Подарок

— Сень, это и есть Эльдар, — произнёс я дежурную фразу, когда мы с танцовщиком вошли в квартиру, а Сенька появился в коридоре, привлечённый шагами и голосами. — Вот как? — друг приподнял бровь внимательно, цепко и без тени улыбки оглядывая Эльдара. — Хм, надо же, я представлял тебя совсем не таким… — Разочарован? — танцовщик в свою очередь не менее внимательно изучал Сеньку. Они словно принюхивались друг к другу, а в воздухе всё сильнее ощущалось насторожённое напряжение. — Удивлён, — уклончиво ответил Сеня, — не думал, что так быстро тебя увижу. — Я тоже, — Эльдар улыбнулся и, поколебавшись секунду, протянул моему другу руку, — но так сложилось. — В курсе, — Сенька руку пожал, — я так понимаю, ты никаких записок Гаю не писал? — Правильно понимаешь. — Несложно было догадаться. Жаль, я не успел остановить Цезаря, — на этих словах взгляд Сеньки красноречиво упёрся в разбитую губу Эльдара, — а он у нас никогда терпеливостью не отличался. — Эй, я вообще-то здесь, — напомнил о себе я; неприятно, чёрт возьми, когда о тебе в третьем лице в твоём присутствии говорят. — Сложно не заметить, — теперь ироничный взгляд достался мне, — ну, пошли, что ли, чаю выпьем… за знакомство. — Может, чего покрепче? — предложил я. — Некогда, — Сенька направился в кухню и, не оборачиваясь, продолжил: — Я вообще-то уходить собирался, у нас с Анжелой планы на сегодня. — Когда явишься? — автоматически спросил я. — Завтра, после пар. Ну, а вы, как я понимаю, разобрались, кто виноват, осталось решить — что делать? — Ага, бить или не бить — вот в чём вопрос, — указав Эльдару на табурет, фыркнул я. — Насилие — крайнее средство некомпетентных людей, — поучительно изрёк Сенька, — да и результата чаще всего ноль. Так кто вам подосрал всё же? Мы с Эльдаром переглянулись, и заговорил я — в двух словах пояснил Сеньке, что письмо это — дело рук того же пидора, который мне в глаз засветил. — Везёт вам обоим на психов, — резюмировал мой умный друг, разливая по чашкам свежезаваренный чай. — Ты, — кивнул Эльдару, — умудрился влюбить в себя этого… Вальку, а ты, Гай, — психованную девку, считающую себя ведьмой… Красавцы, блин. — Кем? — танцовщик даже чашку отодвинул. — А ты не в курсе? — удивился Сенька. — Цезарь не просветил? Эльдар отрицательно покачал головой, и за следующие несколько минут Сенька сообщил ему тонкости Юлькиной биографии и закончил речугу вопросом: — И вот теперь я думаю, кому из вас повезло больше? — Да какая теперь разница? — отмахнулся я. — Всё же нормально, — «почти», — добавил про себя, снова вспомнив недавний провал. — Нормально — это понятие относительное, — Сенька усмехнулся, переводя взгляд с меня на Эльдара, — скажи мне кто-то полгода назад, что ты, Цезарь, с парнем замутишь, я бы того умника лично на смех поднял и доказал бы в два хода, что это просто-напросто невозможно. А теперь своими глазами вижу, что возможно… Ну да ладно, чем бы Цезарь ни тешился, абы в драку не лез, — нравоучительно закончил Сенька и поднялся из-за стола. — Пошёл я, рад, что познакомились, — в этот раз он первым протянул Эльдару руку, крепко пожал, и спустя несколько минут мы остались в квартире одни. Я запер дверь, накинул цепочку, желая подстраховаться от возможных незваных гостей и внезапного Сенькиного возвращения в самый неподходящий момент. Потом вернулся к дивану сел и сказал: — Вот потому я и хотел как-то по-тихому разойтись с ней, но Валька… — Спутал тебе все карты, — задумчиво протянул Эльдар, — значит, ты с ней только из-за этого порвать собирался? — Нет… — не сразу ответил я. — Я никогда не морочил голову двоим сразу — херово это, так что выбирать в любом случае было нужно. Но, блин, скандала я точно не хотел! Мне же ещё учиться в этом долбаном универе! — Всё нормально будет, потрындят и забудут, — танцовщик положил руку мне на плечо, — ты, главное, на провокации не ведись — и всё. — Думаешь, получится? — Уверен. Знаешь, в твои годы я тоже таким был — чуть что, в драку кидался, — усмехнулся он, коснулся своей губы и поморщился. — А тебе сколько? — Я вдруг врубился, что понятия не имею, сколько же Эльдару лет. — Двадцать три. — Три года разницы, значит? — Выходит так, — он снова поморщился, — я могу умыться? — Конечно, если хочешь, можешь и душ принять, — улыбнулся я. — Нет, душ — это лишнее, а вот морду умыть не помешает, — танцовщик поднялся и пошёл в ванную, а я смотрел ему в спину, чувствуя, что жутко хочу пойти следом и точно так же жутко боюсь снова облажаться. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, я вышел на балкон и закурил, глубоко затягиваясь, убеждал себя, что всё будет нормально, что никакого проклятия и порчи на самом деле не существует, и раз сейчас я не нервничаю, то и фейла больше не случится. — Травишься? — прозвучало прямо в ухо, а на бёдра властно легли руки, притягивая к себе. — Ага, — я сделал последнюю затяжку и вдавил бычок в пепельницу, — у тебя есть предложение получше? — Даже несколько, — губы коснулись шеи, а рука легла на ширинку, — и ты мне кое-что должен, Цезарь. — Должен? — я облизнул пересохшие губы. — Да, — в голосе Эльдара теперь ясно слышалась ирония, — не каждый день мне в морду прилетает… за того парня… Приятного мало, доложу я тебе, — пальцы потянули собачку молнии вниз, я кашлянул и накрыл его руку своей. — Реабилитируйся, Император… — Прямо здесь, что ли? — я сглотнул, представив себе реакцию соседей, если кому-то из них приспичит на свой балкон выйти в разгар реабилитации. — Место не критично, — милостиво согласился Эльдар. — Твоя кровать вполне подойдёт. Важно действие. Никогда не принимал извинений на словах, шелуха это, Цезарь. — Согласен, — кивнул головой я, разворачиваясь к танцовщику лицом и ловя потемневший зелёный взгляд: — Идём? — Да.

***

Я помнил, как он делал это со мной и как сам… там в гримерке. К тому же сейчас я действительно чувствовал себя виноватым, извиниться хотелось, да и шансы на то, что всё пройдёт нормально, могли хоть немного, но увеличиться. Если не думать о словах, а просто осторожно его поцеловать, помня о том, что губу тревожить лишний раз не стоит. Сам дурак, себе же в итоге и подосрал. И вместо сносящих крышу глубоких поцелуев — лёгкие прикосновения к краю его губ — дразнящие и заводящие сильнее. Я старался максимально сосредоточиться на Эльдаре, которого придавил к постели тяжестью своего тела. Вслушивался в его сорванные выдохи, чувствовал, как сжимает моё плечо рука, как подрагивают горячие и сильные пальцы. Слова — шелуха. Не до них. Стаскивая с него рубашку, я молчал — болтовня — это последнее, чтобы нам обоим было сейчас нужно. Я не знал, насколько чувствительно тело танцовщика, и наудачу коснулся губами одного из сосков. Хриплый выдох и пальцы сильнее стиснули моё плечо — понимать это как удачное попадание? Похоже, что да. Реабилитация? Что он вкладывает в это слово?.. Я всё же не готов с Эльдаром… как это называется? Я не гомосек. Мне даже… чёрт, как же сложно просто опустить руку вниз, к его ширинке. Каждый сантиметр — это усилие, ломка чего-то в себе самом. Учитывая то, что я сегодня трезвый как стёклышко, всё намного сложнее. Алкоголь облегчил бы путь вниз, но теперь уже поздно вставать и прибегать к его помощи. Расстегнув молнию, я ощутил под пальцами горячую напряжённость его члена и не мог понять — какие чувства у меня это вызывает. Всё слишком странно… Но я точно знал, как сделать так, чтобы Эльдару было так же приятно, как мне тогда, в гримерке. Когда мы оба были полупьяными, и тормоза уже не работали, и было проще, чем сейчас, намного проще. На мою руку легла его рука, прижимая к паху: — Не бойся, Цезарь. — Чего? Твоего хера? — я попытался перевести всё в шутку, но получилось фальшиво, и Эльдар это понял. — Нет, себя