Делириум

Онейроид – он же онейроидное помрачение или грезоподобное нарушение сознания. Это состояние напоминает сон наяву – у больного происходит помрачение сознания с наплывом непроизвольно наступающих фантастических грез, отмечается дезориентировка в месте и времени и двойная ориентировка в собственной личности. Больной понимает, что он находится в больнице, но одновременно с этим он является кем-то абсолютно другим и находится в совершенно другом месте. По выходу из онейроида больной сохраняет память о своих фантастических переживаниях, но забывает реальные события, происходившие с ним в этом состоянии. Погода стояла чудесная. Был ясный и солнечный день, правда, немного душноватый для этого времени года, но это совершенно его не портило. Зоопарк гудел, словно улей с деловитыми пчелами. В такой замечательный день сидеть взаперти в закрытой части своей вольеры было бы просто преступлением, и, похоже, все это понимали. Двое шимпанзе, объяснявшиеся на языке глухонемых, строили друг другу смешные лица. Слон озабочено искал под ногами арахис. Лемур с большими оранжевыми глазами танцевал, самозабвенно кружась в невообразимых па. Все звери были погружены в собственные занятия и не обращали на Рядового никакого внимания, но это его не беспокоило. Он сделал глубокий вдох, встряхнулся, распушив перышки, и не смог сдержать улыбки. Ах, какой чудесный, милый день! Едва покинув подземную часть пингвиньей вольеры, Рядовой, чувствуя неудержимое желание поделиться своим хорошим настроением с окружающими, поспешил отыскать остальных членов его команды - Шкипера, Ковальски и Рико. Он огляделся вокруг. Командира нигде не было видно, но двое других пингвинов нашлись сразу же - они сидели на темном бетоне возле пустой миски с едой. Рядовой тут же кинулся к ним. - Ковальски! Рико! - радостно воскликнул Рядовой, - ах, я так рад вас видеть! Рядовой и сам не понимал, отчего так рад видеть своих друзей. Они не виделись меньше суток, с тех пор, как разошлись спать после вчерашней вечеринки, но у Рядового все равно было ощущение, что он (пережил что-то нехорошее, что-то очень нехорошее) очень соскучился по этим двоим. Рико и Ковальски неуклюже поднялись на ноги. Отчего-то они выглядели не очень радостно. Юный пингвин тут же кинулся к ученому и зарылся лицом в перья на его груди - выше он не доставал. Перья были влажными, с солоноватым запахом, и совсем немного взъерошенными. Ученый приобнял его в ответ и вместо приветствия спросил: - Как твое самочувствие, Рядовой? Тебя обследовали? Что я несу, конечно же нет... Голова не болит? Мышцы не сводит судорогой? Нет болезненной реакции на свет? Ковальски крепко взял Рядового за плечи, отстранил от себя и принялся осматривать с дотошностью врача. Рядовой непроизвольно ойкнул, когда на касания ученого мышцы его крыльев отозвались болью. - Ну, мышцы немного тянет, - вчера мне было так больно, так страшно, я думал, я не выдержу, - но, я думаю, что скоро все пройдет. Рядовой улыбнулся Ковальски. Даже несмотря на боль и легкое недомогание, он чувствовал себя прекрасно. Ученый, однако, не стал улыбаться в ответ. Он выглядел изнуренным, обеспокоенным. Его правый глаз не открывался, а одно крыло плохо сгибалось. Когда Рядовой окинул взглядом Рико, то заметил, что и этот пингвин выглядит не многим лучше. Рико весь съежился, став едва ли не меньше Рядового ростом, а перья на его теле, кое-где свалявшиеся и покрытые бурыми подтеками, стояли торчком. Его клюв пересекал тонкий шрам (а как же тот, другой шрам, в углу рта, будто кто-то вспорол его), который выглядел странно и нелепо на его перекошенном от страха лице. Рядовой нахмурился: - Что-то случилось? Почему вы такие странные?.. Где Шкипер? Ковальски