402 - Payment Required

      Во всём виноваты гномы. Не те, конечно, гномы, которые в сказках – маленькие, с бородой и в колпачках, – а которые в лекциях по философии. Ненавижу философию. Историю философии ненавижу вдвойне. Из-за неё я в тот день и оказался в университетской библиотеке: приближалась зачётная неделя, и надо было сдавать конспекты первоисточников. И к чему нам философия? Второй курс сложный – без неё не знаешь, за что хвататься, а тут ещё бессмысленные переписывания источников. Не буду задаваться вопросом, зачем вообще философия тем, кто учится на КИ – компьютерной инженерии…       И вот сижу я, значит, такой умный в читальном зале, пытаюсь найти какие-то гномы Фалеса (раз уж я с них начал, гнома – это краткое изречение вроде афоризма). Нужные книги, разумеется, на руках; выдали мне какие-то старые драные хрестоматии по философии – может, там что попадётся. И тут у меня над ухом раздаётся:       – Привет, мелкий!       Поднимаю глаза: рядом стоит Костя Яковлев. Костя – бывший одноклассник и друг моего старшего брата. После школы они поступили в разные вузы, но в одном городе. Брат учится в финансовом, а Костя тут, в техническом, к тому же на той же самой «Компьютерной инженерии», что и я, только на четвертом курсе. Он всегда на компах помешанный был, мне даже кое с чем помогал, пока я в школе учился.       Мы в универе в коридорах и в буфете пару раз встречались, но кроме «привет» друг другу и не говорили ничего, а тут Костя вдруг спрашивает:       – Чего это ты тут делаешь?       – Конспекты по философии.       Костя смотрит на меня удивлённо и начинает ржать, но потом быстро затыкается – мы всё-таки в читальном зале.       – Ты что, серьёзно конспекты сам пишешь?       – Ну, я только начал, – неуверенно отвечаю я.       – Ну и придурок, – объявляет Костя и садится на стул рядом со мной. – Эти конспекты кто-то сделал лет так десять назад, если не больше, а все последующие курсы только переписывают. Никто их сам по источникам не готовит, бестолочь! Разве что жуткие ботаны. У меня тетрадка по философии до сих пор валяется где-то, могу дать. Ты в общаге живёшь?       – Нет, у тётки.       Родители мне в общежитии жить не позволили. Иван, мой старший брат, живёт, ему можно, а меня всю жизнь никуда не отпускают и берегут от воображаемых опасностей.       Вот так я и оказался на следующий день в комнате у Кости. Я до этого в нашей факультетской общаге несколько раз был у однокурсников. Там не так страшно, как мать расписывала: всё чистенько, аккуратненько и пристойно. Самое страшное – это тётка-вахтёрша при входе, которой надо студенческий билет оставлять и в каком-то её журнале расписываться. Жуткая грымза…       Лифт, разумеется, не работал. На четвёртый (хорошо, что не на десятый) этаж пришлось подниматься пешком. На дверях комнаты Кости под маленькой табличкой с номером 402 был приклеен большой жёлтый стикер с кодом ответа HTTP: «402 - Payment Required». Код 402, вроде, не используется, но всё равно прикольно. Я постучался, а когда Костя открыл, спросил, кивнув на наклейку:       – Это за что у вас оплата требуется?       – А за всё, – улыбнулся Костя, пропуская меня внутрь. – За посещение нас, уважаемых хозяев, например. И за проживание в этих невероятно комфортных условиях. Элитное жильё!       Я осмотрелся: комната Кости на самом деле не походила на все прочие, которые я до сих пор видел. Обычно это были секции на три комнаты с общим санузлом, а у Кости было что-то вроде гостиничного номера: маленькая прихожая, свой туалет с душем и комната с двумя кроватями и даже маленьким холодильником. Да ещё и с балконом!       – Я даже не знал, что здесь такие бывают! – присвистнул я. В таких условиях жить можно. Я бы тоже не отказался… Уж лучше, чем в двушке с тёткой, её мужем и котом.       – Говорю же, элитное жильё! Четыреста первая напротив такая же. Вообще, все угловые такие, у которых номера на один и два заканчиваются. В них обычно аспирантов селят, если в аспирантском общежитии комнат не хватает.       – А ты за какие заслуги сюда попал?       – Это мы с Антоном только в сентябре сюда переехали с восьмого этажа. Веришь нет: ему комендантшу две недели трахать пришлось, чтобы она нам после каникул эту комнату отдала. Поэтому и написано на дверях, что оплата обязательна.       Я просто остолбенел. В моём представлении, комендант общежития – это тётка ещё похуже бабы-яги, которая на вахте сидит. Ей же лет пятьдесят должно быть. Минимум. Видимо, все эти мысли были написаны на моём скривившемся лице. Костя расхохотался и сказал:       – Да не пугайся ты так! У нас тут такая комендантша, Светка-конфетка!.. Ей тридцать с небольшим, очень симпатичная барышня, но одинокая. Ты проходи, не стесняйся, только боты свои снимай на коврике.       Я, и правда, всё ещё топтался в прихожей.       – Я вообще-то только за конспектами зашёл.       – Сейчас поищу. Да заходи ты! Что там мнёшься как бедный родственник...       Я снял обувь и куртку и заглянул в комнату. Костя подошёл к стоявшему в углу за балконной дверью стеллажу и начал рыться в горах тетрадей и учебников. Я тем временем вертел головой по сторонам. На одной из стен висело несколько почётных грамот, намеренно криво и вразнобой приколотых кнопками. Первая, которую я рассмотрел, была выдана Косте за участие во Всероссийской олимпиаде по программированию. Следующая грамота была точно такая же, только имя стояло другое: Антон Казаринов.       – Так ты с Казариновым в одной комнате живёшь? – удивлённо спросил я.       – Да, а что? Мы с ним в одной группе учимся.       – А зачем ему в общаге жить?       Отец Антона, Андрей Викторович, был фигурой не очень известной в городе, но очень известной на нашем факультете. Он был владельцем самой крупной в нашем городе программистской конторы. Занимались они в основном аутсорсингом, работая на клиентов из-за рубежа, но жирненькими отечественными госзаказами тоже не брезговали. У них был шикарный трёхэтажный офис в центре города, не такой весёлый, как у Гугла, но тоже со всякими приятными плюшками вроде бесплатных обедов и печенек к кофе, тренажёрным залом, столами для пинг-понга и несколькими Xbox Kinect. Попасть туда на работу было пределом мечтаний любого студента с нашего факультета информатики и вычислительной техники, но брали туда только самых сильных программистов.       Сам Андрей Викторович состоял в попечительском совете вуза и даже читал лекции на старших курсах. Его старший сын, Антон, в универе был фигурой известной, не столько тем, что был сыном преуспевающего бизнесмена, сколько сам по себе. Даже я, проучившийся всего несколько месяцев, был про него наслышан. Он вёл всякие вузовские мероприятия, играл в КВН, был в университетской сборной по футболу и прочее-прочее-прочее, короче, был этакой универовской звездой. Правда, если подумать, я только слышал об этом, но ни на одном мероприятии его ни разу не видел. Учиться он, оказывается, тоже успевал. Вон, на олимпиады ездил. Ну, и внешне он был такой… скажем, видный: высокий, со спортивной фигурой, светловолосый, даже красивый.       Я понятия не имел, каким образом этот парень, ездивший на «ауди», мог оказаться в общежитии в одной комнате с Костей.       – А больше негде, – ответил Костя. – Он с прошлой зимы тут живет. Он всякими КВНами занимался и прочей самодеятельностью, учился еле-еле, вот папочка его и выпер из дома.       – Ты серьёзно? – не поверил я.       – Да, отец у него суровый мужик. Сказал, что на своей шее кэвээнщикам и мажорам сидеть не позволит, и перестал деньги давать. Ну, так-то он прав. У нас все со второго курса работают уже, а Тоха, звезда такая, только по клубам таскался.       – А машина?       – Машину он ему оставил, но сказал, что на бензин и обслуживание сам должен зарабатывать. Самое смешное – он сыночка на работу к себе не взял. Ищи, говорит, сам. Выкручивайся, не всё на папу рассчитывать.       Теперь было понятно, почему Антон Казаринов уже не участвовал в КВН и прочей универовской развлекухе: работал, видимо, как миленький. Казаринова-старшего я зауважал ещё больше.       Костя наконец нашёл общую тетрадь с конспектами по философии.       – Ага, вот она. Держи.       Я подошёл к нему и забрал тетрадь, пролистнул странички, исписанные некрасивым, но разборчивым почерком. Там были не только эти гадские гномы: там были все, абсолютно все конспекты и задания для практических!       – Пасиб. – Я не мог поверить своей удаче. – Должен буду…       – В войну хлебом отдашь, – усмехнулся Костя.       – Не, Костя, я серьёзно. Я бы сам не успел.       – Можешь расплатиться натурой, – вдруг в упор посмотрел на меня Костя.       Я не сразу понял, что он имеет в виду, и уставился на него. На этот раз он глядел на меня совершенно серьезно, прямо в глаза. Я таращился в ответ. Не знаю, сколько мы так простояли, наверное, пару секунд, но мне они показались несколькими минутами. Я чувствовал себя так, словно меня сначала в ледяную воду окунули, а потом, наоборот, во что-то горячее сунули. Щёки так и горели. Я, наверное, красный был как рак.       И тут Костя протянул ко мне руки и взял меня – понимаю, что ни фига не романтично, но так оно и было – за уши. Да, схватил тихонько так, ласково за оба уха и притянул к себе. Я не то что не сопротивлялся – я вообще забыл, где я и кто я.       Наши лица оказались близко-близко, совсем рядом, и он начал меня целовать. Мне бы хотя бы для вида оттолкнуть его или голову отвернуть, но нет… я сам рот раскрыл, пропустил его язык внутрь. Никогда не думал, что буду делать это с ним, но целовался Костя потрясающе: жадно, немного грубо, с напором, до боли прикусывая мне нижнюю губу. Но от боли было только лучше, меня словно током било, так это было приятно.       Понятно, что я не впервые с парнем целовался. Девушки мне тоже нравились, но при виде парней у меня внутри иногда что-то переворачивалось, как будто запускался неведомый механизм, и все колотилось и пульсировало от возбуждения. До дрожи хотелось прикоснуться, ощутить под пальцами тёплую кожу, жесткие мускулы; и хуже – хотелось прижаться всем телом, вдохнуть запах…       Другое дело, что опыта у меня, можно сказать, никакого и не было. Так получилось. Вернее, не получилось. Не мог же я подойти к однокласснику, который мне нравился, и признаться… Представляю, как бы он «ответил» на мои чувства. Так что мой опыт исчерпывался краткими отношениями с Олегом, репетитором по английскому языку, с которым я занимался в одиннадцатом классе. Тот был на три года старше меня и, видимо, не намного опытнее. Мы после сорокапятиминутного занятия английским еще полчаса (до прихода следующего ученика) обжимались на диване в его комнате. Не могу сказать, что Олег мне так уж сильно нравился, просто больше не с кем было, а зуд попробовать был…       Ни на что серьёзное мы не решились. Видимо, не очень-то и хотелось. Я только сейчас это понял, когда меня Костя целовать начал, потому что с ним всё было иначе. Я как будто размягчался, таял и плавился, не владел своим телом совершенно. Меня уносило течением, и не за что было ухватиться. Костя мог делать со мной всё что угодно, я был как кусок воска в его руках.       И как он только догадался, что я тоже… такой?       Судя по всему, какие-то остатки здравого смысла у меня ещё сохранялись, потому что я начал отталкивать его. Костя рассмеялся: наверняка у меня на лице читалось, что я на самом деле не против. Он отпустил меня, но только на секунду, и тут же обхватил за пояс.       – Да ладно тебе, мелкий… Не ломайся, я же вижу, что ты хочешь.       