Я когда-то был псом и на волка похож не слишком, Но нарушил собачий закон, и теперь мне крышка. Мутный свет облаков, злое солнце над лесом встало, И теперь я среди волков, я один из стаи. Эх, подстрелят меня, да потащат по снегу волоком, Но до этого дня я побуду немного волком. Это вы научили меня выживать, Гнать лося по лесам, голосить на луну, И теперь, когда некуда дальше бежать, Я вам объявляю войну. … Ну а мне бы волчат, да забиться в нору, где сухо, Только от палача перегаром несёт да луком. Это вы научили меня выживать, Гнать лося по лесам, голосить на луну, И теперь, когда некуда дальше бежать, Я вам объявляю войну. © Максим Леонидов – “Волки”.
Тор. Золотившаяся на солнце шерсть, острые уши, высокие, сильные ноги, крупные лапы, острые когти и смертельные клыки. Ладный, статный, видный павлин, которому постоянно нужно было повторять, что да-да, конечно, другого такого нет и не будет. Локи тихонько фыркнул на горделиво восседающего рядом братца и игриво, легонько наступил лапой на распушившийся хвост, заставив его важничающего обладателя дёрнуться от неожиданности, неуклюже припасть на передние лапы и опустить слишком высоко задранный нос. А через секунду с громким ехидным лаем чёрный Волк бросился прочь от деланно возмущённого золотистого. А ещё через некоторое время он вновь тихо лежал, придавленный тяжёлым телом своего Волка, и приносил свои очень-очень искренние извинения, с нежностью думая, какой же всё-таки глупый павлин ему достался. Ну куда бы он делся от такого-то (своего) счастья? Нет, слишком поздно уже даже думать о том, чтобы искать себе другую Пару. Локи, успокаивающе лизнув сурово скалящуюся мордочку, довольно прикрыл глаза: ему было как-то очень тепло и очень хорошо, а ещё – очень приятно, что, несмотря на то, что он уже давно сдался, Тор не прекращал завоёвывать. Правильно ведь делал. Нечего расслабляться. И Локи, не размыкая глаз, вновь зловредно потянулся лапой к слишком (мило) распушившемуся хвосту.* * *
Если быть совсем честным с самим собой (чего чёрный Волк обычно не любил и не делал), то сдаваться он любил. Так, чтобы с боем, с рыком, с погонями и сильнейшему. Ну, то есть Тору, конечно. А ещё он любил долго-долго петлять, убегать, дразнить, заставлять думать, что вот ещё чуть-чуть – и попадётся, но ускользать в последний момент. Любил, когда его всё-таки честно (даже слишком честно) ловили и подминали под себя. Но особенно любил заставлять Тора думать, что вот всё уже, что Локи сдался окончательно, признал поражение и покорился – и неожиданно вырываться и нестись дальше, пуще прежнего раззадоривая и ещё сильнее заставляя горячиться золотистого Волка, рано уверившегося в своей (как всегда слишком честно заслуженной) победе. Потому что потом, когда за ним действительно побегают, когда его действительно поймают и так схватят, что последние сомнения испарятся, что не отпустят – потому что тогда Локи всем своим существом чувствовал, что никуда ему от своей Пары не деться. И ему нравилось это чувство.* * *
Когда Локи был с Тором, он многих вещей не замечал: не замечал, как мчится время, не замечал порой, куда сам он мчится, даже (неслыханное дело!) не замечал ехидничающей Белки. Он замечал только то, как вздымаются бока после быстрого бега на пределе сил и скорости у золотистого Волка, как порой забавным ёршиком распушается хвост вожака, как светятся внутренней силой и невозможной теплотой голубые глаза… Локи вообще многого не замечал в последнее время. Не заметил он и то, как они оказались почти у самых границ Леса, и то, чем же так странно настораживающе и едва уловимо пахло. Дымом. Локи отродясь не мёрзнул, да и с приходом Весны потеплело, но в тот момент, когда он, как следует принюхавшись, неожиданно понял, что учуял… Внутри у него всё словно похолодело, сжалось от прикосновения ледяной лапы ужаса, и он опрометью бросился обратно, лелея надежду успеть вовремя, успеть предупредить, успеть перехватить, успеть что-то изменить… Но надежда эта была тщетной. Лес был большой, зверьё в нём водилось разное. Но охоту открыли именно на Волков.* * *