тоже нахмурился. - Рядовой... В крайне редких случаях миссия требует, чтобы Шкипер отправился на нее... соло, - наконец произнес он. После этих слов Рико испуганно вскрикнул, одним быстрым, истеричным движением набросился на Ковальски и вцепился в него с такой силой, что ученый поморщился от боли. Грузный пингвин выглядел испуганно и даже жалко. Рядовой обеспокоенно положил крыло на его плечо. - Рико иногда реагирует так на уходы Шкипера, - ответил Ковальски, неловко похлопывая Рико по спине тем плавником, который гнулся нормально. - О, не волнуйся, Рико, - поспешил утешить его Рядовой, - Шкипер может постоять за себя. К тому же, я уверен, что он скоро вернется! Несмотря на беспокойство за своего товарища, Рядовой не мог грустить в такой чудный день. Почти физически не мог, ведь Шкипер наверняка не пропал надолго, а значит, что совсем скоро все наладится. Ковальски кое-как отстранился от Рико, и тот, обхватив голову плавниками, неловко плюхнулся обратно на пол вольеры. - Оу, бедный Рико, - с сожалением сказал Рядовой, - может быть, мы можем как-то подбодрить тебя? Он повернулся к Ковальски, который уже держал в крыльях свой блокнот, который, казалось, извлек прямо из воздуха. Похоже, ученый не мог и десяти минут пробыть без своего верного бумажного спутника. В правом плавнике, том, что был поврежден, он тщетно пытался удержать огрызок карандаша. Рядовой озабочено оглядел его крыло. Ковальски проследил направление его взгляда и только пожал плечами. - Похоже, что мои средний и безымянный пальцы были сломаны. Я вправил их себе, однако без возможности наложить гипс или шину они заживут не скоро. А опухлость очень мешает писать, - отрапортовал ученый, лишь под конец своей речи позволяя эмоциям завладеть его голосом. Но даже эти эмоции не соответствовали теме разговора - вместо боли, беспокойства или даже обиды Ковальски отмечал свои переломы скорее как досадное обстоятельство, мешающее эффективной работе. Он искривил угол клюва и посмотрел на свое правое крыло с немым укором, будто стараясь пробудить в нем чувство вины и заставить зажить само по себе. Хотя, честно говоря, Рядовому вся эта тирада про сломанные пальцы показалась полным абсурдом. У пингвинов же нет пальцев! Разве что на ногах, но ноги Ковальски, судя по их внешнему виду, были в полном порядке, да и писать ими он вряд ли бы стал. Рядовой посмотрел на Ковальски с недоверием, и Ковальски ответил ему вопросительным взглядом из-под приподнятой линии бровей. Однако прежде, чем Рядовой смог высказать свои мысли ученому, тот добавил: - Прости, Рядовой, но нас лишили пайка на сегодня за плохое поведение. - Рыба, - тоскливо протянул Рико. Он обхватил себя плавниками и принялся раскачиваться вперед-назад, не поднимаясь из сидячего положения. Рядовой опечаленно вздохнул. Неужели они действительно так плохо вели себя вчера? Да, они немного пошумели, но (Шкипер выколол этому доктору глаз, столько крови, а они затем переломали Ковальски пальцы...) это же не могло причинить остальному зоопарку большие неприятности? Рядовой почувствовал легкий укол вины, может быть, они действительно кому-то вчера помешали, но он усилием воли стряхнул с себя это чувство. Его безоблачная радость, так безраздельно владевшая им еще несколько минут назад, дала легкую, едва заметную трещину. - Знаешь что, Рико? - сказал Рядовой, старательно улыбаясь, - у меня есть идея! - Хм? - Рико поднял голову на звук своего имени, но не взглянул на Рядового - его глаза смотрели пустым взглядом куда-то в пространство перед ним. Ковальски эхом хмыкнул в ответ. - Мы можем зайти в гости к Марлин! - воскликнул Рядовой, всплеснув плавничками, - я познакомился с ней вчера, мне кажется, она очень