Костя пошарил рукой у меня между ног. У меня не то чтобы уже наступила полноценная эрекция, но процесс шёл. Всё прекрасно угадывалось даже через одежду. А когда я – нет, это был не я – когда мой член почувствовал большую Костину ладонь, он предательски дёрнулся, пытаясь выпрямиться в тесных джинсах. Костя понимающе улыбнулся и подмигнул. Его руки забрались мне под футболку, а через минуту он уже стягивал её с меня через голову.       Он начал целовать мне шею, а я обнимал его, прижимал к себе, ощупывал его спину, крепкие плечи, худые, но сильные руки. Возбуждение, которое долгими месяцами копилось, не имея выхода, ударило мне в голову как крепкий алкоголь.       Костя подтолкнул меня к кровати, и мы упали туда, так и не отпустив друг друга. Он стягивал одежду с меня, а я с него. На краткие секунды сознание возвращалось ко мне вспышками стыда. Я думал, что надо остановиться, но уже через мгновение забывал… Жадный рот, прикусывающий мой сосок, горячие пальцы, ласкающие и ощупывающие живот и медленно спускавшиеся ниже, жаркое прерывистое дыхание, щекотавшее кожу... Ни о чём другом я больше думать не мог и едва не задыхался от нетерпения.       Мы оба остались без одежды. Костя, который только что целовал мне живот, поднял голову и внимательно посмотрел на меня, словно видя впервые и оценивая:       – Знал бы раньше, ещё летом бы тебя завалил.       Этим летом Костя половину августа прожил у нас на даче со мной и братом. Я вздрогнул, представив, что было бы, если бы нас застукал Иван или родители, которые приезжали на выходные.       Костя сполз чуть ниже, его лицо оказалось совсем близко от моего члена, но он не торопился. Я знал, что сейчас будет, и так хотел этого, что непроизвольно выгнулся, подставляясь Косте. Никогда бы не подумал, что сделаю такое… Никогда… Костя снова поднял на меня глаза – хитрые, понимающие и довольные.       Он высунул самый кончик языка и провёл по головке, размазывая по ней капельки выступившей смазки. От этих дразнящих движений у меня по всему телу прошла судорога. Я шумно вздохнул и тут же услышал тихий смешок Кости. Я понимал, что для него это игра, что он забавляется моим смущением и неловкостью, но я бы, наверное, умер, если бы он остановился.       Язык Кости прошёлся вдоль всего моего члена вниз, а потом обратно, пощекотав уздечку. А потом я почувствовал, как его пальцы раздвигают половинки моих ягодиц. Я напрягся и немножко отполз назад.       – Костя, – позвал я, облизнув пересохшие губы.       Он, продолжая вылизывать мой член, пробормотал что-то вроде «ммм», а потом полностью взял его в рот. Я на пару секунд забыл, что хотел сказать, такими захватывающими были ощущения - а звук, этот тихий влажный звук, от него одного уже можно было кончить! Но когда палец Кости нашёл моё отверстие и осторожно надавил, я всё мгновенно вспомнил.       – Костя, я раньше никогда… - признался я.       Он будто бы не слышал: по-прежнему сосал мой член, теперь уже сильно, чувственно, заглатывая чуть не до конца, а его палец поглаживал мою дырку. Я уже открыл рот, чтобы повторить, но тут Костя прервался, отпустил меня и выпрямился. Он взглянул на меня недоверчиво и немного насмешливо.       – Ну ты даёшь, мелкий! – наконец сказал он. Его губы были влажными, яркими, немного припухшими. На подбородке тоже что-то блестело – слюна, или моя смазка, или всё вместе. – Терпи, раз подписался. Я теперь тебя отсюда не выпущу.       Я подумал, что и сам никуда не уйду, и потянулся к нему.       – Подожди, – сказал Костя. – Я дверь закрою. Вдруг кто притащится.       Он спрыгнул с кровати, взял со стола ключи и запер дверь.       – А Казаринов не придёт? – вдруг пришло мне в голову.       – Нет, он до семи работает.       