Седрик Каллен

      Обветшалая больница. Огромное количество больных. Врачи не успевают уследить за состоянием всех пострадавших. Если бы возможно было проследить за невидимой душой Седрика, то наблюдатель увидел бы пораженное выражение «лица» бывшего пуффендуйца. Он замер около кровати своего двойника и его матери. Мать горела в лихорадке, но из последних сил пыталась помочь сыну, но вот и она, усталая, легла на кровать.       Скрипнула дверь, и вошел в палату молодой врач довольно красивой внешности. Вроде ничего особенного в нем не было: бледная кожа, прямой аристократичный нос, тонкие брови, бледные, почти белые губы, короткие золотистые волосы, невыглаженный халат. Бледность можно было объяснить тем, что целители были загружены работой, все же эпидемия испанки. Но ни с чем не сравнимые янтарные глаза, в которые не осмеливались взглянуть смертные, показывали, что он не человек. Но кто? Этим вопросом задавался Седрик, замерев в ужасе у кровати человека-двойника. Это не мог быть оборотень, потому что большинство не управляли собой, могли напасть на кого угодно, были животными. Огромная физическая сила, трансформация, изможденный вид невозможно было скрыть. Хотя Ремус Люпин же скрывался и к тому же преподавал в Хогвартсе. Бывший пуффендуец лихорадочно перебирал в уме клочки информации, пытаясь докопаться до сути. Он давно понимал, что не все, что известно, правдиво. «Вампир? Неужели это вампир? Нет, у него должна быть алая радужка, да и смог бы он сдерживать желание пить кровь так долго? Ведь нужно доказать, что ты профессиональный врач. Хотя, может, он болеет какой-то болезнью? Не могут вампиры быть врачами! Не могут!»       Тем временем врач подошел к умирающей женщине, горевшей в лихорадке. Поняв, что она скоро умрет, он осунулся и, встав, сделал шаг в сторону другого пациента. Неожиданно она приподнялась на локтях и мертвой хваткой вцепилась в запястье ближайшей правой руки врача: – Помоги… моему сыну… я знаю, что… ты можешь… – и, тяжело дыша, без сил рухнула обратно на кровать.       Глаза целителя загорелись, он был потрясен. – Элизабет?..       Не успел он спросить, как она узнала, Элизабет, в последний раз взглянув на сына, тихо скончалась. – Нет! Элизабет! – воскликнул врач в бессилии.       Но напрасно он пытался дать ей второй шанс: заставить сердце снова биться. Ее сердцебиение остановилось навсегда, тело сгорело в лихорадке. Седрик был потрясен до глубины души. Его разрывало на части отчаяние, испуг и другие не менее сильные чувства. Когда сердце замерло, из тела вынырнула серебристая, сотканная, словно из лунного света, душа Элизабет, потрясенная, она тянулась к сыну и, рыдая, исчезла в потоке яркого света. В последний миг она изумленно посмотрела на Седрика и бессильно прошептала: – Я не успела… Прости, Эдвард, сынок… Прости…       Седрик ошарашенно посмотрел на оставшихся живых (и живых ли?) пациента и врача. Глаза последнего блеснули, он решительный шаг в сторону Эдварда и прошептал: - Элизабет, я не смог спасти тебя, просто не решился, я не знаю, как ты поняла, как ты поняла, что я могу дать шанс твоему сыну, точнее, обречь его на вечные скитания по миру, но я выполню твою последнюю просьбу. Клянусь.       Склонившись над Эдвардом, вампир впился зубами тому в шею, прокусывая артерию, но при этом не теряя ни капли живительной жидкости. Жертва распахнула в ужасе глаза, он попытался было закричать, такая боль пронзила его тело, но ледяная рука закрыла ему рот.       