милая. К тому же, она угостила меня крекерами, и у нее есть телевизор! Ковальски кивнул, роняя карандаш из дрожащего плавника. - Все перечисленные тобой факты верны, Рядовой. Она действительно милая и у нее действительно есть телевизор. В качестве старшего по званию и заместителя Шкипера во время его отсутствия, я разрешаю вам с Рико отлучиться, - сказал он, с видимым трудом сгибаясь и неловко поднимая карандаш. - А тебе не будет грустно без нас? - обеспокоенно спросил Рядовой. Он отчего-то знал, что Ковальски не может пойти с ними к Марлин. - Не говори глупостей, - с ноткой раздражения отрезал ученый, все еще пытавшийся поудобнее перехватить свой карандашный огрызок, - я займусь своими расчетами, а что может быть веселее, чем это? Он кинул на Рико быстрый взгляд, и грузный пингвин, будто подчиняясь немому приказу, нехотя поднялся с места. - Тогда мы скоро вернемся, - просиял Рядовой, хватая Рико за плавник и увлекая его за собой. Ковальски тут же с готовностью уткнулся носом в свой блокнот и принялся усердно писать в нем, время от времени морщась от боли в крыле. Дойти до вольеры, где жила Марлин, на деле оказалось сложнее, чем думал Рядовой. Стоило им ступить на узкую дорожку, змеившуюся между клетками и загонами, как к ним подскочил суетливый и беспокойный лемур. Он возник перед двумя водными птицами будто из-под земли, вытянулся на мысках своих тонких ног и распушил свой хвост с рисунком черных колец. - Новенький! - восторженно воскликнул лемур, тыча маленьким черным пальчиком в Рядового. От неожиданности пингвин даже подпрыгнул на месте, вцепившись в плавник Рико. Лемур тоже подпрыгнул на месте и тут же, будто исполняя какой-то замысловатый танцевальный номер, подошел вплотную к Рядовому, заглянул тому в лицо, обошел вокруг двоих пингвинов, согнулся пополам, чтобы разглядеть их ноги, распрямился, улыбнулся, демонстрируя ровный ряд желтоватых зубов. Рико, оправившийся от внезапого появления лемура быстрее, чем Рядовой, грозно выпрямился во весь рост и громко шикнул "кыш". Этот звук заставил беспокойное млекопитающее замереть в середине очередного движения, нелепо задрав одну ногу и закинув руку за голову. Он, однако, тут же осклабился и в свою очередь вытянулся в струнку, отчаянно пытаясь сравняться с Рико в росте. - Фу, никаких манер, - лемур сморщил свой нос, - лучше бы сказали мне, что это за новая пташка впорхнула в нашу королевскую обитель. - Ммм, - Рядовой отцепился от Рико (вернее, тот стряхнул его со своего плавника) и вежливо протянул крыло для приветствия, - меня зовут Рядовой. Очень приятно познакомиться. Лемур окинул крыло Рядового брезгливым взглядом и, видимо, чтобы не показаться совсем невежливым, аккуратно тронул его своей лапкой. - Джулиан, Король эстрады и всего, что вне ее и что нравится мне в достаточной степени, - ответил лемур, приняв величественную позу. - Мне казалось, я уже видел Вас вчера... - начал было Рядовой, но смолк на полуслове. Конечно, вчера же была эта замечательная вечеринка, и Король Джулиан был там... Но все закончилось так быстро (ведь они увезли меня на...). Странные мысли и воспоминания, выползли из глубины его сознания, словно маленькие, юркие насекомые, прячущиеся по темным углам. Страшные, неуютные мысли. Они еще не до конца обрели форму, пока лишь затуманивая разум Рядового, но уже заставляя его покрыться мурашками. Видно, он изменился в лице, потому, что Джулиан нахмурился и, изящно наклонившись вперед, щелкнул Рядового по клюву. - Эй! Если ты видел меня вчера и тем более видишь сейчас, не смей делать такое недовольное лицо. Созерцать мое величество - самое большое счастье в твоей жизни! Хвост короля гневно распушился. Рико фыркнул и протянул "ну да, как