Присмотрись получше

*** А что такое богатство? Сложный вопрос, не правда ли? Каждый понимает его по-своему. Некоторые видят богатство в деньгах и в имени, забывая о совести, которая уже давно спит и не хочет пробудиться, напомнив о себе. Такие люди – кошельки. Они идут к своей цели, несмотря ни на что. Огонь, вода и медные трубы им нипочем, главное, чтобы в конце были деньги, много денег. И слава. Много славы. И не важно, как она была заработана. А есть люди, которые под богатством подразумевают образованность и грамотность. Это люди – словари. Им не важно, как вы одеты, что предпочитайте в еде и как вы пахнете. Им важна ваша речь. Если словарный запас скуден, человек-словарь обойдет вас стороной, хоть вы головой бейтесь. Такие люди несчастны по-своему. Если человек-кошелек выбирает людей по статусу, то человек-словарь выбирает по образованности. Обе эти группы самые несчастные на нашей планете, только мало кто из них признается, что хочет изменить жизнь, ведь они с самого раннего возраста шли к тому, с чем живут сейчас. И есть еще одна группа людей. Это те, кто живут по совести. Еще их называют – бедными или нищими. Нет! Они далеко не бедны, просто их богатство – оно не материальное, а душевное. К сожалению, таких людей все меньше и меньше. Мужчины стремятся стать людьми-кошельками, а девушки выбирают избранников по статусу, и им наплевать на свои чувства, главное, чтобы был богаче и старше. Таких людей можно назвать бракованными. Им не присущи те чувства, которые испытывает настоящий человек. Нынешние люди идут за стадом. Только за кем или за чем идет тот, кто возглавил это стадо? Интересный вопрос, неправда ли?

Закрыв за собой дверь, Китнисс медленно направилась по мраморным ступеням, которые вели на второй этаж родительского особняка. Стук ее каблуков раздавался на весь дом, давая понять прислуге, что наследница вернулась в родительское гнездо. Сегодня девушка была настроена на разговор с "отцом" как никогда. Ей хотелось выяснить все раз и навсегда, надоело уже жить в догадках и пытаться что-то узнать самой, ведь это бесполезно. Папа позаботился обо всем. Поднявшись, девушка миновала комнату отца, а потом и свою. Из ее апартаментов доносился звук включенного пылесоса, видимо, в ее комнате сейчас убирает прислуга. Как же ей надоели совершенно чужие люди в доме. Неужели нельзя жить нормальной жизнью, как и все остальные? Зачем все это? Подойдя к зеркалу, которое висело на стене в коридоре, девушка поправила черные, как смоль, волосы. Аккуратно постучав в дверь, она стала ожидать ответа, который незамедлительно последовал. Услышав одобрительный возглас "отца", девушка приоткрыла дверь и неуверенно вошла в комнату, выполненную в стиле барокко. В кабинете было настолько пестро, что в глазах начинало рябить от невыносимой яркости цветов, излишнего шика и вычурности, который присутствовал во всем, начиная мебелью и заканчивая лампочками. На стене появилась новая картина, заметила Китнисс и стала рассматривать ее. На ней было изображено поле с одуванчиками. С каких это пор отец стал увлекаться живописью? - Входи, дочка, - проговорил мужчина, смотря как девушка неуверенно топчется на пороге его кабинета. Признаться честно, "отец" никогда не баловал Китнисс, боясь, что в будущем она не сможет состояться, как человек, если будет иметь все, что только пожелает. Кажется, что он молодец, но это не так. Девочка настолько замкнулась в себе, что даже статус богатой пустышки не дал ей авторитета среди сверстников. Наоборот, ее все сторонились, считая слишком странной и заумной для девочки с таким родителем. - Хеймитч, зачем ты меня позвал? – спросила девушка, присев в кожаное кресло. Насколько она могла помнить, мебель для этой комнаты отец заказывал из первого или второго Дистриктов, она уже и не помнила точно откуда. Она не хотела сразу начинать со своих требований, пусть сначала "отец" скажет, что на этот раз хочет получить. Тяжело вздохнув, Китнисс стала слушать занудные речи отца. Он говорил уже больше получаса, но никак не