Десять секунд, показавшихся Седрику вечностью, бывший пуффендуец взирал на пиршество вампира-врача. Он силился понять, что тот пытается сделать. Спасти? Как можно спасти, убивая? Чего добивается вампир? Или же он просто утоляет свою жажду, забыв о клятве?       Как только вампир оторвался от тела, он в ужасе застыл. Сердце больного не выдержало. Он не смог. Из тела вынырнула душа Эдварда и замерла на высоте метра от бывшего вместилища, увидев перед собой свою точную копию, Седрика, на котором была странная одежда, видимо, в которой был в момент смерти. Несколько секунд они смотрели друг на друга с одинаковым выражением призрачных лиц. - Кто ты? – спросил Эдвард. – Ты очень похож на меня.       Седрик тяжело вздохнул, посмотрел на вампира и сказал, глядя в глаза Эдварда: - Меня зовут Седрик Диггори, ты не знаешь, как я сюда попал, но, уверяю тебя, что я не смогу сейчас объяснить – это долго и очень необычно. Ты должен был покинуть это тело, чтобы…       Но тут его прервал собеседник: - Что?! Что ты хочешь этим сказать?       Вспыхнула знакомая голубоватая сфера и медленно поплыла в сторону Эдварда. Седрик быстро затараторил: - Я не могу объяснить! Скорее всего, ты встретишь Миледи… - Что? Кто она?       Но Седрик не успел рассказать, кто такая мисс Магия – сфера внезапно ускорилась и впиталась в душу Эдварда. Он закричал и исчез, а пуффендуйца, словно магнитом, потянуло в сторону укушенного тела. Когда душа мага полностью скрылось в теле, застучало сердце. Вампир улыбнулся, перестав пытаться оживить его. Но он не мог знать, что совсем другой человек находится в теле его пациента…

POV Седрик

      Ощутив себя снова имеющим тело, я в сотый раз пожалел, что решился участвовать в Турнире Трех Волшебников. Ужасная, адская боль пронзила все мое тело (и мое ли? вообще, какое я имею право на это вместилище души…). Огонь сжигал меня, но я не мог умереть.       Огромным усилием открыв глаза, я увидел сквозь пелену слез лишь лицо вампира, который совершил такое... Не могу описать словами всю боль, испытанную мною…       Жизнь проносилась перед моими глазами. Вот я совсем маленький сижу на руках мамы, а папа собирается куда-то.Такое ощущение, что нахожусь в двух местах одновременно. В кошмарной реальности мои губы умоляют убить меня, чтобы, наконец, успокоиться и утонуть во тьме… Первый выброс стихийной магии: летающие по комнате игрушки, слезы на глазах – папа отказался покупать игрушечную метлу. «Ты еще слишком маленький, Седрик, потерпи еще годик, хорошо?» - Убейте меня, пожалуйста!.. - Нет, Эдвард, потерпи, скоро это кончится, - сказал вампир. - Я не Эдвард!!! Убей…       Мне пять лет, мама празднует свой День Рождения. Я дарю ей собственноручно сделанную открытку. Она так рада, целует меня в щеку и показывает довольному отцу: «Смотри, Амос, Седрик сделал мне открытку!»       Прошел год и один месяц. Сегодня тридцатое сентября – у меня День Рождения. Папа подарил мне игрушечную метлу. Я так рад, что улыбка не исчезает с моего лица. Я обнял папу и поблагодарил его от всей своей души. Мама радостно хлопает в ладоши. Я задуваю свечи на торту и загадываю желание: «Пусть мама и папа всегда будут со мной!» Мама положила мне первому кусок торта. Он такой вкусный, прямо тает во рту… Летаю на метле по дому, но у меня никак не получается не разбить любимую мамину вазу…       Сегодня мы все вместе идем в Косой переулок, чтоб купить мне школьные принадлежности и волшебную палочку. - Здравствуйте, мистер Олливандер, - приветствуем мы старика. - О, мистер и миссис Диггори, да, я помню ваши палочки. Надеюсь, они в хорошем состоянии? - О да. Нашему сыну нужна палочка, мистер Олливандер, - ответила мама.       