Подарок

И я бы что-то придумал, обязательно придумал, если бы в понедельник Юлька снова не отыскала меня в универе. Я как раз в столовую шёл вместе с Сенькой, когда она буквально налетела на меня. Я успел напялить на морду лица радостную улыбку и ожидал чего угодно, но не… — А у тебя отличный любовник, Гай! — Кто?! — я отвесил челюсть и уставился на неё. — Ты это о чём, Юль? — Не о чём, а о ком, — на её лице появилось непередаваемое отвращение. — Кем надо быть, чтобы дарить мне на день рождения своего… парня. Это же так у вас называется?! А я-то, дура, переживала из-за того, что у нас с тобой ничего нет, даже на сторону ходить разрешила… Нужно было тебе моё разрешение как рыбке зонтик! — Юль, прекрати, люди смотрят, — прошипел я, намекая на то, что вокруг нас уже собрались зеваки. Ну а кто пропустит бесплатное ток-шоу «Окна»? Да ещё и без подставных актёров? С настоящей ненавистью, которая сейчас смотрела из Юлькиных глаз. — И пусть, — её усмешка меня попросту напугала, — а ты чего дёргаешься? Или стесняешься этой своей… любви? Потому и в секрете держал? Ли-и-и-це-мер! — протянула она, а потом достала из сумки большой белый конверт: — Зато у любовника твоего то ли наглости, то ли глупости больше. — Да что ты несёшь?! — Я шагнул к ней, намереваясь попросту зажать ладонью рот, но Юлька резко отступила: — Не смей прикасаться! — взвизгнула незнакомым, режуще-высоким голосом. — Мне видеть тебя противно теперь, не то что… — Да с чего ты взяла, что у меня есть любовник? — Я старательно делал морду кирпичом, замечая краем глаза, что количество зрителей у нашего спектакля изрядно увеличилось, а лицо у Сеньки — непонимающе-растерянное. — Тебе сон херовый приснился? — Ага, сон. Он теперь и тебе сниться будет, — она бросила к моим ногам тот самый конверт. — Я права была — ты сделал мне больно, Гай. Не зря мать говорила, что таким, как ты, верить нельзя. Ну ничего, отражённая боль сильно бьёт, — это она произнесла каким-то странным голосом, поймав мой взгляд и уже не отпуская. — И пора тебе узнать, что это такое, — добавила ещё что-то, но я не разобрал слов, а потом Юлька резко развернулась и быстро пошла прочь, а я остался в кольце любопытно-насмешливых взглядов. — Ну, чего уставились? Истерички ревнивой не видели? — подал голос Сенька. — Засекла с другой, вот и бесится, и опозорить решила. Проваливайте, блин, стадо баранов! — он схватил меня за руку, намереваясь поскорее уволочь прочь отсюда, но я на секунду задержался — для того, чтобы поднять конверт. Открыл я его, когда мы отошли от универа на порядочное расстояние и сели на одну из скамеек в сквере, расположенном неподалёку. Из конверта мне на колени выпал диск и записка. Обычная записка, написанная неровным и явно мужским почерком на вырванном из блокнота на спирали листе: «Юля, так уж вышло, что мы с тобой любим одного и того же человека. Но я не привык делиться и уступать. Не собираюсь делать этого и сейчас. А потому — отойди в сторону по-хорошему. Ты никогда не дашь Гаю того, что ему действительно нужно. Так что не трать своё и наше время, вокруг много парней — одна не останешься. А Гай — мой, и я тебе его не отдам. Эльдар». Я перечитал эти несколько строчек раз пять, пытаясь врубиться в смысл таких простых и знакомых слов, но он упорно от меня ускользал. В голове не укладывалось, что Эльдар мог такое отчудить. И диск… Что же на нём? Не могла Юлька поверить просто записке, я бы тоже не поверил — поржал бы, да и всё. Мало ли, кто может такое настрочить и подбросить, чтобы подосрать? — Цезарь, ты как? — голос Сеньки пробился словно через слой ваты. Стекловаты. — Никак, — совершенно честно сознался я, доставая сигареты — курить хотелось зверски, казалось, закурю — и сразу придумаю, что же мне теперь делать. — В ахуе я. — Как думаешь, что на диске? — Понятия не имею, — я пожал плечами, глубоко затянулся и продолжил, выпустив дым: — Но собираюсь узнать. Ты со мной? — Ясное дело, — Сенька ободряюще похлопал меня по плечу. — Я же любознательный, как и все евреи, рулим домой, Цезарь. — Есть, домой, — криво усмехнулся я, направляясь вслед за другом к ближайшей станции метро. Всю дорогу домой мы не разговаривали. Я старался убедить себя в том, что это всё — просто дурной сон и на самом деле я сейчас нахожусь дома, на своей постели. И ничего этого просто не было, и мне не придётся теперь носить в универе клеймо «педика», слышать за спиной шушуканье и хихиканье, ловить презрительные, насмешливые, ироничные взгляды тех, кто ещё вчера называл себя моим корешем. Слухи по универу вообще распространялись со скоростью тараканов, ныкающихся от внезапно включённого света. И моя ориентация совсем скоро не будет секретом