мог подойти к теме разговора, что сильно напрягало "папину дочку". Девушка никогда не любила долгих прелюдий, если говорить, значит говорить, если молчать - молчать. А ее папа был именно тем человеком, которого можно было бы назвать ни рыба, ни мясо. При первой встрече он кажется добрым и отзывчивым человеком, с которым приятно вести диалог, при второй встрече все проходят мимо, стараясь не замечать его присутствия, а при третей и вовсе меняют своё мнение. - Ближе к делу, - спокойно проговорила девушка, прикрыв глаза. Она так и не смогла выспаться после бессонной ночи, отец сразу захотел поговорить, а теперь ходил вокруг да около. - Скоро ты станешь совсем взрослой, - начал мужчина, закурив, - и я решил, что у тебя должен быть твой личный водитель. А потом, я найду тебе жениха. Последняя фраза совсем сбила девушку. Как водитель и жених могут быть связанны между собой? Где логика в его высказывании? С одной стороны Китнисс была безумно рада тому, что скоро будет иметь личного водителя, ведь по рассказам своей единственной подруги, она поняла, что это здорово. Неужели она дождалась этого дня? Она с самого раннего детства мечтала о собственном водителе, только, если будучи маленькой девочкой, она хотела, чтобы шофер возил ее в детский садик, а потом в цирк и на шоколадные фабрики, то теперь ее потребности изменились. Она нуждалась в водителе, прежде всего потому, что коттедж родителей находился за городом, а добираться в школу приходилось долго. Ездить на школьном автобусе она не намерена, и это не потому, что она живет в состоятельной семье. Просто "папиной дочке" там не место. - Когда ты мне найдешь водителя? – спросила девушка, не скрывая радости в своем нежном голоске, который стал срывать на писк из-за переизбытка положительных эмоций. - Я решил, что твой водитель должен жить в нашем доме, так же, как и остальной персонал. Поэтому, я найму для тебя мужчину довольно молодого, но опытного, и он будет не из нашего города, - спокойно проговорил мужчина, выпроваживая дочь из своего кабинета. По его виду было понятно, что он собирается работать. *** Ужасающая тишина воцарилась в комнате. Никто из присутствующих не двигался и не произнес ни слова, все ожидали, что будет дальше. Страшный ночной кошмар, который иногда преследует каждого живущего на свете человека вдруг стал реальностью. Очень страшной и жестокой реальностью, с которой совсем не хочется мириться. - Пусть земля ей будет пухом, - резкий голос Алана - личного водителя миссис Эвердин - разорвал это безмолвие, которое, казалось, могло длиться вечно. Мать Китнисс и соответственно жена ее отца, вчера она попала в автомобильную аварию и скончалась от многочисленных переломов и потери крови. В голосе мужчины была горечь, но лишь Китнисс смогла распознать в нем еще и радость того, что он стал, наконец, свободным и теперь не будет ложиться в постель к этой даме, которая платила ему за удовольствие еще большие деньги, чем за работу по прямой обязанности. Вся прислуга, живущая в доме, знала об их романе, но никто даже слова никогда не сказал об этом хозяину, который то ли не замечал, то ли делал вид, что ему безразлично все в этом доме, кроме хорошего будущего дочки. На реплику Алана никто не смог ничего ответить. Китнисс была не в состоянии даже дышать полной грудью; длинное, черное платье с закрытым верхом сделало ее похожей на скорбящую вдову. Девушка не могла до сих пор осознать, что осталась в этом доме совершенно одна, никто теперь не сможет поддержать ее и помочь. Отец юной особы был не готов что-либо говорить, по его лицу было видно, что он держит в голове какой-то план и теперь размышляет о нем. Многочисленная прислуга особняка сидела на стульях, расставленных вдоль стены. Кто-то плакал, кто-то шептался, а некоторые и вовсе старались сохранять спокойствие в такой ситуации. Китнисс сидела в кресле, молча глотая слезы боли, ее серые глаза, в которых обычно сверкают огоньки, превратились в два темных янтаря. Темные волосы были собраны в густой пучок на самой макушке, лишь