Троица Волков и Волчица Сиф никогда не были для Локи Стаей. И, видимо, уже никогда ею не станут. Первым вдалеке они заслышали зовущий на помощь и предупреждающий об опасности голос Вольштагга, потом – полный боли громкий вой Фандрала, потом – разъярённый вопль Сиф. Хогун всегда был молчалив, так что не было ясно, что с ним стало, но было ясно, что вряд ли можно было надеяться на лучшее. Локи с трудом уговорил Тора не возвращаться домой, заставил свернуть с намеченного пути: нельзя было бросаться очертя голову мстить тем, у кого хватило сил расправиться почти со всей Малой Стаей. Нельзя было так рисковать, ведь они толком ничего не знали о напавших – ни кто они, ни сколько их. И ветер дул им в спины, а значит, были все шансы, что смогут подкрасться и к ним. Им нужен был план, им нужна была помощь, им нужны были союзники. И чёрный Волк повёл за собой свою Пару, широким кругом по нейтральной территории оббегая границы теперь уже, видимо, бывших владений Малой Стаи. В трудные времена Локи всегда ходил к Ангрбоде: советоваться и успокаиваться. Немного поколебавшись, пошёл он к ней и сейчас (колебания эти были вызваны не только вполне обоснованными опасениями получить Знатную Трёпку, но и тем, что он не представлял, как Тор отреагирует на личную встречу с той, что стояла во главе Большой Стаи, хоть и тешил себя робкой надеждой, что не точно так же, как и на её (очень неплохой, заметьте!) запах). Они бежали и бежали, долго, молча и быстро, днями и ночами, пока знакомый клёкот Сапсана (звучащий незнакомо сочувственно) не заставил их остановиться. Что ж, вот и подтвердилось то, чего Локи в душе так боялся: В Лес пришли Люди. И они пришли за ними.* * *
Они чудом избежали первой ловушки: сказались привычка Тора всегда охотиться на сильнейшего и привычка Локи всегда обнюхивать добычу перед едой. И потому отравленного (хоть и безумно вкусно пахнущего, уже готового и практически на блюдечке преподнесённого) оленя они обошли стороной. Дальше они были уже осторожнее. Локи распознал искусно замаскированную листьями и ветками яму, а Тор признал капкан в тех ягодах и грибах, которые всегда так одуряюще пахли, и чуть ли не за шкирку отволок от него свою Пару (на что ещё долго выслушивал ворчания и возмущения, что всё-таки ничего святого у этих Людей нет). Ветер всё ещё дул им в спины, а потому то, что на дереве кто-то схоронился, ни один из них не учуял.* * *
Белка, Рыжая Бестия, всегда была для Локи ни рыба ни мясо – в том смысле, что вообще и совсем не съедобная. Белка эта всегда была для него особенная. Другой такой нет, другой такой просто быть не может. Такая наглая, такая ехидная, такая… глупая. Прыгнувшая на неподвижно сидящего в засаде Охотника. Спасшая их. Спасшая его. И зачем-то, глупая, пожертвовавшая собой. Без неё всё было как-то серо и пусто, без неё где-то там, с левой стороны, что-то ныло, тоскливо-тоскливо, да так, что выть хотелось. Но было нельзя – нельзя было выдавать их и без того сомнительное убежище. Поэтому Локи только тихонько скулил, свернувшись клубочком и прикрыв хвостом нос, позволял Тору мягко лаять что-то успокаивающее и пытался убедить себя, что всё будет хорошо, ведь им осталось совсем немного – и они окажутся у Ангрбоды. В относительной безопасности. Тор улёгся рядом, положил мордочку ему на бок и вздохнул, прикрывая глаза и, видимо, тоже в душе проклиная Людей, походя и не думая разрушающих чужое счастье.* * *
На Ангрбоду Тор не кинулся – должно быть, посчитал ниже своего достоинства драться с самкой. Он только грозно-грозно рыкнул, сверкнул угрожающе глазами, блеснул ровным рядом впечатляющих зубов и на том, в общем-то, и прекратил выказывать агрессию (зато начал очень активно выказывать ревность, безмерно внимательно следя за каждым движением своей Пары). Но, в любом случае, вёл он себя гораздо лучше, чем можно было надеяться. Локи не собирался искать защиты Большой Стаи, не собирался оставаться у Ангрбоды под тёплым боком (и не только потому, что постоянно всем телом чувствовал тяжёлый, полный собственнической ревности взгляд, следящий за тем, как они с ней перетявкивались), он собирался лишь запутать следы и найти приют на день-другой, чтобы восстановить силы и суметь спастись. Но брат был Очень Против, хоть и терпел и не очень возмущался. Поэтому Локи позволил себе отдохнуть только пару часов, прежде чем пуститься дальше в путь (попросту устав уже укоризненно вздыхать на сидящего настороже и не расслабляющегося ни на секунду Тора, неодобрительно поглядывающего на всех Волков, приветливо лаявших при виде Локи, и упрямо не позволяющего никому подойти ближе, чем на десять метров, и поздороваться нормально). Чёрный Волк всё равно уже знал, куда им идти: у него был План, и План Гениальный.* * *
