breathe underwater.

- Его звали Лиам. Он высокий, милый и добрый. Но самое прекрасное в нем – это глаза. Такие большие. Теплого, медового оттенка. Хриплый голос Зейна разносился по всему периметру крыши. Парень начал свой рассказ без лишних отступлений и обратился в слух. Но с первых слов я уже точно знал, чем закончится его история. Все слишком прозаично. - Мне было пятнадцать, когда я впервые его встретил. Я был изгоем и нашел в нем защиту. А потом… - Зейн ненадолго умолк. Рассказ давался ему с трудом, поэтому он делал длинные паузы между предложениями. - Потом он разбил мне сердце. А с разбитым сердцем дышать тяжело. Осколки царапают легкие. В моей голове возникли вопросы, но я чувствовал, что парень еще не закончил рассказ. В его глазах была бездна, которая затянула его в прошлое. Старые мгновения были малоприятны, но я всегда считал, что нужно говорить о том, что болит. - И с тех пор, я прихожу на эту крышу и пытаюсь сделать шаг, - с тихим вздохом закончил Зейн. Недосказанность летала в воздухе, но я не стал вытягивать из парня подробности. - Ты гей? - Да. Для тебя это проблема? - Мне все равно. - А ты? Гей или натурал? - Не знаю. Я никогда не влюблялся. Но, думаю, меня не испугает, если я влюблюсь в парня. Любишь ведь сердцем, а не глазами. Парень в ответ лишь усмехнулся, и мы оба уставились на безмолвную воду, развалившись каждый в своем кресле. - Ты осветляешь волосы? – спустя пару минут спросил Зейн. Какой нелепый вопрос. Я понимаю, что он задал его во избежание неловкости. Нарушить давящую тишину – его задача. Но молчание меня не тяготило. Мне было уютно. Здесь, рядом с ним на крыше. Но, думаю, стоит ответить. Не хотелось бы воздвигать вокруг себя очередную стену, отвергать его. - Я фанат Кобейна. Вот только длинные волосы мне не очень идут. Звонкий смех тут же подхватил ветер, разнося его над озером, и я слабо улыбнулся, глядя на Зейна. Быть может, впервые в жизни эта жалкая улыбка была искренней. Я проникся к этому жизнелюбивому парню. Он наивен, и история его банальна и глупа. Любовь всего лишь чувство. И, как правило, со временем проходит. Поэтому она не стоит того, чтобы заканчивать жизнь самоубийством. - Почему ты выбрал именно эту крышу? - По той же причине, что и ты. Озеро. Я люблю воду. - С чего ты взял, что я здесь поэтому? - В твоих глазах плещется море. Вывод напрашивается сам. Проницательность парня начала меня пугать, и я решил вновь акцентировать разговор на нем. - Любовь — единственная причина того, что ты здесь? - Отчасти. - Есть что-то еще? - Бесконечный поток дерьма, который ежедневно сваливается на меня. Я слишком сильно устал. - Ты думаешь, смерть — это выход. - Нет. Но я не вижу иного пути. Отчего-то мне захотелось переубедить парня. Он слишком светлый и улыбчивый для смерти. Такие, как он, единственные, кто освещают этот мир. И он определенно должен жить. - Это глупо. Умирать ради любви. В отчаянии мы не видим правильных решений. - Тебе ли об этом говорить? Полчаса назад ты стоял на крыше, готовый сделать шаг. - У меня есть на то причины. В отличие от тебя. Наши проблемы всегда кажутся намного глобальнее чужих. Боль сильнее, страдания и переживания глубже, а чувства искреннее. Чужие эмоции смешны и незначительны, сопереживания достойны только мы. Это все эгоизм. Здесь он проявляется в полной мере. Боль обличает грязную душонку. - Я знаю, что это безрассудно, поэтому оттягиваю этот момент. Мне нравится жизнь, мир и солнце. - Но тем не менее… - Но тем не менее я скоро научусь летать. - Ты полон противоречий: жизнь и смерть; причины и желания; оправдания и поступки. Как ты живешь с такой бурей в душе? - Не знаю. Наверно, моя душа давно прогнила. Парень ненадолго задумался. Ясно ощущалось его смятение и нерешительность, будто он хотел что-то мне сказать, но боялся. Я решил его не торопить. Зачем лезть в чужую душу и потрошить мысли? Каждый вправе скрывать то, что считает нужным. Но признаюсь честно, мне было любопытно. - В семнадцать лет я ушел из дома. Мои родители праведные христиане и не смогли принять сына гея. Отец меня избил, когда узнал. А мать плевалась ядом и желала мне смерти, - мне показалось, что я увидел слезы. Говорить об этом больно, - Сначала я жил на свалках, спал в огромных коробках, из-под холодильников или диванов. А потом нашел работу бармена в дешевом клубе и снял небольшую квартирку в этом доме, на четвертом этаже. И с тех пор, как только я переступил порог своего дома, я знал, что умру. И все же, это не веская причина для смерти. Быть может, я слишком скептичен. Но смерть — это не прихоть. - Снег пошел. Тихий голос Зейна ворвался в мое сознание. И правда, хмурое небо плевалось мелкими снежинками и я подставил лицо приятной прохладе. Оказывается, я скучал по снегу. - Да. Это Сид и Нэнси просыпали на небе кокаин. Легкая улыбка тронула тонкие губы, а карие глаза выжидающе на меня взглянули. - Твоя очередь, Найл. Как начать? Сказать правду или вновь соврать, как я делаю это каждый день? Думаю, ответ придет в процессе.