Шепот ветра

- Что конкретно ты хочешь знать? – осторожно спросил Ромальо. - Для начала, где я находился? Что это было за здание, и почему его так неожиданно решили сносить? – спросил я. - Это было старое здание муниципалитета, - пояснил Герман. – Снос его давно был запланирован в моей фирме. Я назначил его на сегодня, но, со всей этой нервотрепкой, совершенно забыл. Так что на тот свет ты едва не отправился по моей вине. Прости. В общем, с час назад мне позвонил бригадир и сообщил, что они с рабочими уже на месте. Меня чуть удар не хватил. Я попытался все отменить, но тот парень просто ничего не понял. Тогда я сам туда поехал и остановил снос. - Так это были вы? – охнул я, вспомнив крики, которые мне слышались. - Именно, - ответил друг моей мамы. – В первые секунды даже подумал, что опоздал. - А как вам, вообще, стало известно мое местонахождение? – спросил я. - Вот, над этим мы с Энрике и работали, - заявил Герман. – Он у тебя – гений! - Вовсе нет, - скромно покачал головой тот. – Просто беспокоился за Федерико… - А можно короче? – фыркнул я. - Короче, в твоем кулоне скрыто нечто вроде поискового маяка, - признался мой почти-брат. - Вроде ЧЕГО?! – возмутился я, машинально схватившись за знакомый прямоугольник свободной рукой. - Прости, - смущенно опустил глаза Энрике. – Если тебя это как-то утешит, то у Деметрио с Росанной они тоже есть. - Это понятно, - отмахнулся я. – Они ведь одинаковые. Но как… - Сейчас расскажу, - вздохнул мой почти-брат. – Помнишь тот случай в детстве, когда тебя похитили, а ты, по удачному стечению обстоятельств, сумел отправить мне sms? - Ну, помню, - кивнул я. - С того случая все и началось, - продолжил Энрике. – Я больше не хотел полагаться на случай, поэтому связался со старым знакомым – гениальным хакером. Он связал в один четыре микрочипа. То есть, при помощи одного из них, можно вычислить местонахождение остальных трех. - Поэтому ты велел нам никогда их не снимать? – догадался я. – Понятно. И как ими пользоваться? - Да очень просто. Нужно открыть кулон. Там внутри лежит такая маленькая штучка. Нужно поставить ее в телефон на место обычной sim-карты. Автоматически включается особая программа, с точным местоположением трех других чипов. Я сбросил полученные данные на стандартную электронную карту Буэнос-Айреса – и все готово. Я в шоке теребил кулон-маяк. Знакомая гладкая прохладная поверхность… Я ношу его, не снимая, уже пять с лишним лет, а теперь выясняется, что все это время у меня на шее висело гениальное электронное устройство! - Значит, - медленно произнес я, - значит, все, что ты тогда говорил по поводу талисмана… по поводу того, что он символизирует… Все это было ложью? - Ты так не думаешь, - покачал головой Энрике, слегка улыбаясь. - Ладно, ты прав, - сдался я. – Как всегда, тебе удалось меня раскусить, брат. И все-таки, почему я ничего не знал об этом маяке? - А мы тоже ничего не знали, - встрял Деметрио. – Он все рассказал нам, когда переносил данные на компьютер. - Да, - подхватил его брат. – Я решил, что так будет лучше. Сам подумай. Зная о маяке, что бы ты делал при всякой опасности? Я подумал пару секунд, а потом вздохнул: - Хорошо. Ладно. Я бы каждый раз оставлял его дома, чтобы ты не пострадал, если вздумаешь меня спасать. - Вот именно, - восторжествовал Энрике. – И поэтому я решил, что лучше сохранить это в тайне до поры до времени. - А как же один из пунктов нашей клятвы? – изогнул бровь я. – Мы ведь обещали никогда не держать друг от друга секретов! - А