Почти сразу мне попалась моя палочка из ясеня и волосом единорога длиной двенадцать и одна четверть дюйма. Но я успел разбить пару ваз и вызвал огромную трещину в стене. Мои мама и папа быстро избавили магазин мистера Олливандера от нежелательных дополнений…       А вот я сажусь в поезд, машу рукой родителям. Мама плачет, я не знаю, зачем плакать? Я же не навсегда уезжаю, хотя все же мне немного грустно…       Садимся в лодки на Черном озере. На вид они какие-то ненадежные, хорошо, что ветра и туч нет, светит луна. В ее потрясающем свете Хогвартс выглядит просто… Даже нет слов, чтобы описать мой восторг! - Диггори, Седрик!       На ватных ногах иду к Распределяющей Шляпе, куда она меня отправит? Хотелось бы на факультет Когтеврана, где училась мама. А может, Пуффендуй. Ни за что на свете не хочу попасть в Слизерин или, еще хуже, Гриффиндор! - Пуффендуй!        Ура! Я все же попал на факультет папы! Он будет очень рад, что я пошел по его стопам… «Но все же, жаль, что этот факультет считают прибежищем никуда негодных детей», - так однажды сказал с горечью отец, когда они с мамой вспоминали Хогвартс. - Убейте меня, прошу Вас! - Нет, нет, и еще раз нет! Скоро ты не перестанешь быть человеком, Эдвард, ты станешь вампиром, когда твое сердце остановится…       С ужасом и неверием перебиваю его: - Что Вы говорите?! Я не хочу быть вампиром, стать чудовищем хуже смерти!!! – и меня накрывает с головой очередное воспоминание.       Иду на первый урок Зелий. Чувствую, что случится что-то кошмарное, хотя, может быть, я просто сильно переволновался. Подхожу к своим однокурсникам и с Когтеврана и облегченно вздыхаю: «Успел!». Подходит профессор и открывает дверь, недовольно посматривая на нас, студентов. Захожу и сажусь за третью парту от конца. Надеюсь, что он не будет придираться ко мне. Никто не хочет садиться со мной. Папа однажды рассказывал про Северуса Снейпа. Говорил, что он неприятный тип и лучше с ним не враждовать, иначе это грозит большими неприятностями…       Сердце бьется все сильнее, кажется, что оно сейчас выпрыгнет из грудной клетки. Билось и так быстро, куда еще-то быстрее?! Огонь разгорается все сильнее, такое чувство, словно сгорает кожа, а я не могу вытащить руку из огня, только пылает все тело. Время словно замедляется, картинки жизни проносятся, словно кадры кинофильма. Вспоминаю с улыбкой тот момент, когда мы с мамой пошли в кино, смотрели фильм, но почему-то я не запомнил название. Мышцы на лице сводит судорогой. Последний судорожный удар и мое сердце остановилось. Открываю глаза и замираю: все так ярко, потрясающе четко, вижу каждую пылинку, танцующую в воздухе, хочется поймать их. Перевожу взгляд на единственного вампира передо мной. Он отходит от бежевой стены и медленно приближается ко мне. Не могу сдвинуться с места, и как только это понимаю, в мгновение ока оказываюсь за кушеткой, на которой я был миллисекунду назад. Как такое возможно?! Произношу это вслух и поражаюсь своему такому незнакомому голосу, словно порыв мягкого ветра тронул язычки колокольчиков. - Здравствуй, Эдвард, - приветствует меня он, тот, который превратил меня в невесть что! – Меня зовут Карлайл Каллен. И я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, позволь мне объяснить тебе.       Окидываю взглядом комнату, обстановка ничего мне не говорила, и я спросил: - Где я? - Эдвард, пожалуйста, выслушай меня, - попросил Карлайл. Я понимал, что мне некуда идти, но все же мне хотелось быть подальше от него, причинившего мне такую боль, но в глубине души знал, что иного пути не было, - Я укусил тебя, чтобы ты выжил. Ты же должен знать, от испанки невозможно вылечиться. - Почему Вы называете меня Эдвардом? Я же сказал, что это не мое имя, - я был полон возмущения. - В твоих документах было сказано, что Эдвард Мейсон, да и твоя мать называла тебя этим именем, - Карлайл терялся в догадках и вдруг задумчиво «добавил» в никуда, - «Неужели повредился умом?..»        «Совсем, что ли? – подумал я, не зная, как объяснить то, что произошло со мной. – Хотя, наверно, он не сталкивался с магами», – решив проверить свою теорию, я спросил, меняя тему разговора: - Мистер Каллен, Вы никогда не сталкивались с волшебниками? Вообще, что Вы о них знаете?       Он так посмотрел на меня, словно я – сумасшедший. С горечью я понял, что придется доказывать, что маги существуют. Вдруг меня охватила паника: «Но у меня же нет волшебной палочки! Как я смогу доказать?» Вспомнил, что когда-то читал, что можно колдовать без палочки, главное, почувствовать в себе энергию. Казалось, прошла целая вечность с того времени, когда я учился в Хогвартсе. Все воспоминания стали какими-то тусклыми. Отойдя на пару шагов от Карлайла, я предупредил его, чтоб не приближался ко мне. Он нахмурился, но отошел к противоположной стене, внимательно следя за мной. Я закрыл глаза, стараясь отогнать от себя мысли, что я потерял магию. Сосредоточился, представил, что по моим рукам растекается жар, концентрируясь в кончиках пальцев. На миг нестерпимо яркое пламя объяло мои пальцы, не причиняя вреда, и в мгновение ока перетекло в форму шара, лежащего посреди ладони, я ощущал его, как что-то холодное и бархатное, которое успокаивало меня, дарило уверенность в своих силах. - Что это? – выдохнул, подходя, Карлайл. Его голос был полон едва сдерживаемого возбуждения. Любопытство не оставило ему ни шанса. С моих уст сорвался нервный смешок. - Я волшебник, мистер Каллен. Теперь Вы не думаете, что я «повредился умом»? - процитировал его мысль.       И сразу же заметил на его лице изумление. «Неужели телепат?..» - услышал я и спросил, - о чем Вы сейчас подумали? - Я подумал, что ты телепат, так как читаешь мои мысли… - растерянно произнес Карлайл. - Не может быть! – настала моя очередь удивляться.       Но шарик в руках не давал повода сомневаться, заставляя поверить, что это всё не сон. Я чувствовал, как волны спокойствия окутывали меня с головы до ног, а по венам тек огонь, но не такой обжигающий и дающий боль и страдание, а дарующий силу, знание, что это магия, сопровождающая мага до самой смерти. Удивление растаяло, как дымка. - Тогда как тебя зовут? Теперь я верю, что ты не Эдвард, а кто-то другой, но кто? Я теряюсь в догадках, ты должен мне сказать, - потребовал ответа вампир. - Меня зовут, вернее, звали Седрик Диггори, - вздохнул я, сжимая в руке видимое проявление магии, моей магической силы. – Теперь я не нужен никому: вампиров ненавидят, а я стал нечистью. Волшебники избегают нелюдей. Вот скажи, Карлайл, можно, я буду называть Вас так? - Хорошо, Седрик, но все же мне трудно принять это. Давай отложим этот разговор на минут сорок, хорошо? К тому же нам пора убираться из этого города, - визави отвернулся, но я успел заметить огонек недоверия в его алых глазах. (Прим. автора: помните, что Карлайл укусил Эдварда, вот тогда он и попробовал впервые человеческую кровь, значит, глаза должны поменяли цвет.) - Подожди, - позвал я его, заставляя повернуться, - сколько времени прошло с того момента, как «заразил» меня вампирским ядом? - Почти трое суток, – «Это были кошмарные дни, ты громко молил о смерти, Эдвард. Ой, то есть Седрик... Никак не могу привыкнуть... А если ты станешь убивать людей?»       Я усмехнулся.