Шепот ветра

- Так, - немного совладав с собой, подытожил я. – Все нормально. Я, конечно, ничего не понял, но это и неважно. Все, мне пора. Герман, Ромальо и Анжи недоуменно на меня уставились, и только тогда я понял, что произнес эти слова по-итальянски. Вот, что называется, быть в полом расстройстве чувств! Торопливо повторив то же самое по-испански, я выскочил за дверь. Что бы там ни было, я в первую очередь должен думать об общей безопасности. Поэтому нужно увести преступников как можно дальше. Тем не менее, не в моих силах было остановить эмоции, атакующие меня изнутри. И, что самое обидное, я даже не мог сформулировать эти эмоции в мысли. Нет. Это слишком сложно, слишком ново и слишком больно… Что ж, надеюсь, адреналин от предстоящей погони поможет. И все-таки поцелуй Виолетты сделал одно доброе дело. Он дал мне стимул к жизни. Теперь я хотел выжить хотя бы для того, чтобы выяснить мотивы девушки, которыми она руководствовалась, прижимая свои губы к моим… Вот, о чем я думал. Первые пули полетели уже через секунду после того, как за мной закрылась калитка. Но я был готов, поэтому быстро побежал по улице с таким расчетом, чтобы фургону пришлось еще и разворачиваться. Главная ошибка этих ребят состояла в том, что они предпочли столь крупную модель машины. Ну, сейчас я их погоняю! Все, держитесь, парни! Вот и первый перекресток. Я, не снижая скорости, влетел в поворот, чудом не разбив голову о дорожный знак. Водитель фургона, конечно, моей хитрости не распознал. Будучи абсолютно уверенным, что я побегу прямо, он игнорировал педаль тормоза, о чем на перекрестке, наверное, пожалел. За моей спиной раздался оглушительный визг тормозов. Ага, получили! То ли еще будет! Не оглядываясь, я бежал все дальше. Когда фургон сова пристроился за мной, а в спину полетели пули, я в последнюю секунду шмыгнул в ближайший закоулок. Снова визг тормозов, вперемешку с ругательствами водителя. Я бегал по всему Буэнос-Айресу, не давая фургону спокойно ехать. Некоторые повороты я, конечно, пропускал, чтобы усыпить бдительность водителя. Пробегу мимо двух-трех перекрестков, а на следующем – поворачиваю в последний момент. На моей стороне были достаточно весомые преимущества. Во-первых, я дольше живу в Буэнос-Айресе и, следовательно, лучше знаю город. Не так хорошо, как Виолетта, но все же… Ну, а во-вторых, я однозначно более юркий, чем огромный фургон. Мне легче влетать в повороты. Преступники, наверное, решили, что чем больше, тем опаснее, но ошиблись. Конечно, и во время погони всякое бывало. Несмотря на всю мою проворность, пули продолжали летать. От одних я уворачивался, другие сами пролетали мимо. Были моменты, когда я едва успевал пригнуться или шмыгнуть в сторону. Одно, впрочем, оставалось неизменным – целились мне только в голову, рассчитывая, очевидно, покончить со мной одним выстрелом. Нет, ребята, так просто я вам не сдамся! Мне не ко времени вспомнилась пословица из истории какой-то страны. Кажется, России. «Врагу не сдается наш гордый Варяг» или что-то в этом роде… Признаться, я никогда не проявлял особого интереса к истории. Просто эта пословица, как мне кажется, очень точно обрисовывает ситуацию. Были моменты, когда пули пролетали в считанных миллиметрах от моей головы. Либо я успевал вовремя уклониться, либо снайперы сами промахивались, а только ни одна из них так меня и не задела. Хотя, могла. А я еще, дурак, думал, что фраза «пули свистели над головой» - это метафора! Но, во всяком случае, пока все обходилось. Пару раз я спотыкался, падал, но уже через мгновение поднимался и бежал дальше. Нельзя, чтобы из-за моей слабости пострадали другие! Виолетта… Стоило мне подумать о девушке, меня вдруг осенило, как это часто бывает во время мощных выбросов адреналина. В какой-то момент я понял, почему она поцеловала меня. И это объяснение было настолько простым, что я невольно обозвал себя тупицей. Оно было очевидным, заметным и таким болезненным для меня… Виолетта просто думала, что видит меня в последний раз, вот и поцеловала, чтобы я хотя бы перед смертью был счастлив… Благородный мотив, но легче мне