ни для кого. Преподаватели тоже будут в курсе. И Валерка. А потом, прицепом, и мой дед. И писец коту Ваське — дома можно не появляться. Я помню, как негодовал дед из-за отмены статьи за гомосексуализм… Как же легко, оказывается, можно сломать человеку жизнь! Но зачем Эльдар так поступил? Решил не оставить мне выбора? Обезопасить себя заранее?.. Это как-то не вязалось с тем, что я успел о нём узнать, но, чёрт побери, я почти ничего о нём не знал! Ничего, кроме того, что рассказал мне сам Эльдар, а с чего это я взял, что он говорил правду?.. От этих мыслей вовсе хотелось выть, но и прекратить грузиться я не мог. Не получалось взять себя в руки. Ещё никогда я не оказывался в такой безвыходно-дерьмовой ситуации. И только из-за того, что захотелось попробовать чего-то необычного. Попробовал. На всю оставшуюся хватит. — Не парься, — сказал мне Сенька, когда мы подходили к двери своей квартиры. — Уже завтра об этом все забудут. Мало ли истеричек? А за тобой никогда ничего такого не замечалось, да и по виду не скажешь, что любитель ты… мужского тела. Так что — морду кирпичом, никаких интервью и комментариев и отвалят. — Сень, на студентоту мне плевать, а вот если до Валерки дойдёт — трындец. Он же деда моего кореш. — В курсе, — Сеня открыл дверь своим ключом, за что я ему был признателен: руки дрожали, как у алкаша после трёхдневной синьки. — Но доказательств твоей голубизны у него нет, а как серьёзный учёный — не станет он слухам верить… Ну, мне так кажется. Я бы не стал. Да и таких, как ты, у него несколько сотен — думаешь, есть время обо всех сплетни собирать? — Хрен его знает, — пожал плечами я, доставая диск и загоняя в ноут. — Я уже ничему не удивлюсь. — Рассчитывай на худшее, уповая на лучшее, — философски изрёк Сенька, садясь рядом со мной на диван и устремляя взгляд в экран. Впрочем, смотрел он туда недолго, очень скоро отвернулся, встал и вышел на кухню. А я продолжал сидеть, как замороженный кретин глядя на то, как мы с Эльдаром целовались и ласкали друг друга в гримерке. О том, что это было, знали только мы двое, а вот о том, что всё это оказалось какого-то чёрта заснятым на камеру — только один он. Потому-то, походу, и тащил меня тогда именно в клуб… Вот чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну как же можно быть таким доверчивым идиотом? Чувствуя, что ещё немного, и просто расхерачу ноут о стену, я вырубил запись, вынул диск и архи-осторожно, ломая в себе безумное желание растоптать зеркальный вестник моего морального уничтожения, положил его обратно в конверт. Я уже знал, что сейчас сделаю — поеду в клуб, отыщу Эльдара и от души… поинтересуюсь у него, какого чёрта всё это значит? Он что, решил не ждать, пока я выберу? Или это его «восточная кровь» так себя проявила? Ревность в голову ударила? Я не мог понять — зачем он это сделал, ведь знал же, чем всё закончится! Я встал и молча пошёл к двери, уже взялся за ручку, когда услышал голос Сеньки: — Цезарь, ты куда? — Догадайся, — бросил я, не оборачиваясь, и быстро вышел, не давая себе времени на раздумья, а ему — ни единого шанса меня остановить. В мыслях я уже видел, как впечатываю кулак в смазливую физиономию бастарда, как снова и снова поднимаю и опускаю руку, вбивая в его голову простую, как жопа, мысль: нельзя решать за других, нельзя лезть в чужую жизнь и перекраивать её на свой лад. Нельзя, чёрт бы тебя побрал! Даже если очень хочется. До клуба я добрался быстро и без приключений и даже не пил ничего по дороге, чтобы алкоголь не мешал — не туманил мозги и не усиливал и без того бешеную злость. Я сам себе напоминал робота, выполняющего поставленную задачу. Во всяком случае, мне хотелось бы быть роботом, чтобы эмоции перестали окрашивать весь мир в багровый цвет ненависти. И уже подойдя к клубу, вспомнил, что на улице-то день, а открывается сие заведение — вечером. Об этом мне напомнил висящий на двери замок и расписание работы грёбаного гейского притона. Твою мать! И что теперь прикажете делать? Возвращаться домой? Нельзя. Там Сенька примется меня в чувство приводить, а я сейчас не способен нормально реагировать на кого-либо. А поссориться с другом — это последнее, чего бы мне хотелось. Так что домой нельзя… И какого, спрашивается, хрена я стёр тогда номер Эльдара? Позвонил бы сейчас и назначил свидание своему «страстному» любовнику! Но сделанного не вернуть, а до открытия клуба ещё целых четыре часа, которые нужно где-то провести. Я опёрся спиной о стену и достал мобильный — полистал телефонную книгу, взгляд зацепился за «Ленка — офигенный минет». Это я так особо отличившихся подруг помечал, чтобы не спутать, когда имена одинаковые. А на фамилии у меня всегда память