жизнеописания

      Я очень боюсь старости. Не состариться, а именно старости. И скорее, даже не своей. Сегодня мой тридцать второй день рождения. Я праздную его в кругу семьи, но моих родителей нет рядом. Они сегодня позвонили, поздравили на словах, и сказали, что перевели деньги на карточку, такие нынче подарки в моде.       Муж, понимая то, как я скучаю по маме и папе устроил маленький праздник: шарики, колпачки, маленькая сценка от троих наших детей. Для моих серых будней вполне даже яркий праздник. Но как только заканчивается праздничный ужин, дом снимает маску счастья. Дети ложатся спать, им еще не понять, что такое мамин день рождения. Муж упирается взглядом в телевизор, спорт для большинства мужчин занимает не последнее место среди интересов.       А я возвращаюсь к жизни простой женщины, бюджетного работника и домохозяйки в одном лице. Глаза заполняет пелена слез, и руки сами собой находят губку для мытья посуды, с полуистершейся шершавой половинкой, открывают бутыль со средством для мытья посуды и вспенивают ароматный гель на губке.       Сегодня они не смогли приехать, потому что маме стало хуже. Она упорно продолжает работать и не ложится в больницу, а на день рождения старшей дочери приехать не смогла, видите ли, от шума транспорта у нее голова болит. Можно подумать, она у нее не болит в принципе.       Будучи студенткой в академии, я решила, что не хочу возвращаться в маленький провинциальный город, опостылевший мне своей простотой и неприхотливостью в культуре, где на каждом шагу тебя кто-то знает и спрашивает, сколько ты зарабатываешь и когда выйдешь замуж. А потом оказывается, что ты проститутка, потому что получаешь много и не замужем. Все так прозаично и нелепо.       Я ругаю двух своих младших братьев, ведь они никуда не уехали, но не помогают маме по хозяйству, которое, с упорством присущим только старикам, живущим своей жизнью, продолжает держать мама. Маленький сад за городом напоминает мне о вишнево-клубничном лете, чистой колодезной воде и улыбающейся маме.       Сейчас она тоже улыбается, но улыбка ее все больше становится изможденной и выдавленной из себя лишь для того, чтобы создавать иллюзию счастливой жизни.       Смерть в возрасте не страшна по своей природе. Ты умираешь и не более. Страшна старость, с которой у меня сложилась стойкая ассоциация с немощностью.       Я боюсь прийти однажды домой к моим родителям и почувствовать запах старости. Знаете, какой он? Некоторые, в силу непреодолимых обстоятельств, знают. Это немножко свежей затхлости часто стираемых вещей, которые сушатся в маленькой ванной комнате, если человек живет в городе. Перестирано абсолютно все, даже половая тряпка будет пахнуть, пусть и едва, но будет, стиральным порошком, дешевым, ведь пенсия - это такое маленькое слово. Это запах идеально чистого ковра без единой пылинки и волосинки, это запах тяжело давшейся чистоты пола и сверкающих плинтусов. Это запах постоянно работающей кухни, и непонятно куда исчезающей еды, если она появлялась. А быть может, кухня просто живет своим миром, и источает запах подобно живому существу. Запах старости – это запах прогретых утюгом штор, занавесок и тюлей, заботливо отглаженных миллиметр за миллиметром.       И есть у старости еще одни запахи. Запах плохого зрения, когда глаза устают работать на человека, тускнеют, мутнеют, откладывая отпечаток под собой в виде темных кругов и припухлостей. Это запах артрита и артроза, боль от которых превозмогается для наведения лишнего порядка и совершения порой лишних дел. Это морщинки любимых рук, что когда-то были молоды и прекрасны, сильны и нежны. Это запах плохой памяти и одиночества. Три раза политых цветов. - Дорогой, надо на выходных скататься к родителям, я давно маму не видела, - говорю я, не поворачивая головы. - К теще? Зачем? Она даже не приехала к тебе на день рождения.       Он отвечает, не отвлекаясь от телевизора, его явно не волнует причина, главное, следствие, а это - не ехать к моей маме. Так всегда. Отношения «теща – зять», «свекровь – невестка» доставляют массу неудобств, но это часть нашей жизни, и я отношусь к этому спокойно. - Вот поэтому и надо. Дети давно не гостили у бабушки с дедушкой. Думаю, папа тоже будет рад, – я наблюдаю реакцию мужа через отражение его лица в зеркале. - А на следующей неделе съездим к твоим.

***       Мы приехали уже после обеда, а могли приехать раньше, если бы муж, в надежде, что я передумаю, проспал будильник.       Дети собирались со сверхзвуковой скоростью, они действительно были рады поездке к деду и бабе.       В дороге я несколько раз успела подремать, сквозь детскую визготню и предпочитаемый мужем хэви. Мне снилась залитая солнцем поляна с яркими желтыми цветами. На этой поляне бегали трое детей, я неподалеку от них сидела женщина с каштановыми волосами, заплетенными в тугую косу.       Ведомая любопытством, я прошла по высокой, достающей мне до пояса, траве, цеплявшейся за юбку. Когда до счастливой семьи оставалось несколько метров, меня, толчком в бок, разбудил муж.       Мы подъехали к серому зданию, с обшарпанными в нескольких местах стенами, и я смотрела на родные мне пластиковые окна на пятом этаже. Мой старый ключ для домофона все еще принимал магнитный секьюрити, и дверь в подъезд с приветливым скрипом отворилась. Поднимались мы пешком, не все старые дома успели ощутить в себе жужжание лифтов.       Нас приветствовала новенькая железная дверь металлическим коричнево-бардовым блеском и маленьким глазком. - Мама, это мы! – радостно сказала я, заслышав щелканье внутренней двери.       Нас приняли радушно, дедушке сразу начали выкладывать все приключения из детского сада и начальной школы. Бабушка убежала хлопотать об угощениях для нежданных гостей.       В глаза бросались чистейшие дорожки, чрезмерно аккуратные цветочные горшочки. Абсолютно чистые полы.       Я прошла на кухню за мамой. - Мам, у меня день рождения вчера был, - женщина замирает. - Мам, обними меня, я так скучала.       Руки с рисунком усталости из морщин прижимают меня, и по моему носу к самому кончику стремится слеза. - Мам, у тебя так пахнет глажеными шторами.       И слеза падает на блестящий паркет.