***
На соседнем отроге мы увидели её. Драконесса сидела на вершине. Едва завидев меня, она расправила и сложила крылья. Я не мог видеть её лица с такого расстояния, но точно знал, что Миранесса сейчас пристально смотрит на меня. И знал, что это значит. «Хватит дурить, Хельгар. Обращайся и прилетай. Или я прилечу к тебе и твоим людям, и не уверена, что ты будешь рад этому». Люди уже потянулись за кирками. Драконы давно не появлялись на их территории, кто знает, что ждать от этого? – Извини, Йорлунд, – произнес я слабым от последнего приступа голосом. – Что? – не понял он. Я отошел к краю и обратился. Всё было гораздо хуже, чем раньше. Всё тело будто полыхало огнём, рога, по ощущениям, и вовсе отваливались. У меня на секунду потемнело в глазах. – Ах вы ящеры поганые! – выкрикнул кто-то и поднял кирку. – Не на тех напали! – но я уже пришел в себя и взмахнул крыльями. Напоследок я взглянул в глаза Йорлунда. В них было изумление. Ненависти – не было.***
Я с трудом приземлился, сложил крылья и сразу же обратился в человека. Поднял взгляд на драконессу. На ней была медицинская маска, поэтому речь звучала слегка глухо, а пасть выглядела, как зловеще загнутый клюв. – Какого рожна ты вернулся, Хель? Решил всё-таки перезаражать всех вокруг? – Решил, – я отдышался, – проверить, не узнали ли вы чего-то нового. Мне всё-таки вас в горах найти проще, чем вам – меня в человеческом городе. – Ты же знаешь, что мы не просто так тебя изгнали. Твоя болезнь неизвестна, ты опасен для всего племени. – И всё-таки ты здесь. – Да. – вздохнула она. – Проверим тебя по новой методике.***
Миранесса оторвала взгляд от моих результатов и посмотрела на меня так, что чуть хвост не запылал. – Ты же знаешь, что умираешь. С ответом я не медлил ни секунды. – Да. – Нет, не так. Ты принял это? Я фыркнул: – Конечно же, да, иначе с чего бы я здесь оказался? Соскучился, решил тебя проведать? Драконесса протянула мне ритуальный скальпель – человеческий, в ее лапах выглядевший зубочисткой. – Тогда сделай это. В облике человека будет гораздо проще. Если хочешь, могу тебе помочь. – Что? Неужели нет никакого средства если не спасти, то хотя бы продлить мне жизнь? Я ведь пришел сюда не умирать, Мири! Когти дракона сомкнулись на моей шее. Черт, с точки зрения человека мы действительно выглядим адскими созданиями. – Ладно, ладно, я понял! Я больше не вернусь, отпусти меня! Я ошибся, я хочу жить, хотя бы так! Пожалуйста! Я думал, что принял это, но оказалось, что нет. Мири, я клянусь, я больше не вернусь, буду жить среди людей, даже с этими проклятыми приступами, низинами и боязнью собак! – Сразу бы так, – проворчала драконесса, убирая смертоносную лапу. – А собаки причём? Я рухнул на пол, растирая руками горло. – Ну и хватка у тебя, доктор. Да оказалось, что я до жути боюсь собак. Помнишь, в детстве я сбежал и оказался на территории людей? Я никому не рассказывал, но в лесу я встретился с собакой. Она, кажется, была с меня тогдашнего размером, или даже больше. Я к ней потянулся, а она меня едва не разорвала. Дома всё хорошо было, только кошмары пару раз приснились с этой прыщавой мордой, а люди, оказывается, этих тварей как сторожей держат. Они хоть и не такие страшные, как мне снились, но по деревне не пройти спокойно, от каждого гавка шарахался. Миранесса тяжело опустилась в кресло. – Ну, я пойду, пожалуй, пока вы не передумали, – наконец поднялся я, стараясь не думать об ожидающем меня спуске. Черт знает, может, попробовать слететь в облике дракона? В последний раз. Иначе человеком я наверняка ноги сломаю… – Почему прыщавой? – внезапно спросила доктор. – Что? – Ты сказал, что у собаки была прыщавая морда. Почему? Я задумался. – Ну, я её такой запомнил, видимо, много ли ребёнку нужно, чтобы испугаться? В каких-то язвах была или струпьях. Мири задумчиво потарабанила когтями по столешнице. – Ну и скотина же ты, Хельгар. Подцепить заразу от собаки и ничего не сказать. – Так сколько лет-то прошло, – воспротивился я, – Причём там собака вообще? – А что до полной зрелости детёнышей хранит родительский иммунитет, ты не знаешь? Что в драконьем организме болезнетворные процессы замедленны? Когда первые симптомы у тебя появились? – Пару лет назад, – всё так же сбитый с толку, ответил я. – Сразу. После. Совершеннолетия. – уточнила Миранесса, поднявшись и угрожающе нависнув надо мной. – Ну это же надо умудриться заболеть животной инфекцией. Как есть, скотина. Крупный, рогатый скот. Пошли. – Куда? – Попробуем тебя вылечить.***
