но ее нет. Прости, брат!