Этюд в синих тонах

И вот опять стройной шеренгой шли дни. Много дней. Один за другим, они скользили мимо, словно течение, огибающее подводные камни, постепенно стачивая их острые углы. Дни текли и стачивали грусть, боль, печаль и тоску - оставляли гладкую, приятную глазу поверхность, которая от этого, отнюдь, не переставала быть холодным не проницаемым камнем. Дождя не было, но небо все так же было серым и не приветливым. Меняя свой цвет от дымно серого до тяжелого свинцового, оно словно отражало происходящее вокруг – были плохие – свинцовые, были дни чуть по лучше, но все такие же серые, такие же холодные. Паскаль в очередной раз возвращалась с работы. Покидая офис, уже на ходу обматывала вокруг шеи объемный зеленый шарф, с длинной бахромой по краю, и застегивая темно-коричневую кожаную куртку. Спустившись в метро, засунула в уши наушники и включила музыку на полную громкость, чтобы перекрыть ритмичный топот ног схожий с шумом моря и навевающий на неё нежелательные воспоминания. Ей больше не нравилось ездить в метро. Синий цвет ей тоже был не по душе. Доехав до нужной станции, неспешно вышла из метро и побрела, куда глаза глядят. Каким же было её удивление, когда она оказалась в сквере не далеко от дома. Как же давно она здесь не была. Много-много дней... Дернув за провод, вытащила наушники из ушей и покрутилась, вслушиваясь в скрежет ветвей, растерявших уже свою листву. - Синий тебе куда больше идет… – услышала она где-то сбоку, а обернувшись, увидела парня в кашемировом пальто с мягко накинутым вокруг шеи синим шарфом. Её шарфом. Он изменился – волосы стали светлыми, да и прическа изменилась, а еще лицо... Оно чуть осунулось, и было уставшим. - Идиот! – в запале крикнула девушка и, развернувшись на каблуках, зашагала в сторону дома. Но поддавшись неведомому импульсу, остановилась и развернулась на сто девяносто градусов. Он стоял прямо у неё за спиной. - Убирайся туда, откуда пришел! – прошипела она яростно, изо всех сил сдерживая подступившие к глазам слезы. – Видеть тебя больше не желаю... Он, молча, выслушивал проклятия в свой адрес, а затем так же молча, стал стягивать со своей шеи шарф. Паскаль опешила и затихла. - Я хотел вернуть... – тихо сказал он, протягивая ей вещь. Вот теперь слезы сдержать было невозможно. - Да пошел ты... – обреченно кинула девушка и, развернувшись на каблуках, зашагала прочь. Утирая тыльной стороной ладони мокрые дорожки на щеках, она не могла поверить, что у её сказки будет такой конец. Лучше бы он вообще не возвращался. Исчез, растаял как туман на рассвете. Тогда бы все казалось сном, и не было бы так... Как? Больно? Обидно? Противно? Над городом снова, словно тяжелый пыльный балдахин нависли дождевые тучи. Где-то вдалеке раздались раскаты грома. Простым дождем в этот раз не отделаться. Приближалась буря. Паскаль поспешила домой, чтобы спрятать свою внутреннюю бурю от той, что грозилась разразиться снаружи. Едва переступив порог квартиры, она расплакалась как ребенок. Громко, навзрыд, отбросив в сторону сумку, обхватила голову руками и завыла словно волк. Отчаяние и одиночество, словно жгучий яд полилось по венам. Внутри все сжалось и скукожилось, казалось, до размеров горошины. Даже легкие отказались вбирать воздух, протестуя и возмущаясь громким кашлем – этот воздух им больше не нравился, он больше не подходил. А все потому, что человек, что залечивал раны, избавил от одиночества, заставивший радоваться и с нетерпением ждать новый день, и который так безжалостно изрезал её сердце тем клочком бумаги и дурацким «Я хотел вернуть» вместо «Я скучал», дышит тем же воздухом. Все выстроенные в голове воздушные замки, рухнули на землю с не характерным для воздуха треском и звоном. Что-то не порвалось – что-то разорвано в клочья и это «что-то» уже не починишь, не исцелишь. Это «что-то» её сердце, которое едва выпутавшись из уз прошлого, снова попало в ту же западню. Ту же, только более изощренную, изящнее замаскированную. Гром за окном раздался совсем близко, давая Паскаль возможность забыть на мгновение о своем горе и вспомнить и своем страхе – паническом страхе грозы, молний. Широко распахнув глаза, девушка всмотрелась в окно кухни, которое было видно из коридора через раскрытую дверь. Казалось там, за стеклом, царил самый, что не наесть мрак, такой густой и плотный, что вот еще чуть поднадавит и разнесет в дребезги стекло. Кажется хуже некуда, но нет... Лампа дневного света, что до этого ярко освещала коридор «заморгала» и погасла с легким щелчком. Кажется, мраку удалось проникнуть в этот дом, не применяя физической силы к стеклу. Закрыв лицо руками, Паскаль медленно сползла по стенке. Ужас, сковавший её тело невозможно описать словами. Сильный раскат грома, вспышка молнии и девушка закричала во все горло, сама не зная от чего. Страх был настолько сильным… В дверь неистово забарабанили. Ни секунды не раздумывая, девушка ринулась к двери, чтобы открыть. Ей нужен был кто-то рядом, хотя бы до тех пор, пока утихнет гроза – она не может быть одна сейчас, иначе умрет... От ужаса, от одиночества, от боли. - Глупая девчонка...