же". Ему удалось отвлечь себя от страха из-за отсутствия Шкипера с поразительной легкостью – похоже, очень мало что могло надолго удержать его внимание, в том числе и собственные эмоции. Рядовой тряхнул головой, прогоняя свое наваждение. Он улыбнулся со старанием прилежного ученика и решительно сказал себе, что сегодня отличный солнечный день и все очень хорошо. - Простите, я просто... задумался. Сегодня весь день в голову лезут странные мысли. Конечно, я очень рад Вас видеть, - вежливо сказал Рядовой. Джулиана этот ответ, похоже, полностью устроил - в мгновение ока его гнев сменился на милость, а настроение улучшилось. Он привстал на цыпочки и обхватил руками щеки Рядового. Его лицо расплылось в заговорщецкой ухмылке. - То-то же. А теперь, Рядовой, расскажи мне, откуда ты здесь? Почему ты сюда попал? Ты - звезда телевидения или, может быть, ты сынуля какой-то светской дамочки? Я хочу знать все сочные подробности! Это требование полностью сбило Рядового с толку. Он с непониманием моргнул несколько раз. - Как я попал в зоопарк? - переспросил он, - ну, я пингвин, в зоопарке держат животных, я никогда не был в Антарктиде - где мне еще быть, если не здесь? Теперь сбитым с толку оказался лемур. Он выпустил из рук лицо Рядового и отстранился от него, с размаху опустившись на полную стопу. Джулиан пристально оглядел пингвина, который ответил ему немного растерянным, но все же невинным взглядом, а затем испустил громкий вздох, полный разочарования. - Нда... ты такой же loco, как и твой Роко, - вздернул нос лемур. - Рико, - с раздражением поправил Рико. - Локо? Я? - опешил Рядовой, - о чем Вы? - Ладно, пинг-вин. Иди и дальше распространять свое сумасшествие по, - Джулиан скривился, будто попытался съесть лимон целиком, причем прямо вместе с кожурой, - зоопарку. Ты уж точно не можешь быть звездой телевидения. Окатив обоих пингвинов волной почти физически ощутимого презрения, глубоко возмущенный Джулиан, задрав хвост и скрестив на груди руки, промаршировал прочь от двух птиц. Рядовой непонимающе взглянул на Рико, ища его поддержки. Пингвин со шрамом успел немного прийти в себя и теперь, встретившись взглядом с Рядовым, хмыкнул и потрепал его по голове. Этот жест вышел чересчур грубым, как будто Рико хотел не погладить юного пингвина, а выдрать тому все перья. - Сплетник, - прохрипел грузный пингвин, мотнув головой в сторону удалявшегося Джулиана, - хорошо отбрил. - Кто, я отбрил? - удивился Рядовой, и Рико кивнул с таким гордым видом, будто реплики Рядового были его личным достижением. Рядовой не нашелся, что ответить, и только пробормотал "но я говорил правду", но его спутника это уже перестало интересовать. Юный пингвин снова взял Рико за плавник и потянул в сторону вольеры Марлин. Отчего-то у него пропало всякое желание общаться с другими обитателями зоопарка. Марлин сидела за своим импровизированным столом, составленным из двух больших, плоских камней. На столе перед ней лежали маленькая гитара-укулеле и разноцветные постеры, которые она с увлечением рассматривала и перекладывала с места на место. Она была небольшой выдрой с коротким хвостом и гладкой, прилизанной шерстью, и почему-то Рядовой очень обрадовался этому факту (наверное потому, что она больше не боится воды). - Привет, Марлин! - улыбнулся во весь рот Рядовой, замахав свободным от крыла Рико плавником. Марлин, увидев их, тоже просияла. - Привет, Рядо-Руперт! - рассмеялась она. Услышав это имя, Рико издал испуганный писк и, вырвав плавник из хватки Рядового, обхватил обоими плавниками голову, закрывая несуществующие уши. Рядовой скривился, будто кто-то резанул металлом по стеклу. Внезапно, будто удар по голове, на него накатила паника, обескураживающее