***
Казалось, что вот он наконец-то успех: шоу, концерты, снова шоу, визжащие фанатки, бесконечные перелеты... Зико сидел на очередном интервью. На том самом интервью в Тайланде. Позже ему покажется, что не было нескольких интервью - а было одно длинное. Все они слились для него в одно бесконечное интервью: не отличишь одно от другого. Накануне был длинный перелет, практически бессонная ночь, выматывающая тренировка... Все они отвечали на какие-то вопросы ведущего, а в голове вертелось только одно "СПАААААТЬ". У Зико что-то спросили. Он ответил. Потом понял, что ответил что-то не то. Попытался собрать расползающиеся, как дождевые черви от солнца, мысли. Вроде что-то ответил. Потом снова перелет. Сон в самолете, который совсем не придает сил. Это просто так, краткая передышка, чтобы не боятся самолета. Наконец-то родная квартира... Короткий сон и снова концерт. Концерты тоже уже сливаются в одну длинную Налину с шубами. Но Зико понимает, что это шоу-бизнес. Диск, потом его промоушен, потом совсем короткая передышка, потом снова запись имеющихся песен, написание новых, если успеешь, то можно и в клубе выступить, потом снова выходит диск. и все циклы в цепи повторяются по новой. Рутинно, но зато приятно, когда твой телефон обрывают фанатки, дышат молча в трубку... Хотя, когда пишешь ночью стихотворение, поймав изменчивую и прелестную музу за трепещущие крылья, такой звонок совсем не в тему. Сбивает с мысли, вытягивает из сладкого искрящегося бреда, в котором можно выхватывать слова и целые фразы, которые потом ложатся в гладкую лирику жесткого речетатива или в какую-нибудь карамельно-сладкую попсовую песенку, как идеально подогнанные кирпичики хрустального замка. Однажды его будит Джехё. Его огромные оленьи глаза кажутся еще больше от плещущегося в них испуга. - Звонит директор. Он говорит что-то о скандале, который ты устроил в Тайланде. Зико лежит, обняв подушку, и, глядя на перепуганного ольджана снизу вверх. В голове почему-то совсем не те мысли. Он думает о том, что Джехё очень даже красивый парень, когда не играет на публику манерного мажора. И что он единственный в группе, кому почти не подрисовывают глаза, чтобы сделать взрослее и сексуальнее взгляд. Но сейчас в этих глазах почти детский испуг, и Зико вспоминает Кристин с ее по-детски изогнутыми губами, которые сводили его с ума в последнее время. - Какой скандал? - наконец-то до мозга Зико доходит выданная Джехё информация целиком, а не обрывками. - Я не знаю. Поговори с ним. Джехё протягивает Зико кусок белого пластика так осторожно, будто это на сотовый телефон, а бомба, которая может взорваться от малейшего неверного движения. и она взрывается, едва Зико подносит её к уху. - ... телефон отключён?! Зико каким-то миллионным чувством догадывается, что директор спросил "Почему твой телефон отключен?!" - Кто-то снова узнал мой номер. - Что за скандал Вы устроили в Тайланде? Зико напрягает мозг, пытаясь отмотать пленку своей памяти назад и вспомнить, что было в Тайланде. Он бы запомнил скандал. Но в голове пусто. Он помнит только тяжелую свинцовую усталость и бесконечную Налину. - Я... Там не было никакого скандала. - Поднимай всех. Дуйте сюда! Может они хоть что-то пояснят. Зико уже сидел в кровати при последних словах директора. - Что там? - на него смотрел Минхёк, невозмутимый и спокойный, как всегда. Зико иногда начинало казаться, что и в группу засунули андроида, настолько мало проявлял свои чувства их танцор. - Я не знаю. Какой-то скандал в Тайланде. Джехё застыл вопросительным знаком над их кроватями. Он был в ступоре и не мог пощевелиться. - Джехё.. Джехё, - спокойно, почти ласково позвал его Чихо, - Джехё, одевайся. - Да, хорошо. Как будто кто-то сказал "Отомри", Джехё зашевелился и развернулся в сторону шкафа. На холоде улицы мозг как-будто прояснился. Но в голову ничего не могло прийти: "Что за скандал они устроили в Тайланде?" - К директору. Все, - свистящим шёпотом сказал им охранник на входе. Кён на него посмотрел внимательно. Также пару месяцев назад к директору был вызван Юквон, после того, как одна фанатка пожаловалась, что Кот подарил фенечку, которую фанатка сутки на пролёт плела, какой-то своей подружке. Они зашли в кабинет. Директор с кем-то разговаривал по телефону: - Да, да, я понимаю... Я приношу свои глубочайшие извинения... Я разберусь и накажу их... У Чихо завибрировал телефон - звонил Тэун. Зико сбросил звонок, написав: "Я у директора. Перезвоню позже". Наконец директор