я их и не держал, - возразил мой почти-брат. – Я намекнул, только очень тонко, и ты ничего не понял. Вот, вспомни тот день, когда я подарил эти кулоны тебе, Деметрио и Росанне. Я послушно прикрыл глаза, воскрешая в памяти картину пятилетней давности. Это было, примерно, через месяц после моего похищения. В тот день, мы с Деметрио и Росанной собирались вместе делать уроки у них дома. Обычное дело. Энрике тогда сидел в гостиной и, стоило нам зайти, велел присесть. Мы послушались, а он вдруг протянул всем троим по кулону. Четвертый уже висел у него на шее. - Ох! – восхитился я. – А это в честь чего? - В честь нашей дружбы, - улыбнулся Энрике. – Сегодня ровно год с того дня, как ты спас Росанну. Это – талисман нашей дружбы. Он в виде четырехугольника, и нас тоже теперь четверо. Без четвертого угла это будет совсем другая фигура, верно? Так пусть он символизирует и нашу неделимость! Только уговор: всегда носите эту штуку на шее. Где бы вы ни были, что бы с вами ни происходило. И я всегда приду вам на помощь. Тогда я был слишком доволен, чтобы осмыслить последнюю фразу друга, но теперь… - Да, верно, - согласился я, открыв глаза. – Ты говорил. Прости. И я не сомневаюсь, что ты говорил правду и по поводу четырехугольников, которые без одного угла становятся совсем другими. - Наша жизнь опустела бы без тебя, брат, - добавил Энрике и хлопнул меня по плечу. - Сентиментальное представление окончено? – холодно осведомилась тетя Агнесса. – Тогда скажите, в чем вы подозреваете моего сына! - Да, - констатировал Герман. – Наступил наиболее неприятный момент разговора. - Мы не подозреваем его, тетя, - покачал головой я. – Уже нет. Теперь мы открыто обвиняем его. А для того, чтобы узнать, в чем, вам нужно услышать всю историю. - Так рассказывайте, - поторопил нас дядя Просперо. - Думаю, начать следует с простого тезиса, - встряла моя мама. – Тэнкредо пытался убить Федерико. - Что-то подобное ты уже говорила сразу, как только пришла сюда, - гордо вскинула голову тетя Агнесса. – Но мы поверим в это только при наличии неопровержимых доказательств. - А разбитое лицо Федерико таким доказательством не является? – изогнул бровь Ромеро. - Нет, - покачала головой моя тетушка. – Еще неизвестно, кто ему его разбил. - Так, понятно, - возвела Рената глаза к потолку. – Пусть он все расскажет, а там посмотрим. И я начал говорить. Поведал о звонке мамы, о фургоне, о прыжке через забор и обо всем прочем. Конечно, рассказывал я только в общих чертах, не упоминая ни о своих мыслях, ни, тем более, о чувствах. И, уж конечно, я умолчал о поцелуе Виолетты. Хотя, те, кто этот поцелуй видели, дружно хитро на меня посмотрели. Мы с Виолеттой неловко переглянулись, но благополучно пропустили этот фрагмент. О нем мы поговорим позже, без свидетелей. Тогда девушка сможет благополучно отшить меня, причинив невыносимую боль… Короче, я описал погоню, звонок Германа, но замялся, не решаясь сообщить о пуле. Впрочем, мне и не пришлось ничего говорить. На то Энрике и был моим лучшим другом. Он в мгновение ока все понял и спросил: - Ты отвлекся, и в тебя попали, да? Я кивнул. Рука Виолетты дрогнула в моей ладони. - Но ты ведь был в бронежилете! – встрял Герман. - Поэтому сижу сейчас здесь, а не валяюсь на больничной койке, - возразил я. – Отделался банальным синяком. - Ага, - саркастически фыркнул Деметрио. – В полспины! - Помолчи! – посоветовал я ему, чувствуя, как рука Виолетты еще сильнее сжимает мою ладонь. Все притихли, и я продолжил