от этого не становится…Она не верила в меня… Из всех людей на свете я мог ожидать подобного от кого угодно (кроме, конечно, Энрике, Деметрио и Росанны), но только не от этой девушки… Ведь она видела меня в бою и прекрасно знает, на что я способен! А еще, что-то в моей груди невольно завопило от боли. Но это была совсем не физическая боль. Нет. Это была боль от того, что Виолетта все-таки не любит меня. Я пытался убедить себя в этом еще раньше, но, видимо, в мою душу все равно проникли ростки нелепой надежды. И теперь эти ростки умирали. Долго, болезненно и мучительно. Несмотря на это, сражение продолжалось. Пули пролетали мимо или я на автомате от них уворачивался. Хотя, есть ли смысл теперь? Есть ли теперь у меня стимул к жизни? Ведь даже если я выживу, Виолетта откажется от всего, включая тот поцелуй. Мы все равно никогда не будем вместе. Дурак! И чем я думал, когда впускал в свое сердце надежду?! Глупо было, вообще, что-то такое думать! Когда я пойму, что она меня не любит?! Мы. Никогда. Не будем. Вместе. Все. Кончено. Так может, просто сигануть сейчас под пулю? Но тут мне вспомнилась мама. Как она, бедная, будет плакать, если со мной что-нибудь случиться! Вслед за ней, в памяти всплыли Энрике, Деметрио и Росанна. А эти трое? Я стал для них членом семьи. И что? Добровольно оставлю их на растерзание совести? Насколько я знаю Энрике, он будет винить в этом себя. Мол, не сумел остановить, не пошел со мной… И потом, эти трое уже потеряли. Несправедливо заставлять их переживать это снова. А Рената? Она ведь тоже меня любит. Да и Лорна с Ромеро по-своему… Нет, я просто не могу добровольно причинить боль людям, которые так дороги мне. И тем, кому дорог я. Так что под пулю прыгать не надо. Нужно продолжать уворачиваться. Если у меня не будет выбора – тогда другое дело. Но выбирать смерть добровольно – верх эгоизма. Хотя, с другой стороны… А если в сердце бушует боль? Если в голове постоянно всплывает любимое лицо? Если я стал зависим от Виолетты? Если губы до сих пор горят после ее поцелуя? Если трезво рассуждать может только часть мозга, в то время, как все остальное способно выдавать лишь три слова: «Она. Меня. Поцеловала»? Что мне, в этом случае, может помочь? Время? Время без нее… Одна мысль об этом уже разрывает душу на части! Нет, мне может помочь только смерть! И тут я подумал о человеке, который затеял всю эту охоту. Умереть? Позволить ему убить себя? Ну, уж нет! Еще я всяким уродам приятного не делал! Моя гордость этого просто не вынесет! Нет, дружок, я тебе так просто не сдамся! Ты у меня побегаешь! Пока жив, я буду бороться! Погоня продолжалась. Конечно, постепенно силы начали оставлять меня, но я не собирался опускать руки. Дав себе строгую остановку терпеть, я делал все новые и новые виражи по закоулкам Буэнос-Айреса. Мой взгляд автоматически отмечал названия улиц. Это было нужно, чтобы точно знать, где мы находимся, и как Герман может нас найти. Я не прогадал. После очередного крутого поворота у меня в кармане зазвонил мобильник. Не замедляя бега, я поднял трубку и выкрикнул: - Алло? - Где ты? – немедленно спросил Герман. - Повернул… на проспект… «Сан Мартин»… - Хорошо. Там, впереди видишь большой мост? Я пригляделся. Вдалеке, действительно, что-то такое маячило. - Да, - ответил я. - Беги туда, - велел Герман. – Мои люди уже рядом. Справишься? - Думаю, что… Ай! Я вскрикнул от боли. От резкой боли где-то под правой лопаткой. Казалось, спина сейчас развалится на куски. От удара я не удержался на ногах и эффектно приложился о землю, чувствуя, как мобильник падает из рук. Голова кружилась, но боль была, скорее, ноющей. Бронежилет свое дело делал. Он, конечно, защитил меня от серьезного ранения, но сам удар блокировать не смог. Пуля. Это была пуля. Хотя, странно. Ведь до этого преступники целились мне только в голову… Ох, ладно, нужно встать на ноги, поднять мобильник и бежать дальше. Я потянулся на руках, но было поздно. Фургон уже остановился, а из него высыпали люди в масках, окружив меня. - Попался, - произнес знакомый мерзкий голос. Затем, сильный удар по затылку – и все. Темнота…