- произнес запыхавшийся голос, как только дверь открылась. В коридоре царил такой же мрак, как и в квартире – Паскаль не могла рассмотреть человека стоявшего у двери. – Убежала даже договорить не дав... – Она почувствовала, как её утягивают, но не в темноту – в объятия. - Ты... – прошептала она, прижимаясь щекой к его груди, ощущая мягкость кашемира, из которого было сделано пальто. - Я - Ли Донхэ. – Шепнул он ей на ухо. – И я хотел бы вернуться... Придерживая девушку за талию, он мягко втолкнул её в квартиру. Дверь захлопнулась. Они оказались в узком коридоре. На мгновение за окном на кухне вспыхнула молния, озарив коридор секундной вспышкой света. Этого мгновения было достаточно. Когда их снова окутала темнота, Паскаль почувствовала мягкое касание губ к своим. Такое знакомое чувство. Она ответила не задумываясь. Наконец-то ей представилась возможность его обнять, обнять так, как давно мечтала – словно теплый шарф, который дарит тепло и уют даже в самую жуткую непогоду. Дрожащими руками расстегивала пуговицу за пуговицей на его пальто, стягивая его с плеч и роняя на пол. Она даже не задумывалась над тем, что творит – шла на поводу у чувства, у желания. Она знала что не пожалеет и когда он оторвал её от земли, подхватив на руки, и потащил в спальню вдруг почувствовала, что и он не пожалеет, почувствовала в себе силы сделать так, что бы он не пожалел… Ближе к утру, гроза стихла и вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным капаньем воды стекающей с крыши на подоконник и дыханием человека спящего рядом. Этой ночью Паскаль не сомкнула глаз ни на секунду – боялась, что если уснет, то проснувшись, обнаружит, что это всего лишь сон. Все от начала и до конца просто сон. Она лежала, не шелохнувшись всю ночь, окутанная теплым одеялом и еще боле теплыми объятьями самого прекрасного из людей. Для нее он был именно таким – самым прекрасным. - Доброе утро… – промурлыкал он, не открывая глаз, и сильнее прижал девушку к себе. - Д-доброе... – чуть заикаясь, произнесла девушка, кожей ощущая теплое тело, мягкую кожу и вспоминая то, что было ночью. Паскаль залилась краской от смущения и попыталась прикрыть лицо руками. - Смущаешься? Так мило... – чуть ли не пропел он, раскрыв глаза и с улыбкой наблюдая за этим «подвижным помидором» по имени Паскаль. - Я? Нет-нет-нет... Что ты... Я вовсе... – лепетала она, медленно отползая к краю кровати. Парень заливисто засмеялся и, ухватив девушку за запястье, потащил на себя. Секунда и она уже лежит на его груди, едва прикрытая одеялом. - Мне холодно... – тихо возмутилась она. - Так возле меня тепло… – улыбаясь, ответил Донхэ. - Я знаю... – еще тише сказала девушка, опустив взгляд. - Тогда куда ты намылилась? – спросил он, целуя ее в лоб. - Ты опять уйдешь... – она, наконец, сказала то, что ее волновало. Констатировала, а не спросила, потому, что хотела, чтобы он ее разубедил. Хотела, чтобы привел хотя бы одну причину, по которой хочет остаться. - Уйду... – согласился парень, скользнув носом от щеки к виску девушки, мягко поцеловав ее по завершению «пути». Паскаль замерла. Рваная рана, которая, как она надеялась, начала затягиваться этой ночью, снова начала кровоточить. Медленно, но вдвойне болезненно. Получается, ее использовали, как девушку на ночь. Никогда еще она не была так противна себе, никогда еще ей не был так противен этот мир. Глаза сами собой наполнились слезами. - Глупая… – Донхэ усмехнулся.– Больше не совершу той же ошибки... Я возьму тебя с собой. Только если ты этого хочешь, если позволишь мне тебя забрать... - Хочу... Позволю... – Глаза её загорелись. – Мне кажется я... - ...люблю тебя… – закончил он за нее, озвучив тем самым и свои собственные мысли. – Не кажется... Впервые за долгое время из-за туч появилось солнце. И не просто маленький кусочек сияющего диска – кажется, теперь оно окончательно освободилось от серых оков плохой погоды. Тучи отступили. •КОНЕЦ•