Я потянула время еще немного, не желая расставаться с приснившимся миром. Сон будто решил возместить мне упущенное за осень – история была яркой и целостной, а погружение – полным, этой ночью я ощущала себя драконом и забыла о том, кто я на самом деле. Раньше для меня было большой удачей увидеть такой сон, но после трёх месяцев вынужденного перерыва я посчитала это достойным возмещением. Первым делом после пробуждения я выглянула в окошко – небо было хмурым, но первый декабрьский снежок срываться не спешил. Зима, как всегда, отставала от графика. Не то чтобы я ждала её прихода – я легче переношу жару, а не холод, – но именно с этой бытовой неурядицей Дима обещал научить меня справляться. Но вот загвоздка: чтобы научиться не мёрзнуть, нужно попасть на настоящий мороз, и холодный отдел супермаркета для этого не подойдёт. На душе было легко, словно я наконец отвязалась от сковывающего движения якоря – да так, по сути, и было – я чувствовала, что пыльный мир больше не держит меня. Заварив мятный чай, я с наслаждением потянула из него тепло – удивительно, как я успела соскучиться по этому маленькому ритуалу, пока держала запасы энергии на минимуме. К некоторым вещам действительно очень быстро привыкаешь. Наставник встретил новость о моём освобождении настороженно. – Ты точно уверена? Сама понимаешь, в таком деле рисковать нельзя. Я пожала плечами: – Я не могу доказать это объективно, но ощущения… К тому же, мне сегодня наконец-то приснился сон. И я, кстати, питаю скромную надежду на то, что в ближайшее время получу компенсацию за время их отсутствия. Дима приподнял брови: – Значит, больше не будешь спать с респиратором в обнимку? – Нет, хватит уже. Большая девочка, сколько можно таскать игрушки в кровать. – Ладно. – Дима будто задумался над чем-то. – Знаешь, мне всё равно неспокойно. Вот ответь мне – ты не задумывалась над тем, как еще можно использовать запоминание? Я рефлекторно покосилась на «Основы животноводства», угрожающе выглядывающие с книжной полки. – Еще нет. А что? – А как же твоя тяга к самообучению? Я уже привык ожидать от тебя сюрпризов, и столько времени – тишина. – Да как-то отбило охоту, – поежилась я. – В последний раз мои эксперименты едва не довели меня до смерти в чужом мире. Нет, теперь я прилежная и послушная ученица. Наставник согласно кивнул. – С одной стороны, мне так проще. Но и скучнее. Ладно, зачитай мне тридцать третью, пятьдесят шестую, пятую и девяносто восьмую страницу. – Внушительно, – буркнула я, прикрывая глаза. Так, тридцать третья – это легко, там листы не до конца раскрываются и сноска внизу, следующая – ничего особенного, но не так далеко от тридцать третьей, пятую сложно вспоминать – мысленно отлистывать назад слишком много страниц, зато девяносто восьмую я запомнила буквально на днях. – Хорошо, без ошибок. А теперь запомни не книжную страницу, а эту комнату. – Дима обошел моё кресло и стал за спиной, – Я не буду заслонять. Я окинула взглядом фронт работ. – Еще внушительнее. Сколько у меня времени? – Не торопись. Сейчас будет важна точность, а не скорость. Я глубоко вдохнула и принялась запоминать. Через три минуты я не выдержала: – Слушай, эти часы меня отвлекают. Как я могу запоминать то, что движется? Вся картинка рассыпается. Наставник хмыкнул: – Можно вытащить батарейку. Но это будет неправдой. Предложи-ка сама, что лучше сделать? – Можно, конечно, не обращать внимания. И либо представить, что их нет вообще, либо, – я прищурилась, чтобы часы