Физическая литература

POV Тася – Может, тебе просто не понять, что чувствует высоко духовно развитый человек при виде такого шедевра искусства! Всё дело в том, что наш 11 А класс наконец-то решился собраться вместе и поехать таки в Третьяковскую галерею. Но, кажется, не все ощущали здесь прилив духовного развития. Влад Волков…Мерзкий, гадкий мальчишка! Это ж надо додуматься: втихаря приклеить жвачку к раме столь великолепной картины Шишкина «Утро в сосновом бору»! Пусть это было совершено на спор, но нужно же иметь свою голову на плечах! – Я на твоих мишек могу и на конфетах прекрасно налюбоваться. Не поверишь, каждый раз, когда лицезрею эти прекрасные создания, такое благоговение чувствую, м-м! – Я предупреждала тебя, чтобы ты вёл себя соответственно правилам этикета? Предупреждала или нет? Старостой класса быть не просто, ведь ответственность за дисциплину твоих соучащихся товарищей лежит на тебе. А у тебя еще и комплекс отличника к тому же развит в непомерных масштабах. – Ну, ты предупреждала, а я я просто пренебрёг этим. Вот такой я самодостаточный раздолбай. Эх, горжусь этим. И в довершении своего ответа он надул щёки и состроил рожицу, называемую в народе «уточкой». Все вокруг стоящие девушки, будто по какому-то неуслышанному мной сигналу начали переговариваться и восхищаться его милой мордашкой. Да, он красив. Ну, и что же? Теперь на шею к нему вешаться? (Даже если очень руки чешутся, Господи, я же не поддаюсь из последни сил) Удовлетворять все его прихоти? Извольте, я слишком уважаю себя и не собираюсь плясать под его дудку, как поступает половина школы. – А может тебе стоит покинуть галерею и выйти во двор «мяч погонять»? – в последние слова я вложила как можно больше антипатии, гротескно прибасив. – А может тебе стоит закрыть свой рот, и мы все просто продолжим экскурсию? – его самолюбию не было конца. Он слащаво ухмыльнулся и даже не забыл поиграть своими идеальными бровками. Хватило нескольких секунд, чтобы из пай-мальчика он превратился в настоящее исчадие ада. – Эй, парень, за речью то следить не помешало бы. Его тут же одёрнули. Что ни говори, но в классе было кому и за меня постоять. В общих чертах, не только наш класс, но и вся школа были будто разделены на две команды: та, что поддерживала меня и те идиоты и влюблённые дурочки, которыми верховодил этот белобрысый гадёныш. – В таком случае, пожалуй, сделаю, как сказала наша «принцесса», – усмехнулось это самодовольное чудовище и сделало галантное подобие поклона с втянутой перед собо рукой. И почему он всегда воспринимает всё так буквально? Я же просто отела напомнить ему про дисциплину. Этот остолоп действительно развернулся и зашагал к дверям на выход. За ним же направились к выходу ещё пару человек из его круга. – Вот так всегда! Из-за вас двоих страдают все. Успокойте вы уже, наконец, свои бурлящие гормоны, – наша классная руководительница хоть и была женщиной бальзаковского возраста, но иногда могла замолвить такое словцо, что все просто шёлковыми становились. – А ну-ка прекратили валять дурака и собрались все вместе. Вы же один класс! Выпускной к тому же! Эти слова подействовали, и удаляющаяся компания остановилась, но без решительного слова «командира» сделать ничего не решалась. – Нет, вы все оставайтесь, – по мне, так даже со своими друзьями он вёл себя чересчур напыщенно. – А я, с вашего позволения, вас покину. Моя персона нежелательна для взора «её высочества». И он ушёл. Вот так просто. И такое происходит каждый раз…