Пещерный Медведь, Ярость которого все так боялись – вот кто должен был помочь им прогнать Людей прочь из их Леса. Но Охотников к нему ещё надо было выманить. И выманивать приходилось на приманку – на себя. Это было очень сложно и очень опасно: не пропадать из виду, но и не подставляться, вести за собой в устроенную для Людей ловушку – и не попадаться в устроенные ими ловушки. Не раз и не два они были на грани того, что свистящие в воздухе стрелы всё же вонзятся в их улепётывающие со всех лап тела. Но раз за разом им везло, раз за разом они выскальзывали из западни, раз за разом оставляли преследователей в дураках (однажды у Локи даже получилось заманить Охотников в их же ловушку. Тор ужасно впечатлился. Локи, признаться, ужасно удивился, но виду не подал, что и сам не ожидал такого исхода – уж больно лестен и приятен был восторг в голубых глазах брата). Но с каждым километром, с которым они приближались к месту встречи, с каждым шагом, с которым придвигалось избавленье, с каждым разом уходить от погони становилось всё труднее и труднее. Они с Тором должны были добежать до поляны, расположенной неподалёку от пещеры Медведя. Там ждал их вместе со своим Очень Правильным Хорьком Горностай, который должен был разбудить друга и сообщить ему, что не только сам Горностай, но и весь Лес в Ужасной Опасности. Это должно было сработать. Но… Они не успели дойти до нужной поляны – не хватило всего каких-то пары километров.* * *
Наверное, это было ужасно глупо – так попасться. Наверное, они были слишком самонадеянны и слишком отчаянны, слишком доверяли своему носу и тем скупым сведениям, что доносил им Сапсан. Может, потому они и не дошли до поляны, на которой их ждали друзья – пришли прямиком в лапы к Охотникам. У них получилось вырваться из окружения, всё же получилось, но потом… Потом стрела, выпущенная из лука мужчины, раздававшего распоряжения и стоявшего подле одноглазого старика, настигла Тора. … Локи мог бы, пожалуй, скрыться. Одному чёрному Волку на поползшей чернотой позёмки земле не столь уж это было бы и сложно. Локи мог бы, пожалуй, сбежать. В конце концов, Тор ведь подставился для того, чтобы его спасти. Локи мог бы, пожалуй… А, впрочем, неважно. И Локи с яростным рыком бросился прямо на вожака охотившихся на них Людей, сумев отомстить за свою Пару и сомкнуть зубы на руке, от которой пал Тор, до того, как и его настигла стрела золотоволосой женщины. И последним, что он услышал перед тем, как мир погрузился во тьму, был блаженный хруст раздробленной кости и чужой крик, полный боли.* * *
Очнулся Локи резко, как от толчка, и, распахнув глаза, увидел громаду круга ритуальных камней, возвышающихся над ним мрачными исполинами. И впервые за годы ощутил блаженную силу струящейся в крови настоящей магии, а не тех жалких её крох, что с трудом поддерживались хоть на каком-то уровне тщательно выискиваемыми травами, ягодами и грибами. И впервые за годы Локи встал на две ноги вместо четырёх лап. Примечание: В историческое время среди наземных млекопитающих ареал волка занимал второе место по площади после ареала человека, охватывая большую часть Северного полушария; сейчас сильно сократился. Волк играет важную роль в экосистеме, контролируя численность животных и уничтожая слабых и больных особей. Охота на волка ведётся круглый год и без особых разрешений. Это делается с целью снижения популяции животного, наносящего вред животноводству. Бывает охота из засады, охота-преследование, облавная и загонная охота. Считается, что оптимальное время охоты на волков – февраль-март, в это время волк голоден и у него самый разгар гона. Охота на волков в России всегда отличалась не только разнообразием способов, но и масштабами. При значительном увеличении волчьего поголовья, на государственном уровне разрабатывались и внедрялись даже плановые программы по их уничтожению. И в такие периоды почти повсеместно применялась облава. Облава или охота на волков с флажками – один из старейших способов, применявшийся и зимой, и летом. Своё второе название этот вид охоты получил из-за использования развешенных на шнуре красных флажков. В зимний период, прибыв в район, где обитают волки, егеря прежде всего выкладывают привады – падаль – недалеко от выведанного логова, чтобы запас еды задержал стаю на этом месте. Кроме того, пугливый и недоверчивый хищник, будучи сытым, становится менее бдительным. При окладе стаи охотники используют великое множество комбинаций в зависимости от конкретных условий и численности стаи. Для успешной облавы необходим безошибочный расчёт и чёткое проведение оклада. А для этого сам круг, чтобы случайно не спугнуть чуткого зверя, следует делать большим и широким – например, если линия стрелков открытая, то диаметр круга делается до двух с половиной километров. Стрелки обычно располагаются не дальше чем в пятидесяти метрах друг от друга, учитывая направление ветра. Затем окладчики, стараясь действовать бесшумно, развешивают флажки по боковым сторонам, на высоте не более восьмидесяти сантиметров от земли. После чего начинается сама облава – выходят загонщики и, шумя, поднимают зверей, направляя их в сторону стрелков. Охотой с собаками этот вид назвать нельзя, однако загонщики вполне могут использовать их для усиления шума. К основному правилу облавы относится то, что стрелять необходимо наверняка, поскольку волки очень выносливы и, имея даже по несколько ран, могут уйти.