рассказ. Правда, молчали присутствующие недолго. Стоило мне начать описывать свой разговор с Тэнкредо, как его мать воскликнула: - Ты лжешь! - Зачем, тетя? – изогнул бровь я. – С какой целью? Очевидно, женщина не нашла на этот вопрос внятного ответа, поэтому замолчала. Я продолжал. С каждым моим словом наши с Виолеттой пальцы все сильнее переплетались. Боже, как все-таки замечательно ощущать, что она рядом! - И появись Герман минутой позже, я, наверное, был бы уже мертв, - заключил я. Секунд двадцать все в шоке сидели, молча, а затем, тетя Агнесса выдавила: - Я все равно не верю, что мой мальчик способен на такое! Он не очень хорошо относился к Федерико, но ведь не до такой же степени! - А даже, если Тэнкредо и имеет какое-то отношение к тому, что произошло, - подхватил дядя Просперо, - ваш Федерико это заслужил… - ЧТО?! – одновременно вырвалось у Энрике и Виолетты. - Да ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?! – встрял дядя Кристиано. - Очень даже отдаю! – парировал дядя Просперо. – Думаешь, мы не помним, как Федерико, Рената и твои дети отказывались общаться с нашим сыном, а потом, и вовсе, начали над ним издеваться?! - Да ведь мы шутили! – воскликнул Ромеро. - И вообще, Тэнкредо всегда начинал первым! – добавил я. – Он оскорблял мою мать! И что я должен был делать?! - И почему он тогда злится только на Федерико?! – подхватила Рената. – Ведь доводили-то мы его вчетвером! Железная логика! - Я задал ему аналогичный вопрос, - добавил я. – Но тут как раз и начали сносить здание. Тэнкредо успел только что-то сказать про маму… Взрослые переглянулись, что, впрочем, не укрылось от моего внимания. - Так, - подытожил я. – Вам что-то известно. Я прав? - Да нет, - смущенно ответила моя мама. Надо сказать, за шестнадцать лет я изучил все ее привычки, поэтому сейчас безошибочно определил, что она врет, и укоризненно покачал головой: - Ай-ай-ай, мам! А кто меня учил, что врать нехорошо? - Агнесса, - обратилась к сестре тетя Лидия, - а тебе не кажется, что пора все рассказать ребятам? Та молчала, красная, как помидор. У меня отпала челюсть. Тетя Агнесса, которая всю жизнь была человеком бесчувственным, теперь залилась краской, словно влюбленная школьница. Феноменально! - Лидия права, - неожиданно поддержал ее дядя Просперо. – Дети выросли, и могут узнать правду. Тетя Агнесса помолчала секунд десять, а потом, очевидно, поняв, что других вариантов нет, смущенно опустила глаза и начала рассказ: - Всем вам, конечно, известно, что я намного старше Лидии и Аврелии. Когда я училась в университете, они были еще школьницами. Но речь не об этом. Я тогда была молодой, глупой и грезила о любви до гроба. На третьем курсе я познакомилась с молодым аспирантом по имени Альберто и влюбилась. Он был таким красавцем, что у меня сводило дыхание. За Альберто бегала почти вся женская половина университета, а выбрал он меня одну. Я была счастлива. Думала, что все. Вот она – любовь до гроба. Я распланировала все, вплоть до имен наших будущих детей. Но хорошее не может длиться вечно. Как выяснилось, у Альберто были другие планы на мой счет. Через месяц после того, как мы начали встречаться, он стал давать мне весьма недвусмысленные намеки. А я тогда совсем сошла с ума от любви, поэтому почти сразу же пустила его в свою постель… Думала, что это будет продолжением сказки. Но нет. Это был ее конец. Получив то, что хотел, Альберто сказал, что между нами все кончено. Я была в ужасе. Целый месяц не выходила на улицу, а только плакала. А