***

Столовая. Самое шумное место в школе. Кто-то кому-то наступил на ногу. Кто-то до кого-то не может докричаться. Кто-то на кого-то что-то пролил... А тем временем, на большой перемене это место стало свидетелем следующего скандала. Мы с ещё парой девчонок спокойно судачили о школьной жизни, поглощая при этом отменные на вкус макароны по-флотски с салатом. И вроде бы ничего не предвещало беды до тех пор, пока за соседний столик не сел он в сопровождении своей вечной свиты из трёх юношей и очередной подружки. Их разговоры были прекрасно слышны. – Вот же чёрт, следующим уроком литература. Опять выслушивать недовольства Натальи Валентиновны, что «На дне» не прочитал. – Ты тише будь, а то сейчас Морозова услышит, вот шуму то будет! – задумчиво заметил парень, сидящий за моей спиной. Я даже могла расслышать тихое хихиканье, которое он издал в довершение своего замечания. – Да что я, боюсь, что ли её? – он ведь намерено повысил голос, это очевидно! – Пора бы ей смириться, что её любимый Горький бездарность и ему решительно нечем меня заинтересовать в своих мятежных пьесках! Звон вилки, упавшей на тарелку. Ну всё, сейчас получит! Резко развернувшись, я окинула его презрительнейшим взглядом, на который была способна вся моя актёрская натура. – И, между прочим, его пьесы пользуются популярностью и в современном театре. Просто такому бездарю как ты не понять истинный смысл его творений! – Ой, ой, неужели ты меня услышала? – Ну, конечно же: ты не любишь литературу, потому что это претит твоему чересчур математическому складу ума! Но это не повод раскидываться такими громкими заявлениями и, тем более, оскорблять гения-классика, биографию которого ты даже не удосужился прочитать. Да и, знаешь ли, твоё само… Внезапно я зажмурилась из-за естественного рефлекса, увидев, что-то летящее прямо в меня. В следующее мгновение почувствовала резкую боль во лбу. – …любие… Он… Он кинул в меня яблоко? Теперь большинство сидящих в столовой устремили свои взгляды на наши два столика и ожидали дальнейшего шоу. – Хватит тарахтеть. Остынь, бесконечный реактивный двигатель, стартующий, когда задевают его принципы. В полной тишине, воцарившейся в столовой (где ей не положено быть априори), голос этого паренька, позволившего себе лишнего, звучал отчётливо звонко. Я почти даже не слушала, о чём он там лепечет, при этом крутя пальцем перед своим довольным личиком. Он кинул в меня яблоко! – Запомни, твои слова для меня – пустой звук. ОН КИНУЛ МНЕ ЯБЛОКО В ЛОБ, ЧТОБЫ Я ОСТАНОВИЛАСЬ?!! ДА ЧЁРТ ВОЗЬМИ... – Сколько бы смысла и красоты ты бы не вложила в них, ты ничего не изме… Неприятный чавкающий звук, и вот уже тарелка с пюре, которое до недавнего времени этот змеёныш уплетал, оказалась на его белобрысой голове. Послышались ахи и охи с разных сторон довольно обширного помещения. Некоторые особо впечатлительные особы не упустили возможность даже вскрикнуть пару раз. Избегать скандала было уже поздно, а продолжать глупо. Только сейчас я поняла, что боюсь этого сумасшедшего самодовольного гнусного симпатичного… ну и хватит, пожалуй. В глазах Волкова промелькнули многочисленные эмоции от растерянности до ярости и нескрытого желания сделать что-нибудь в ответ. Дальнейшую ссору предотвратили лишь подбежавшие вовремя учителя.

***

– Ну должны же быть какие-то границы! Медалисты! Ме-да-лис-ты!!! А ведут себя как последние хулиганы. Уже через несколько минут мы стояли в кабинете у директора: я с посиневшим лбом и он с кое-как отмытыми волосами и пиджаком. Директор наш был средних лет человек, грозный, сердитый, оскорблённый за что-то на жизнь, а потому всегда к ученикам относился как к подчинённым и не позволял возражать им, будучи на ковре в его кабинете. С момента, как он вызвал нас, мы не смогли ни слова сказать в своё оправдание. – Ну ладно он, мальчишка. Но ты же девушка! Где же эта ваша хвалённая женская интуиция? Почему она не срабатывает, когда назревает скандал? Ох уж эти вечные предрассудки. Будучи девушкой, и коготки показать что ли нельзя? – А ты, разбойник? Как мог поднять руку на хрупкую одноклассницу? Ты ж присмотрись к ней. Замахнись ты чуть сильнее, она бы и в беспамятстве упала, того гляди. Вон, какой синячище оставил. Начинается… Ну и что, что я чересчур худая. Ну и что, что я довольно низкая ростом. Это не отменяет внутреннюю силу и готовность противостоять неприятностям. И уж тем более не значит, что я свалюсь от яблока какого-то зазнайки. – Ну что мне с вами делать? Когда же вы уже остепенитесь? Ведь уже который год продолжается эта нелепая конкуренция. Или что это вообще такое между вами? Может, снова вас по параллели расформировать? Да не-ет, это мы уже проходили классе в девятом: только хуже стало. Да и к тому же, вон, Морозова у нас староста так называемая. Нельзя-нельзя, – рассуждать вслух входило в ряд его странных, но забавных привычек. Он присел на край своего стола и начал бормотать что-то. – О! Придумал! И почему я раньше этого метода не опробовал... Будем действовать от противного! Вам же Волков точные науки нравятся? – задумчиво заметил директор. – Да. – А у вас, барышня Морозова, сердце больше лежит к гуманитарным предметам? – Да. – Но при этом, у вас в последнее время плохая успеваемость по литературе и языкам, Волков? – Да, – сквозь зубы, но признался. Я даже не смогла сдержать смешок от повисшей долгой паузы. – А вы Морозова зря веселитесь, я видел ваши последние оценки по физике и алгебре. Должен сказать, не утешающее зрелище. Меня внезапно заинтересовала юбка, подол которой я начала теребить, опустив глаза. – Феноменально! Это будет просто восхитительно! Значит так, ребятишки, вы будете помогать друг другу. Ну и где здесь подвох? Где собака-то зарыта? Какое «помогать друг другу»? – Простите, Валерий Макарович, но не могли бы вы конкретизировать условие задачи? Это звучало чрезмерно точно и напыщенно, и, конечно же, это спросила не я, хотя на языке у меня вертелся вопрос примерно такого же общего смысла. – Оставайтесь после уроков в библиотеке, навещайте друг друга, неважно как именно, но я должен увидеть хорошие оценки и прогресс. Не только в успеваемости по нелюбимым предметам, но и в вашей дружбе. А я надеюсь, таковая непременно будет. Так мы решим сразу две проблемы: подтянем вас по учёбе и прекратим личные перебранки. – Но… – Свободны! На урок литературы бегом марш! Но ведь… терпеть его присутствие ещё и после школы будет… НЕВЫНОСИМО!!!