и парализующее чувство, заставившее его замереть на месте от ужаса (нет, нет, я ничего не знаю, правда, я бы сказал вам все, если бы знал!). Марлин, заметив его реакцию, ойкнула и закрыла рот обеими лапами. - Прости, Рядовой, прости. Я, наверное, никогда не привыкну ко всей этой секретности, которую наводит Шкипер. Извини. Рико, оторвав плавники от головы, посмотрел на Марлин с укором. Она еще раз пробормотала "извините" и подошла к Рядовому, чтобы положить лапу на его плечо. Но было уже поздно. - Пойдем, Рядовой. Хочешь посмотреть телевизор? - она легонько потрясла Рядового. Тот оцепенел, не в силах бороться с охватившими его чувствами. Его разум был наводнен теснившимися мыслями и ощущениями, словно его черепную коробку набили до отказа колючей проволкой. Меня зовут Руперт, а не Рядовой, и я... - Нет! - воскликнул Рядовой так громко и внезапно, что Марлин и Рико вздрогнули, - нет, я Рядовой! Рядовой! И сегодня чудесный день! Если он не думает о плохом, то ничего плохого нет! Ничего плохого не было и не могло быть, не могло произойти, ведь он милый пингвин, живущий в своем любимом зоопарке, в любимой вольере, которая защищает его ото всего страшного и жуткого... В его голосе и позе сквозил такой неприкрытый ужас, что Марлин испуганно обхватила его руками. - Конечно, сегодня чудесный день, Рядовой. Вон как солнце светит! Пойдем, я включу вам с Рико телевизор. Словно под гипнозом, в странном, сомнамбулическом состоянии Рядовой прошел вслед за Марлин к ее столу. Он чувствовал, как сбоку его подпирает Рико. Он уселся за каменный стол, возле которого стоял, абсурдный на фоне обстановки зоопарка, телевизор. Марлин щелкнула пультом, и экран, дружелюбно моргнув, загорелся. На детском канале шел мультфильм в гамме ярких, ядовитых цветов, где безумно раскрашенные пони прыгали друг вокруг друга. Рядовой уставился в экран, боясь даже моргнуть. Думать было ни в коем случае нельзя. За его спиной перешептывались Марлин и Рико. Вернее шептала только выдра. Рико хрипел и скрипел, как плохо смазанная велосипедная цепь, и Рядовой был готов поклясться, что спиной ощущает, как старший пингвин жестикулирует. - С ним что сделали?.. Какой кошмар! - тихо выдохнула Марлин, - как же так? И на плече Рядового снова очутилась ее лапка. Но он побоялся оглянуться и посмотреть ей в глаза. Побоялся увидеть, как на него смотрит Рико. Его хорошее настроение, его последний барьер, пошел трещинами, будто старая, битая чашка, и сквозь эти трещины полились наружу те эмоции, воспоминания, знания, которые были страшнее всего на свете. Кажется, он просидел так целую вечность, смотря на происходящее на телеэкране, пытаясь слиться с ним в единое целое и прекратить всякую мозговую деятельность. Оцепенение сковало его, превратило в гипсовую статую. Из этого состояния его внезапно вывел ощутимый тычок под ребра - это был Рико. На экране замелькали титры - герои мультфильма про пони пели какую-то песню про радость и любовь. Рядовой приложил всю оставшуюся у него силу воли, чтобы повернуть голову на своего товарища. Тот ткнул плавником в фигуру, стоявшую у входа в вольеру Марлин - Ковальски. Ученый показал плавниками несколько жестов, похожих на язык глухонемых, и Рико, радостно хмыкнув, сказал: - Шкипер вернулся. Рядовой не помнил, как попрощался с Марлин, и попрощался ли, и как вновь очутился в пингвиньей вольере. Вернее рядом со столом. С их столом. В его главе сидел Шкипер, низковатый, но крепко сложенный пингвин (человек), выглядевший взвинченным и подавленным одновременно. Его глаза запали, а плавники (руки) безостановочно двигались. - О, Рядовой! - сказал он, широко и немного неестественно улыбаясь, - доложить обстановку! Эти слова, словно щелчок