закончил говорить по телефону. Он замер задумчиво, поставив локти на стол и водя длинными указательными пальцами по твердо очерченным губам. Потом наконец-то заговорил - Фанаты в соцсетях твердят о скандале в Тайланде. Будто вы насмехались над горем тайцев. Зико пытался восстановить в памяти интервью в Тайланде. Что-то там было. Но что?! Воспоминание ускользало, как вода сквозь пальцы. - Так что за скандал? - Я не помню. Там вроде было интервью, как интервью... Только мы вели себя, как придурки: ржали, Чихун вообще пытался апплодировать ногами... Может они расценили это как оскорбление? - Я не знаю... На ближайшее время отменяются все шоу, концерты и интервью, - директор говорил нерешительно. Одно дело запрещать участвовать в промоушене танцору. А другое - резать курочку Зико, которая несет золотые яйца. - Ладно, идите. Сейчас посмотрим, как будет меняться настроение фанатов. Думаю, за неделю все уладим. Парни вышли потерянные за дверь кабинета директора. У них даже не было возможности обсудить сложившуюся ситуацию. Они не понимали, о чем идёт речь. Зико вспомнил, что ему звонил Тэун. Он набрал номер брата. - Привет. Ты звонил? - Да, - голос Тэуна звучал напряжённо. "Наверное, он уже знает о Тайланде", - подумал Зико. - Что за семь тысяч вон? - Семь тысяч вон? - переспросил было Зико у брата. Но тут картинка,получив недостающий кусочек, начала склеиваться в голове. Семь тысяч вон оказались огромной, просто неподъемной суммой за которую они расплачивались подпорченными нервами, потерянными фанатами, здоровьем. Чихо решил твердо уйти из группы, понимая, что один он сможет просуществовать, но вот группа с ним медленно но верно идет ко дну. - Думаю, тебе надо побриться, - как-то сказал ему директор будничным тоном, как будто сообщал прогноз погоды. - Зачем? - выплыл из глубин своих мрачных дум Зико. - Скажи, что ты раскаиваешься. Запишем видеообращение. Может, это растрогает фанатов. - Я не знаю, что их может растрогать. Может моя смерть? - Прекрати! Думаю, что про самоубийство вам писали антифаны. - Я схожу в парикмахерскую.***
Зико сидел перед зеркалом и смотрел на свою лысую голову. Она казалась легкой-легкой, как перышко. Зико потрогал макушку, на которой раньше были белые волосы с отросшими черными корнями. "Что же, я так и хотел срезать высветленные волосы. Вот и срезал все сразу", - подумал Зико, криво улыбнувшись растерянному парню в зеркале, который гладил короткий и колючий ёжик оставшийся после стрижки на голове. Парень немедленно улыбнулся в ответ Зико, вызвав почти физическую боль - это все-таки ему, Зико отрезали волосы. Зико зашёл в какой-то супермаркет, купил две бутылки соджу, потом пил их на какой-то стройке, пытаясь заполнить пустоту в легкой голове. Алкоголь на пустой желудок все равно не принёс облегчения. Он шёл по улице, даже не задумываясь, куда идёт. Хотелось хоть какого-то участия и понимания. Но директор молчал, он не мог устроить ему выволочку, но и поддержать тоже не хотел. Маме нельзя рассказывать, как её сыну плохо. Тэуну тоже не расскажешь, он может передать маме. Близкому другу Кёну также плохо, как и ему... Зико понял, что стоит возле чужого подъезда. Он набрал знакомый набор цифр и начал считать гудки. Наконец-то из домофона раздалось: - Да? - Кристин? - Да, - голос зазвучал растерянно. - Кристин... Кристин, это У Чихо. Ты можешь выйти ко мне? - Сейчас? - Да. Это ненадолго. - На улице уже темно. - Тогда, тогда открой мне дверь и выйди сама, я тебя тут, в подъезде встречу. - Хорошо, - Зико слышал легкий вздох, потом, как пискнула, открываясь дверь. Он вошел в ярко освещенный подъезд и ждал, вслушиваясь, когда раздадутся легкие шаги Кристин на лестнице. - Что случилось? Ты пьян? - в голосе девушки слышалось недоумение и легкое сочувствие. - Я... пьян. Наверное, пьян, - пробормотал Зико. В подъезде повисла мёртвая, ничем не нарушаемая, тишина. Зико смотрел на Кристин, мучительно думая, почему он пришёл именно сюда. Потом медленно стянул с себя сначала капюшон куртки, а потом и кепку. Кристин сначала с секунду недоуменно смотрела на короткий ёжик волос. потом охнула, шагнула навстречу Зико и коснулась его головы, словно надеясь, что это какой-то обман зрения. Зико перехватил её руку и притянул к себе, обнимая, и, уткнувшись в плечо, заплакал. Потом сел на корточки и продолжал плакать, спрятав лицо в ладонях. Кристин присела рядом с ним, обнимая, утешая, шепча какие-то ободряющие слова, пока Зико наконец не затих в её объятиях.