Он вернулся ко мне, обхватил за плечи и снова начал целовать, но за эту минуту, что его не было рядом, я немного остыл, и снова в голове проносилось: что я делаю? Костя – друг моего брата, я с ним последние полгода вообще ни разу не разговаривал, в конце концов, я к нему просто за конспектами зашёл. Какого хрена я делаю голый в его кровати? С другой стороны, наверное, так и надо: попробовать, что такое секс, с человеком, который ничего для тебя не значит. Это как в поезде случайному попутчику выговориться – с незнакомым легче.       Костя почувствовал моё напряжение:       – Ты чего трясёшься весь? – спросил он. – Не бойся, я аккуратно.       – Да я не боюсь, просто… Не знаю, расслабиться не могу.       – Сейчас мы тебя расслабим. – Костя опять вскочил с кровати, открыл дверцу стенного шкафа и чуть не с головой туда залез. – Ага, вот, из личных запасов Казаринова. Что предпочитаешь? Есть виски. Есть текила, аж две бутылки, разной.       Я не стал отказываться. Решил принять немного – для храбрости и в целях анестезии.       – Давай текилу.       Костя вытащил большую наполовину пустую бутылку, потом повернулся ко мне:       – Тебе восемнадцать ведь есть?       Ага, как в койку меня тащить, он не спрашивает, сколько мне лет, а как текилы плеснуть, так интересуется.       – Есть. Давно уже!       Костя достал стаканы, налил: мне – прилично, себе – пару глотков. Я выпил всё почти разом. Накрыло меня не мгновенно, но быстро: обедал я часа три назад.       Стаканы мы поставили на пол под кровать, и Костя снова развёл мне ноги, на этот раз устроив меня в узкой кровати поудобнее. Он, пока ходил за текилой, принёс заодно баночку со смазкой и презервативы. Выдавив немного геля, Костя попытался просунуть в меня палец. Другой рукой он начал гладить и массировать мой член – меня так и выгнуло от удовольствия, и в этот момент палец проскользнул внутрь.       Костя не торопился, аккуратно растягивая меня сначала одним пальцем, потом двумя. Подход к сексу у него был практический, какой-то бесчувственный, почти деловой; но меня это не сильно напрягало – уж лучше так. Не хотел бы я, чтобы он в порыве страсти сразу загнал в меня свой член по самые яйца. Член у Кости, кстати, был не очень большой – на моё счастье.       Я сам не заметил, как начал подмахивать. Костя довольно, по-кошачьи улыбался, глядя на меня.       И тут я услышал какой-то щелчок – услышал, но не обратил внимания. Мне было не до щелчков: от размеренных движений костиных пальцев по моему члену мне было так офигительно хорошо, что я думал только о том, чтобы он сжал посильнее или двигался бы побыстрее, и тогда бы я кончил. До меня дошло, что с этим щелчком повернулся ключ в замке, только когда распахнулась дверь в комнату и на пороге появилась высокая тёмная фигура: силуэт на фоне яркого света, горевшего в коридоре.       Я замер и, широко раскрыв глаза, смотрел на вошедшего. Костя тоже обернулся. Фак, это была та ещё сцена: мы оба голые на кровати, я с широко разведёнными ногами, а Костя с пальцами в моей заднице.       Слава текиле! Был бы я трезвый – умер бы на месте.       Вошедший красоту момента тоже оценил, через пару секунд произнеся:       – Костя, что мне сделать, чтобы ты меня так каждый день встречал? Шикарно ты мальчика разложил…       Я не шевелился и даже не дышал, а Костя спокойненько так ответил, даже не подумав убрать руки с моего члена или из моей дырки:       – А ты чего так рано?       – Сегодня же среда: у меня тренировка.       Антон Казаринов – теперь я его узнал – скинул куртку, бросив её прямо на пол, и быстро снимал обувь. Я дёрнулся, попытавшись встать, но Костя локтём толкнул меня обратно. Антон буквально через секунду оказался у кровати и опустился на пол рядом, с интересом рассматривая меня. Я, как последний идиот, рассматривал его, до сих пор пребывая в состоянии, близком к шоку. Ни единого звука выдавить не мог.       – Нет, не пойду я на тренировку, – сказал Антон, начиная расстёгивать пуговицы на рубашке.