выпали из поля зрения, – как-то исключить их из общей картины. То есть представлять на их месте не голые обои, а само движение стрелок как-то… упразднить? Хотя нет, это ничем не лучше вытаскивания батарейки. – Не лучше. Но горячо. Дам вот какую подсказку: если представить, что всё, что тебе нужно запомнить, это огромная и сложная формула, то, допустим, стены – это константы, а стрелки часов? – Переменные? – неуверенно ответила я, пытаясь уложить новую концепцию в голове. – В точку. А что еще переменные? – Видимо, я замешкалась, и Дима продолжил: – Ты же не на экзамене, не надо пытаться вспомнить теорию. Смотри на комнату и предлагай. Больше движущихся предметов в комнате не наблюдалось. – Пол, потолок, окно и дверь тоже причисляем к константам. Диван и стол тоже не особо подвигаешь. Кресло… Не знаю. О, книги на полке могут меняться местами, это переменные? – Так, – кивнул наставник. – Еще. – По сути, это любые мелкие предметы, которые могут менять своё положение, так? Но подожди, обои ведь можно переклеить, а мебель поменять, даже стены – перепланировку тоже ведь никто не отменял. Как тогда хоть что-то может оставаться константой? – Вот, теперь я тебя узнаю. Еще не расправилась с основой, как полезла в дебри теории. Ты права, просто в контексте отдельно взятой комнаты, которая находится в моём распоряжении, мы принимаем эти вещи за константы, потому что я не собираюсь их менять. Ну и потому, что так для тебя будет легче. Я довольно продолжила: – Значит, переменными в этом помещении являются те предметы, которые ты можешь специально или случайно переместить или изменить. То есть, кресло, несмотря на массивность – переменная, ковёр – константа, стол – константа, но ящики в нем нужно выделить, как переменные… Дверной проём – постоянная, сама дверь – переменная… Ты, кстати, тоже переменная, ты в курсе? Дима рассмеялся: – Да, я догадывался. Попробуешь запомнить еще раз? – Конечно, сейчас. Я снова сосредоточилась на комнате, пытаясь не обращать внимания на тиканье часов, и на этот раз у меня получилось – правда, не взялась бы судить, сколько времени это заняло. – Ну, вроде, как-то так. Но как ты будешь проверять? – А вот это уже проверить сможешь только ты сама. Но осталась еще самая тонкая работа. Ты должна запомнить магическую структуру этого места точно так же, разделив на переменные и постоянные. А потом – наложить друг на друга. И только тогда это будет точный слепок. – Кстати, – спохватилась я. – Это всё очень познавательно, но всё же, для чего это нужно? – Сама догадаешься, – коварно усмехнулся наставник и положил руки мне на плечи. – Лучше смотри, пока я показываю. Всё-таки, в чужом жилье отделить магические константы от переменных… Мы синхронно прищурились и принялись разбирать клубок из светящихся разными цветами нитей, паутинок и крупных жил на что-то, что можно структурировать и запомнить. Когда я, наконец, смогла сказать, что запомнила это помещение, на улице уже давно стемнело. Дима проводил меня до дома, невзирая ни на то, что я легко могла спрятаться от недружелюбных элементов, ни на то, что жили мы буквально в пяти минутах ходьбы. – Конечно, я буду требовать, чтобы ты и дальше повторяла и заучивала мою комнату. Но на сегодня я сделал всё, что мог. Теперь не пропадёшь. Я догадалась. – Предоставляешь свою квартиру как плацдарм для межмировых перемещений? – Скорее, как надежный якорь, – улыбнулся наставник. – Миры, конечно, могут быть схожи, но не до таких деталей, а внешние черты вкупе с магической изнанкой дают гарантию, что больше с возвращением ты не промахнешься. И хватит так на меня смотреть, я же всё-таки за тебя в ответе. Ничего сверхъестественного в этом нет. – Ну да, совсем ничего, – рассмеялась я. – Спасибо тебе. Не то, чтобы я не была уверена в своей безопасности, но теперь засыпать без респиратора стало совсем не страшно. – На здоровье. Только не спеши применять на практике, ладно? – Обещаю. Спокойной ночи. – Хороших снов. И сны действительно были хорошими.