пальцами под самым ухом, вывели Рядового из оцепенения и позволили говорить. Только тогда он осознал, что рядом с ним стоят Ковальски и Рико, причем последний держит его за шкирку и одновременно, перегнувшись через его плечо, нашептывает что-то ученому пингвину. Рико выпустил Рядового из своей хватки, и юный пингвин едва не осел на пол, лишившись поддержки. - Подождите, сэр, - сказал Ковальски Шкиперу, - похоже, вначале нам надо кое-что уладить. Шкипер сделал ученому одобрительный жест дрожащей рукой, и Ковальски повернул Рядового лицом к себе. Они с Рико уставились на него сверху вниз пронзительными взглядами. - Где ты находишься, Рядовой? - строго спросил Ковальски, держа наготове блокнот и карандаш. Рядовой непонимающе оглядел окружающую обстановку и неуверенно пробормотал: - В зоо... - Где? - В зоопарке. В вольере для пингвинов. Ковальски сделал в своем блокноте несколько пометок. Рико выжидающе смотрел на Рядового, сузив глаза. - Опиши меня, - попросил ученый. Рядовой оглядел ученого с ног до головы. - Ну... Вы высокий. С очень прямой спиной... - Я человек? - наседал Ковальски. - Нет, - решительно сказал Рядовой, - Вы - пингвин. И я пингвин, мы все пингвины! Кроме Джулиана, он лемур, и Марлин – она морская выдра... или пресноводная выдра. Правда, я в этом не так уж хорошо разбираюсь... Рико посмотрел на него, поджав клюв, и негромко констатировал: "ку-ку". Ковальски еще несколько раз черкнул на листе блокнота. Рядовой понял, что сейчас произошло нечто. Щелкнуло в голове ученого. Ковальски, тем временем, вручил свои письменные принадлежности Рико, который безучастно принял их, все еще неотрывно глядя на Рядового, будто сейчас он станет участником интересного шоу. - Ну, логично, что мы пингвины - мы живем в водной вольере, странно, что стекла нет, она обычно огорожена стеклом... А, а Джулиан, у него такие красные глаза, такие бывают только у лемуров... - начал бормотать Рядовой, чувствуя, будто он оправдывается, сам не до конца понимая за что. - У него галлюцинации, - бросил Ковальски Шкиперу, а затем отошел на шаг от Рядового. Вначале юному пингвину показалось, что его ученый товарищ отшатнулся от него, но тут Ковальски поднял левый плавник (тот, что не был поврежден) и взял широкий замах. - Прости, Рядовой, - произнес Ковальски и наотмашь ударил Рядового по лицу. Сила пощечины заставила юношу развернуться лицом к Рико и согнуться от боли почти пополам. Щека горела, и Рядовой прижал к ней прохладную ладонь. На его глаза навернулись слезы, одна предательская капля скатилась по разгоряченной коже до самого подбородка. Будто во сне Рядовой поднял к лицу и вторую руку и принялся ощупывать его, проводя бледными, тонкими пальцами по губам, крыльям носа, переносице, лбу, бровям, векам. Он был человеком. И его имя было совсем не Рядовой... - Нет... - вырвалось у Руперта. Он принялся мотать головой, вцепившись руками в свои спутанные черные волосы. Ему стало тяжело дышать, паника заполнила его изнутри, словно ядовитый, едкий дым. Он больше не был пингвином, маленьким, милым созданием. Он не был в зоопарке, не был за стеклом, в вольере, в безопасности. Солнце светило ярко, но сквозь окна, отгороженные от свободного внешнего мира решетками. Почти эйфорическое счастье, охватившее его в начале дня, исчезло без следа, утонуло в болоте страшных воспоминаний, боли, ужаса. Никакого зоопарка не было. Не было никаких зверей. Был сумасшедший дом и сумасшедшие люди, варившиеся в творящемся вокруг безумии. Руперт, не в силах разогнуться, все же поднял голову на стоявшего перед ним человека. У Рико на лице было написано нечто среднее между почти что детским изумлением и какой-то беспокойной заинтересованностью, с которой