потом, потом я узнала, что беременна. Позвонила Альберто, но у него, на тот момент, была уже другая подружка. Он даже говорить со мной не стал. Что тогда оставалось? Я приехала домой, все рассказала… Конечно, меня поругали, но ведь сделанного не воротишь. Мне велели рожать, но я тогда уже просто ненавидела этого ребенка вместе с его отцом. Поэтому через пару дней, оставшись дома одна, я взяла деньги, пошла и сделала аборт. К счастью, операция прошла успешно. Таким образом, через несколько лет, выходя замуж за Просперо, я еще могла иметь детей. Вот, такая история. О произошедшем курьезе знала только моя семья. Но хуже всего, что после аборта у нашей мамы случился инфаркт, и она умерла. Ее сердце не выдержало такого удара. А вскоре, на ее могиле, умер и папа. И тогда я поклялась себе, что больше не стану поступать легкомысленно. И Тэнкредо к тому же приучила. Потом, когда Аврелия позвонила мне и сообщила, что беременна, я просто озверела. Как будто для нашей семьи не хватило одного моего печального опыта! Я ненавидела тебя, Федерико, и сейчас ненавижу. И, вслед за мной, тебя, конечно, возненавидел и Тэнкредо. Но я все равно не верю, что его ненависть могла дойти до такого уровня! Мы все – то есть, те, кто впервые слышал эту историю, - еще с минуту молчали, не находя слов. То, что я узнал, никак не вязалось с привычным обликом тети Агнессы – строгой и невозмутимой женщины… Но, наверное, такой она стала, пережив весь этот кошмар. Да уж, поневоле становится ее жаль, но это все равно не оправдывает деяний Тэнкредо. - Тетя, - первой обрела дар речи Рената, - а вы в курсе, что у вас предрассудки? При чем здесь, вообще, Федерико и ваш нерожденный ребенок? Они ведь не виноваты! - Ха! – фыркнула наша тетушка, обретая свой обычный облик старой грымзы. – Вижу потенциальную продолжательницу нашей семейной линии матерей-одиночек! - Агнесса! – воскликнула тетя Беатрис. - Но ведь Рената права, сеньора! – вмешалась Виолетта. – Федерико здесь абсолютно ни при чем! Нельзя ненавидеть людей только за то, что они родились не вовремя! И потом, взглянув на вашего племянника, в жизни не скажешь, что Аврелия совершила ошибку! Я послал Виолетте благодарный взгляд, параллельно снова внушая себе, что она говорит это по чисто-дружеским мотивам. Все! Больше ничего у нее быть ко мне просто не может! Тетя Агнесса прожгла девушку глазами (только за это я готов был ее убить!) и неприязненно спросила: - А ты кто такая? - Меня зовут Виолетта Кастильо, сеньора, - представилась та. – У нас вчера не было возможности познакомиться. Я говорила с подругой в своей комнате. - А, так это из-за тебя Федерико подрался с нашим сыном! – фыркнул дядя Просперо. - Подрался? – захихикал Ромеро. – Ну, думаю, здесь более уместен термин «дал по морде»! - И, кстати, ваш сынок сам был виноват! – подхватил я. – Он оскорбил сначала мою мать, потом Виолетту… А у меня, знаете ли, нервы не железные! - Одну минуту! – встрял Герман. – Я правильно понял? Тэнкредо оскорбил Аврелию и мою дочь?! - Да, все верно, - кивнул Ромеро. – А Федерико не выдержал и съездил ему по физиономии. - И правильно сделал! – подхватила Лорна. – Наш братец перешел всякие границы! - И он вполне заслужил то, что получил сейчас, - согласился Герман. Тут все взгляды обратились к нему. Ну, это и понятно – ведь только он знал, что случилось с моим кузеном. - А, правда, - спохватился я, - где сейчас Тэнкредо? Герман помолчал несколько секунд, вздохнул, опустил голову и тихо произнес: - В морге.