Три ночи полнолуния

«Тяжело признаваться в своих ошибках, а в ошибках, совершенных задолго до тебя, твоими родными, далекими и не очень предками – еще тяжелее. Причины собственных заблуждений ты хотя бы можешь определить, понять, попытаться пересмотреть свою точку зрения, а вот изменить что-то, если «так принято у нас в семье» или «наш род всегда делает то-то и то-то…», невозможно. Практически нереально, до тех пор, пока ты не становишься главным в этом роду. Но тогда традиции и образ мышления уже настолько пропитали всего тебя, что ты не меняешь ничего, даже когда твой сын или дочь смотрят на тебя теми же глазами, что и ты когда-то смотрел на своего отца или деда. И все повторяется. Они, как и ты, смиряются, костенеют, и все повторяется из поколения в поколение. Замкнутый круг. Но иногда так хочется выть от тоски и безысходности, ругая себя последними словами за то, что обманул себя сам, нарушил данные себе обещания, предал и себя и своих детей…» Марис отложил дневник одного из своих предков и устало потер глаза. Он уже которую ночь не мог уснуть, пытаясь найти решение и изменить свою судьбу. Но пока все его попытки терпели крах, разбиваясь о непреклонность драконьего Владыки, который по несчастливой случайности приходился ему родным дедом. Проведя первые три ночи на берегу, он решился поговорить с отцами, рассказав, насколько необычен его возлюбленный. Йолис тогда сразу понял его и поддержал во всем, а вот со вторым отцом оказалось труднее. Оказывается, старшие дети драконов никогда не заключают союзы с мужчинами, тем более, не бывают в этом союзе принимающей стороной. Но хуже того, драконы ненавидят русалок. Много веков назад эти народы что-то не поделили, оставив хищным рыбкам океан, а сами поднялись на острова, чтобы не возникало ненужных смертей и конфликтов. То, что артефактом Предназначения к Марису в ночь его шестидесятиоднолетия привело именно русала, стало для отца-дракона ударом. Оказывается, у них в народе русалы считаются ограниченно разумными рыбами, их мясо – деликатес, а кровь – ингредиент многих магических эликсиров. В мире человеческой империи Марис мог жить со своим возлюбленным, но драконье племя отказывалось принимать их. Которую неделю он выдерживал душеспасительные беседы со всеми дядьями, кузенами и кузинами, и вот сегодня с ним говорил его дед – Владыка Драконов. Из его речи следовало, что если уж все так далеко зашло, то Марису придется отречься от семьи и никогда не возвращаться в драконьи миры, потому как в правящей семье не может быть такого позора, как союз с русалом, да еще и в нижней позиции. При упоминании последнего обстоятельства Владыка презрительно скривился, давая понять, что этого никто не забудет. И вот сейчас Марис метался по библиотеке дворца, пытаясь разобраться, что же такого случилось много веков назад, и как все это можно поправить. В какой-то момент он был уже готов отречься от семьи, ведь знал, что драконы жалеют его, не могущего обернуться, не имеющего полуформы. Он – человек. Да, в нем есть кровь и магия их Владык, но она спит, и просыпаться не собирается. Останавливало лишь то. Что это разобьет сердце его отцу-дракону. Риаль не осуждал сына, не отговаривал, не ставил перед выбором, он лишь бесился, не зная, чем помочь. Он сам когда-то чуть не потерял возлюбленного, потому что не соблюл законы и не следовал обычаям. Да, это открыло дорогу в другие миры, и ему простили, потому что артефакт был найден и возвращен, но это произошло скорей от неожиданности и торжественности момента. При других обстоятельствах все могло сложиться иначе. Владыка-Дракон суров, особенно к членам своей семьи. Так ничего и не найдя, Марис вернулся на свой остров, как раз, чтобы немного поспать перед ночами полнолуния и привести мысли в порядок. Ему предстояло все рассказать Ксихиасу, и как это сделать, он не представлял. И что выберет, проси его русал, тоже не знал. Частичку своей души, парня, которого он знал всего три ночи, или семью, пусть жестокую, странную, противоречивую, но свою, родную. Был вариант, что Ксихиас не из тех русалов, с которыми когда-то не договорились драконы, а вообще из какого-нибудь другого мира, но сам факт хвоста. А с учетом собственной везучести… В общем, Марис был уверен, что это именно из тех самых, и подозревал, что не простой, а тоже, небось, не меньше принца. Мироздание решило, что пора что-то менять, и он и Ксихиас – всего лишь инструменты для этого. Промучившись еще сутки, пока не взошла полная луна, Марис спустился на берег бухты и с тяжелым сердцем шагнул в портал. На другом берегу реки его уже ждал его возлюбленный. Но даже радость новой встречи не позволила упустить из вида, как грустен и потрепан его пара. Похоже, его семья тоже не рада, и его тоже посветили в подробности отношений между расами. Дракон только открыл рот, чтобы начать разговор, но русал соскользнул с камней и нырнув, вынырнул уже у берега портала. Печальные синие глаза с тоской посмотрели на Мариса, и он опустился на колени, а потом вовсе разделся и залез в воду, обнимая своего русала, осторожно целуя и почти отчаянно нежа в своих руках его сильное тело. Водный житель отвечал ему взаимностью. Их чувства и эмоции были полностью прозрачны, и любовники отражались друг в друге, как два зеркала. Ночь была почти на исходе, а дальше поцелуев и ласк они не зашли. Не хотелось безудержного слияния тел, важнее были тепло сердца и поддержка. Они целовались, в перерывах рассказывая одну историю на двоих. Да, русал – действительно принц из того самого народа, с которым драконы когда-то что-то не поделили. И не просто принц, наследник и соправитель своего отца уже сейчас. И да, хоть внешне его возлюбленный человек, неизвестно когда может пробудиться кровь дракона, и тогда, если вдруг они заключат союз, Ксихиасу придется покинуть свой народ, потому как дракон не может быть супругам русала… Ночь разговоров и взаимных уверений в том, что если придется выбирать, они выберут друг друга. К заходу луны в этом оба уже не сомневались. Последний поцелуй, и Ксихиас тает в тихом свечении, грустно улыбаясь. Марис же возвращается домой, грустно улыбаясь. Решения нет. Без него его род проживет. Без Ксихиаса – нет.