ребенок наблюдает, как маленькое насекомое тонет в воде и не может спастись. Он тоже больше не был пингвином. Его шрам утратил комичную нелепость, а исковерканный рот выглядел так же жутко, как и в первый день их с Рупертом знакомства. На его рубашке появились свежие бурые пятна и подтеки, а свалявшиеся волосы стояли торчком. Его нос неправильной формы, похоже, перенес еще один перелом, и был синюшного цвета, с корочкой старой, запекшейся крови под ноздрями. Руперт подумал, что Рико гораздо лучше было оставаться пингвином. И ему, Руперту, так тоже было бы гораздо лучше. Безудержное отчаяние и жалость - к себе, к Рико, ко всем, кто был вокруг - охватили его, где-то внутри его груди разверзлась бескрайняя черная дыра, которая проглотила его без остатка, и выхода из нее не было и быть не могло. Ноги Руперта подкосились. Он качнулся вперед и неуклюже повалился на Рико. Мужчина инстинктивно выставил вперед руки, в которых все еще сжимал блокнот и карандаш Ковальски, и поймал Руперта, не дав ему упасть. Руперт уткнулся носом в рубашку Рико, пахнувшую потом, кислой желчью и чем-то терпким, похожим на фосфорный дым, и громко, отчаянно разрыдался. Рико неловко опустил руки на трясущиеся плечи Руперта и скривился. Шкипер сделал знак Ковальски, и ученый оторвал Руперта от мужчины со шрамом и принял в свои объятья. Несмотря на то, что еще секунды назад Ковальски хладнокровно ударил его, Руперт все равно прижался к нему, обхватив его худую талию руками, так сильно, будто и этот человек - всего лишь иллюзия, которая скоро исчезнет. Руперт плакал навзрыд, громко икая и захлебываясь слезами, так горько, как, наверное, никогда не плакал. Он поднял на ученого раскрасневшиеся глаза и воскликнул: - Верните! Умоляю Вас! Верните зоопарк! Ковальски смотрел на него сверху вниз единственным здоровым глазом - второй, выбитый, с окаймлявшим его чернильным синяком, не мог полностью открыться - и в его взгляде было сожаление. - Верните все, как было! Я не хочу... Не хочу... - Руперт подавился собственной слюной и закашлялся, и Ковальски мягко постучал по его спине. - Умоляю Вас, - произнес юноша, когда к нему вернулась способность говорить, - пусть мы снова будем пингвинами! Я не могу быть здесь... Мне страшно! Верните, верните это! Все было так хорошо! Сегодня чудесный день! - Прости, Рядовой, - снова извинился ученый, вежливо, немного отстраненно. Не в силах больше просить, Руперт снова беспомощно приник к Ковальски. Его рыдания становились все тише, слабее. Он почувствовал, как на его плечи легли руки Рико и Шкипера - они окружили его, заслонили собой, словно безмолный щит. - Сейчас тебя конвоируют в твою палату, - негромко произнес Шкипер. - И дадут успокоительное, - продолжил Ковальски, - сегодня тебе ничего не сделают. По нашим данным доктора Дыхало сегодня нет в больнице. Постарайся успокоиться и поспать. - И никому ни о чем не говори, - добавил Шкипер, - ничего не было. Не показывай, что ты подавлен. Враг не должен почувствовать, что ты дал слабину. - Я не дал слабину, - всхлипнул Руперт. Однако, если бы он увидел, какими взглядами обменялись трое его товарищей, он бы понял, что ни один из них ему не поверил. Руперт услышал шаги подходящих к ним санитаров, почувствовал, как Рико и Шкипер расступились, а Ковальски отстранил его от себя, передавая его в руки работников больницы. Руперта взяли под локти и повели прочь из общей палаты сумасшедшего дома, но он не мог отвернуться, он не мог оторвать глаз от трех мужчин, стоявших рядом и провожавших его взглядом. Последним, что он увидел прежде, чем его увели прочь из комнаты и за угол, было лицо Рико - он медленно расплылся в ухмылке и подмигнул Руперту. Похоже, он получил свое шоу.