возле каждого уха были большие кудри, как у благородных дам Серебряного века. Своим видом она походила на совсем взрослую женщину, которая знает все тяготы жизни и умеет терять людей, которые ей дороги. Она полностью контролировала свои чувства, хотя хотелось закричать от невыносимой боли в душе. Хотелось броситься на Алана с кулаками, ведь он должен был сам привести матери одежду, но опоздал на работу. Ей хотелось убить этого подонка, который лишил ее мать жизни. Ничего не видя вокруг, она смотрела в одну точку, стараясь найти хоть крошечный уголок в своей юной душе, где бы сейчас не царил шок, боль, ужас и страх перед будущем, которое теперь не будет для нее ярким. Она ждала спасительного оцепенения, которое так было необходимо для нее, но оно так и не наступило. Маму похоронили, что будет дальше? Она теперь сгниет в этой грешной земле, оставив дочь одну. А ведь она так нужна Китнисс. «А что сейчас чувствует Алан?» - вдруг подумала девушка, вытирая слезы. Она даже не могла предположить, что сможет теперь воспринимать его, как человека, но это так. Во всяком случае, вид молодого человека заставил ее обратить внимания именно на него. Черный костюм и темная рубашка были настолько противны на нем, что даже скорбь не могли заглушить ненависть в новой хозяйке дома. Взгляд Китнисс снова упал на небольшой лист бумаги темно-коричневого цвета, где красовалось свидетельство из морга о подтверждении смерти. Она резко сжала справку в похолодевший пальцах и судорожно затряслась, боясь сорваться на рык. Криком это назвать нельзя. Ее губы дрогнули, но голосовые связки сохранили неподвижность, и она не издала не единого стона. Что-то сильно сдавливало ей грудь, и это был не туго затянутый корсет под строгим платьем. Складывалось ощущение, что душа вывернута наизнанку, а сердце бьется где-то в желудке. - Господи, - тяжело вздохнув, вымолвила девушка, будто проснулась после длительного сна. В ее голосе не было ничего, даже боли, будто все чувства умерли вместе с ее матерью, которую пару часов назад засыпали землей на ее глазах. Встав в с кресла, Китнисс медленно подошла к окну и посмотрела на улицу. С самого утра лил дождь. «Даже природа с тобой прощается» - подумала девушка, начиная падать. Сильные руки отца подхватили ее вовремя. Она обмякла в руках мужчины и склонила голову на бок. - Я не хочу никого видеть, - прошептала она ослабшим от горя и потрясения голосом. - Конечно-конечно, - проговорил Хеймитч над самым ее ухом, беря дочку на руки, из-за этого подол платья чуть приподнялся, демонстрируя собравшимся, белые, как снег, ноги девушки. Лишь синие от напряжения вены пульсировали на нежной коже, придавая ей ненастоящий вид. Китнисс прижалась лицом к груди отца, чувствуя, как бешено бьется его сердце. Он тоже переживает." Ему тоже больно," - пронеслось в ее голове. Только мужчина хотел отнести девушку наверх, чтобы та прилегла и смогла отвлечься от траурной церемонии, как входная дверь открылась, и послышался стук каблуков и явно высоких. Все в момент напряглись, ведь, кажется, все были в сборе и никого больше не ожидали. Китнисс стала бить лихорадочная дрожь от звука каблуков, стучащих по мраморному полу, отец крепче прижал тело бедной девочки к себе. Его руки уже затекли, но он не мог бросить дочь в таком состоянии. - Джоанна, - единственное, что смогла вымолвить Китнисс, увидев, как в гостиную вошла ее давняя подруга детства, с которой они уже давно не общались. - Китнисс, бедная моя подруга, - проговорила она, пытаясь предать голосу солидности, которая была вовсе не уместна в такой момент. -Нет! – истерически прокричала Китнисс. Она не хотела кричать, но не смогла овладеть собою вовремя. Ей не нужно жалости - это последнее чувство на свете. Она уже не могла бороться с чувствами, которые обрушивались на нее, как снежный ком и все нарастали и нарастали, делая невыносимо больно. Девушка в последний раз вскрикнула и обмякла на руках отца. - Она в обмороке, - хладнокровно констатировал он факт и отправился с телом дочки наверх.