самого. И если не готов — не стоит, не хочу, чтобы потом ты возненавидел меня, — я чувствовал, как непросто даются ему эти слова, слышал по дыханию, насколько сильно танцовщику этого хотелось, чувствовал, как подрагивает напряжённое тело, и решительно стащил джинсы с его бёдер: — Не пужливый, — пробормотал неразборчиво, так же быстро, рывками, стаскивая бельё, — но в рот не возьму, — я провёл черту, которую точно не готов пока переступить. — Не надо, — шумный выдох, когда мои пальцы обхватили его член. Сейчас я сравнивал Эльдара с собой, обнаружил, что в этот раз сложно сказать, у кого больше, и невольно улыбнулся: — Ты обрезанный, — произнёс вслух, чтобы что-то сказать, — из-за отца? — Нет, — пальцы Эльдара снова легли поверх моих, задавая нужный ритм, — я сам… когда было пятнадцать. Тренер… посоветовал… у него… было так… — его речь стала рваной, а дыхание — тяжелее с каждым моим движением. — Мать не знает… Не спеши… — танцовщик замедлил движение моей руки, — не хочу кончить слишком быстро. — Только не говори, что тебе нравится, — скептически скривился я. — Важно не только — как, но и кто… Для меня важно, — последнее слово превратилось в негромкий стон, каким-то образом выбивший во мне предохранители. Я забыл о том, что у него болит губа, и поцеловал — жадно и глубоко, так, как мы целовались в прошлый раз. Целовал, невольно ускоряя движения рукой — я хотел, чтобы ему было хорошо… Потом Эльдар потянулся к моей ширинке, но я его остановил: — Не надо… — Что-то не так? — он приподнялся на локте, не собираясь пока что одеваться. — Всё так, просто я устал. Весь день как больной енот, — я спрятался за правдоподобными, на мой взгляд, отговорками. — Я реабилитировался? — Процентов на пятьдесят, — танцовщик сел на постели, — но я никуда не спешу, — он подмигнул мне, а я разрывался между желанием сказать ему правду и стыдом за свою несостоятельность. Моя надежда на то, что лаская его, заведусь сам, не оправдалась, и теперь я боялся, что Эльдар поймёт, в чём дело. Не хочу быть импотентом в его глазах. Этого только не хватало! Такой я уж точно нахер ему нужен не буду… Да и не только ему. Весь ужас того, что произошло, начал доходить до меня только сейчас. Наверное, я всё же надеялся, что с Эльдаром всё пройдёт нормально, я был уверен в этом. Как оказалось — зря. И сейчас мне больше всего хотелось остаться одному, но как намекнуть на это человеку, который уже стал для тебя… не просто одноразовым партнёром?.. Я заметил, что Эльдар смотрит на меня слишком внимательно, и понял, что сейчас танцовщик начнёт задавать вопросы, но тут мне просто феноменально повезло — зазвонил его телефон. Эльдар нахмурился, выудил аппарат из кармана джинсов и принял вызов: — Да. Что стряслось? Какого… Так срочно? И что, некому больше подменить? У меня выходной вообще-то… Ладно, но будешь должна, как земля колхозу, — танцовщик сунул телефон обратно в карман и скривился: — Извини, Цезарь, но придётся тебя покинуть. Срочно на работу вызвали. — Не страшно, — попытался не показать своего облегчения я, но, судя по недоверию во взгляде Эльдара, получилось херово. — Не последний день живём. — Это да, — он натянул бельё, затем — джинсы и сказал: — И запомни — я тоже не пужливый. — Ты это к чему? — изобразил удивление я. — Да так, к слову пришлось. Захочешь увидеться — звони, и лучше тебе в клубе пока что не отсвечивать, у Ваньки память фотографическая, а подозрительность КГБшная, он тебя теперь просто не пустит. — Номер ещё раз дай, — я скривился, — я куда-то его записал, а куда — найти не могу. — Пиши, — не стал иронизировать Эльдар, за что я был ему признателен, просто записал названные цифры: — Готово. — Вот и славно. Полетел я, Цезарь. А ты вот ещё над чем подумай — секреты до добра не доводят, — бросил танцовщик, направляясь к двери, и я понял, что конспиратор из меня хреновее некуда.