Не спорьте с женщинами

      Константин Сергеевич Сметанкин, он же Костик, он же Прыщ на нежной попе его сестры, он же Зайка, Котик и Опятьсвоиноскираскидалзараза, с тоской стоял у дверей магазина и разглядывал вывеску. Миновал год с тех пор как он точно так же стоял у витрины и не решался войти. Только, в отличие от прошлого декабря, в этот раз магазин был другой. За толстым пуленепробиваемым стеклом на подставках, полочках и крючочках располагались цепочки, кольца и подвески. Витрина ювелирной лавки сверкала и переливалась огнями, частью от гирлянд, частью от сверкания дорогущих камней. На ценниках красовались цифры, щедро сдобренные нулями, и количество некоторых парень даже не пытался подсчитать.       Для Костика было ясно, что ни одно из этих изделий ему не суждено будет преподнести своему любимому человеку на грядущий праздник. Он мечтал о том, что встанет на одно колено и с придыханием поднесет коробочку с блестящей штучкой. Но год прошёл, миновало лето, потом ехидно подмигнула осень, до отказа заполненная учёбой — Виктор Петрович всерьёз взялся за своего любовника и заставил подтянуть все хвосты, даже те, что традиционно болтались далеко позади. Как всегда неожиданно в декабре пришла зима, в этом году на горе коммунальщикам удивительно снежная, и вот теперь подкрался Новый Год.       Они уже приобрели небольшую ёлочку, и теперь сквозь окно на балконе виднелась груда зелени, в коробке стояли игрушки и гирлянды, в холодильнике ждало своего часа шампанское, а подарка нет. И что самое противное, денег на него тоже было кот наплакал. Да ещё и кот попался недобросовестный: в кармане лежала жалкая кучка купюр небольшого номинала.       Так что у витрины Костик простаивал исключительно из мазохизма. Конечно любовник не обидится на просто поцелуй и скороговорку: «Лучший твой подарочек — это я!». Но это было не то, совсем не то. Хотелось чего-то яркого, праздничного, весёлого. Чтобы запомнилось надолго, чтобы сблизило, если не на века, так хотя бы на пару лет. Но… увы и ах. Денег не было. И, главное – взять было неоткуда! Совсем. Костик пытался найти подработку тайком от Виктора Петровича, но безуспешно. Они никак не совпадали ни во времени, ни в пространстве, особенно после грандиозного скандала, который устроил любовник после приползания Костика домой чуть живым от усталости.       Дело усугублялось тем, что Виктор Петрович взял быка за рога с первых дней и очень быстро Костик со всеми своими немудрёными пожитками оказался в квартире любовника. Первое время он ещё трепыхался, робко вякая, что так неправильно, но был быстро и действенно заткнут сверху поцелуем, а снизу кое-чем другим.       Сестра, кстати, это событие поддержала с энтузиазмом, получив в своё распоряжение дополнительную комнату, которую тут же сдала приезжим гостям с юга. Однако племянницу Костику время от времени не забывала подкидывать. Вот и сейчас добрый дядя топал в детский сад забрать это чудовище и сдать с рук на руки беспечной мамаше, в этот самый момент наводившей красоту в одном из салонов, и по пути застрял у витрины.       Настойчивый зуммер звонка оторвал Костика от созерцания недоступных товаров не первой необходимости и отправил по нужному адресу. Холодный ветер швырнул в лицо горсть мокрого снега и за шиворот потекли неприятные струйки. Костик тихо сматерился, нервно оглядываясь по сторонам, нет ли рядом знакомых, ибо негоже хорошему мальчику из интеллигентной семьи использовать такие слова. Он вспомнил соседку тетку Тамару, регулярно гонявшую пьяненького супруга по двору, и её виртуозное владение русским матерным. Однажды она ругалась двадцать минут и ни разу не повторилась, грузчики из соседнего магазина аж заслушались. Ему до соседки было как до Китая пешком, но даже простые и незатейливые выражения наносили несмываемый позор на его репутацию.       Правый ботинок с некоторых пор стал подтекать и большой палец ощутимо подмерз. Костик пошевелил им, досадуя, что вместо уютной квартиры вынужден топать за три остановки за племянницей. Детский сад переливался огнями широких окон, за которыми носились по полу, стенам и потолку шустрые дети. Костик закрыл глаза и, переведя дух, шагнул в пасть к зверю. Дверь сыто чавкнула, всосав парня, и удовлетворённо скрипнула петлями. Тот готов был поклясться, что почти слышал, как она, заглотив его, тут же приготовилась к ловле следующей жертвы. Костика обдало жарким воздухом, где-то наверху надрывно орал ребёнок, и среди беспрерывного воя можно было с трудом разобрать: «Отдай, это мне Дед Мороз принёс подарок! Это моё! Ваааааааа!!!».       