дырявая была, да и не знал я фамилий многих из своих девчонок — нахрен оно мне? Я же не жениться собираюсь! А вот «офигенный минет» мне бы сейчас точно не помешал, чтобы хоть ненадолго отвлечься от мыслей, атакующих мою бедную голову с маниакальной настойчивостью осиного роя. — Привет, — как можно жизнерадостнее пропел я в трубку, — как жизнь молодая? — выслушал кокетливый и многозначительный ответ и продолжил: — Могу скрасить твоё одиночество часика на четыре, соскучился уже, давно не виделись. Что? Конечно, прихвачу. Жди, скоро буду. Ты же всё там же живёшь? Как нет? А, вот оно что, тогда диктуй новые координаты. На моё счастье оказалось, что Ленка теперь снимает хату в паре кварталов от клуба, а это значило, что совсем скоро я буду накормлен, напоен и обласкан — самое то, что мне сейчас нужно! И хоть мордахой Ленка никогда мне особо не нравилась, сиськи и задница у неё были просто класс, да и сосала так, что крыша улетала в тёплые края, не обещая вернуться. Кроме того, как и все неуверенные в себе тёлки, Ленка больше о моём удовольствии думала и выкладывалась на все сто. Может, она считала, что так сумеет по-настоящему зацепить? Не знаю, да и в лучшие-то времена это меня не волновало, а сейчас и подавно. Я шёл к ней с одной-единственной целью — не без пользы для себя скоротать долбаные четыре часа. И только. Хотя я никогда и не обещал Ленке ничего больше, чем клёвый секс без обязательств. В этом плане я девкам лапшу на уши не вешал и жениться не обещал — дёшево это, так в койку их укладывать. Так почти каждый дурак может — девчонки-то все замуж хотят, хоть и говорят: «Нафиг оно мне надо!» Это как раз тот случай, когда говорят одно, думают другое, а делают третье. И потому получить секс в обмен на обещание жениться — проще, но… не по мне. Ленка встретила меня в коротюсеньком халате, который больше открывал, чем скрывал, от неё пахло чистотой и свежестью то ли мяты, то ли жасмина — не знаю, чем точно, но эти запахи я всегда любил. А потому без лишних слов притянул её к себе и поцеловал. С ней можно было не церемониться и не разводить долгих прелюдий, за что я всегда Ленку ценил и крепко уважал. Заводилась она быстро, не требуя никаких изысканных ласк. То, что надо, одним словом. Я целовал её, одновременно запуская руку в вырез халата и сжимая в ладони крепкую горячую грудь. Круто!.. На диване мы оказались через пару минут — на Ленке к тому моменту уже ничего не было, а с меня она успела снять рубашку. Потом устроилась между моих ног и расстегнула ширинку — она прекрасно знала, что мне нравится больше всего. Я шумно выдохнул и откинулся на спинку, наблюдая, как она высвобождает член и касается его губами. И всё бы хорошо, да вот только… вставать он в этот раз почему-то не желал. Сначала я даже как-то и не напрягся — нервы сказались, Ленка и не такое к жизни пробуждала! Но когда спустя добрых полчаса её стараний ничего не изменилось, мне стало не по себе. Такого ещё никогда со мной не было, чтобы как у старого пердуна… Я попытался выбросить из головы все отвлекающие мысли, буквально заставил себя вспомнить самые похабные из виденных когда-то порнофильмов, но… результат был таким же плачевным. И тогда я резко отодвинул Ленку от себя и поднялся, застёгивая брюки: — Извини, замотался… Сессия скоро… — пробормотал, чтобы хоть как-то оправдать несостоятельность. — Не страшно, — она поднялась с колен и набросила халат, — со всеми бывает. Сессия — тот ещё головняк! Я вот забила на универ и не жалею. Толку с этого диплома? А зарабатываю я и так неплохо, — Ленка работала продавцом в каком-то бабском магазине и реально нормально получала, это я уже давно знал. — Не заморачивайся, Гай. Давай я тебе лучше чаю сделаю или кофе? — Давай, — буркнул я, поднимая с пола рубашку и пытаясь понять — что за хрень только что случилась? Я же хотел её трахнуть! Я шёл сюда именно с этой целью — и так облажался… Что за… Юлькин непонятный шёпот и взгляд — там, в универе. И слова эти странные «Отражённая боль сильно бьёт»… Нет, ерунда! Быть не может! Не верю я во всю эту хрень! Я просто перенервничал и всё, с любым мужиком такое случиться может. Главное сейчас — успокоиться, в руки себя взять, разобраться с Эльдаром, а потом и в койке всё наладится. Я старательно убеждал себя в этом, в пол-уха слушая Ленкину болтовню и прихлёбывая кофе, вкуса которого просто не чувствовал. Ощущение нереальности происходящего становилось всё сильнее с каждой минутой. Весь этот день всё больше напоминал бред упоровшегося в хлам макоеда. Такое просто не могло произойти в реальности. Не могло. Но происходило. Вся моя нормальная жизнь стремительно превращалась в кошмар, и виновником этого был… Я сам?..