Крик ввинчивался в уши, прибивая даже теплую шапку и Костик малодушно пожалел, что не носит с собой беруши. Он миновал дверь с веселеньким обкуренным мухоморчиком и корявыми цифрами двадцать пять, откуда доносились вопли, и толкнул другую, на которой красовался чахлый волк и такая довольная Красная Шапочка, что впору было сомневаться, пирожки ли у неё в корзинке или она прихватила из дома базуку. На пороге Костик уткнулся в необъятных размеров бюст, принадлежавший нянечке. Терпкий запах пота и "Тройного" одеколона перебивался ароматом цитрусов и шоколада из распотрошённых детками подарков. Пол усеивали конфетные обёртки и мандариновые шкурки. Нянечка орудовала внушительных размеров щеткой и ругалась басом. Увидев нового фигуранта, она грозно воткнула руки в бока и с подозрением спросила за кем он пришёл. Костик втянул голову в плечи и проблеял, что ему нужна Дашенька. Нянечка секунд десять сверлила его глазами и, наконец, соизволила рявкнуть в сторону игровой комнаты, призывая нужного ребёнка. Дитё появилось в дверях, Костик сглотнул и пожалел, что вообще пришёл. Растрёпанная, угвазданная по уши шоколадом, в разодранном чуть не на ленточки платье, милая девочка Даша представляла собой душераздирающее зрелище. ЭТО хотелось отмыть и посадить в клетку, чтобы не травмировать нежную психику окружающих. Закалённая нянечка грозно вопросила, его ли это ребёнок, получила категорический отказ, и уже было собралась поднимать тревогу, как Дашенька, издав боевой клич команчей, повисла на шее Костика. Пришлось смириться и отдать ребёнка, хотя на её месте любой ещё и приплатил, лишь бы девочку забрали из садика.       Отодрав от себя племянницу, Костик с отвращением обнаружил на новой куртке безобразные тёмные пятна от шоколада. Дашеньке это не помогло — как была грязной, так и осталась. — А у нас праздник был, а Марь Васильна в Деда Мороза нарядилась и думала, что мы не догадаемся, а Нин Степанна Бабой Ягой была. Такая красивая! — мечтательно протянула Дашенька. — Угу, — обречённо поддакнул Костик, выуживая из недр кабинки скомканные колготки. — Одевайся скорей. — А Лизка была Снежной Королевой. Ну, какая из неё королева с таким носом? А Димка был Волком, он за Зайцами бегал и не догнал, слабак. А Мишка… — Одевайся скорее, мне жарко. — А Катька была Звездочкой и у неё на платье звезды были приклеенные, а Дианке купили костюм настоящей принцессы. Я тоже хочу такое платье , и туфельки, и корону, и… — Одевайся, Даш… — А у… — ДАШКА!!!!!! — заорал Костик, выведенный из себя.       Девочка надулась и демонстративно уселась на лавочку, сложив руки на груди. — Не буду. — Или ты сейчас одеваешься, или я ухожу, и ты ждешь, пока за тобой придёт мать.       Девочка искоса глянула на дядю, поняла, что тот говорит серьёзно, стала нехотя одеваться. Колготки были надеты дважды, носки искались минут пятнадцать, пуговицы на кофточке перепутали петли, а замок на куртке заело. И когда Костика и Дашеньку выплюнула алчная дверь детского сада, он готов был проклинать всё и всех.       Сквозь снежный буран смутно подмигивал светофор, из круговерти неожиданно выскакивали охотящиеся на зазевавшихся прохожих автомобили, нос тут же замерз, а милой девочке Дашеньке было нипочём, и она таранила сугробы с целеустремленностью БТР-а. Костик шёл следом по широкой тропе и радовался, что милый ребёнок идёт первым. Сквозь вой ветра до них донёсся странный писк, и Дашенька замерла в стойке охотящегося спаниеля. Поводив головой туда—сюда, она повернулась и целеустремлённо направилась в сторону мусорных баков. Под кучей обледенелого картона обнаружился слипшийся комок шерсти с бусинками глаз и черным носом. Дашенька выудила добычу, критически повертела в руках и сунула дяде в руки, окончательно угваздывая куртку. — Это Шарик, он теперь твой, — строго заявил милый ребёнок, и Костик обреченно вздохнул: теперь избавиться от найдёныша не было никакой возможности. С этого вечера в списке обязательных и неотложных дел у неё появился ещё один пункт — проверка щенка. — Как скажешь, — пробормотал Костик, прижимая дрожащее тельце. — Его мама потеряла, а ты нашёл. — Я?!! — Ты, — энергично кивнула Дашенька и, развернувшись, направилась в сторону дома.       Спустя два часа Виктор Петрович умильно наблюдал, как рыжий кудлатый щенок с завернутым колечком хвостом, лакает молоко из блюдца. — Я всегда хотел вот такого, маленького, рыженького… — говорил он разомлевшему от поцелуев Костику. — Это тебе подарок… на Новый Год. — Спасибо, Зайка…       Чавкал щенок, доедая салат прямо со стола, тикали старые часы с кукушкой, завывал ветер за окном. Среди шума и гомона, с грохотом взрываемых петард вваливался хмельной Новый Год. ***       Через полгода Шарик вымахал в средних размеров пса, приобрёл тонну наглости и свято соблюдал режим охраны хозяев. По крайней мере, скандальная соседка сверху при его виде становилась у стеночки и замирала по стойке смирно.