Метр с кепкой в кресле босса

Который час шли приготовления к церемонии наследования. В комнате, доступ к которой не имели слуги, расположилась Цуна. Помимо неё в помещении разместились, кто где, почти все её Хранители — Кёя, Такеши, Хаято, и высший состав Варии — Занзас и Скуало. Сама Десятая нервно стучала по локтю пальцами. — С тобой всё в порядке? — участливо поинтересовался Хаято. — О, мой камрад, Гокудера Хаято, как поживаешь? — прилетело ему ответом по голове. «Всё ещё хуже, чем я думал», — мрачно подумал Кёя, встретившись с остальными взглядами. Всем было ясно: девушка волнуется. Не сказать, что всех устраивал такой расклад, учитывая то, что до Церемонии оставалось всего ничего и с учётом этого проблему нужно решать незамедлительно. — Вра-а-ай! Савада! — вмешался Скуало. — Ещё недавно ты пытала странным поведением лучшего вражеского киллера и шпиона, причём крайне удачно, а сейчас очкуешь перед сбродом из альянса! Цуна подняла на капитана Варии глаза и вздохнула. — Да блин, там было иначе… — Савада замялась. Тряхнув головой, из-за чего сложная причёска-ракушка на голове чуть не поехала набок, выдавила из себя: — Я как подумаю о Церемонии — внутренности наружу просятся… А вас, желудок, — она стукнула себя по животу, — я попрошу остаться! Скуало махнул сразу двумя руками, как бы говоря: «Да ну, к чёрту! Я честно пытался». — Цуна, может, мячик покидаем? Мне всегда помогала игра в бейсбол, успокаивает. Все мрачно уставились на Такеши. — Бейсбольный придурок, тебе нимб жмёт? — скептично поинтересовался Гокудера. — Это самая дурацкая идея, которая могла посетить тебя за час до церемонии. — Ой-ой, ты такой умный, как я погляжу, — неожиданно вскочивший со своего места разъярённый Ямамото удивил буквально всех. Такого за ним раньше не замечали. Тыча пальцем в грудь Хаято, он продолжил: — А тебе мы сейчас клятву состряпаем, хочешь? Обет идеальной «правой руки», что ты обещаешь всё делать ради своего босса! Распишешься при свидетелях, зафоткаем это! И будешь ты Цуне по утрам берёзовый сок приносить, тапочки и газету! Цуна растерянно хлопнула ресницами. — Мальчики, а вы не перебарщиваете?.. — осторожно осведомилась она. — И зачем берёзовый-то? Я его даже не люблю… Внезапно в комнате стало жарче как минимум градусов на десять. Стены и предметы точно накалились. Пространство зарябило. Инстинктивно взгляды были обращены на Занзаса. Кёя обнажил тонфа, готовясь к худшему. — Эй-эй, только не надо палить в люстру! Это лишнее… — нервно пролепетала Савада. Занзас, открыв глаза, всё ещё сидел в антикварном кресле, но вот пистолет наголо со снятым предохранителем не предвещал ничего хорошего. Босс Варии был зол. Шрамы стали проступать на голых участках кожи. — Мусор, — голос Скайрини, подёрнутый хрипотцой после сна, звучал особенно жутко. Пробрало почти всех. — Свалили все, кроме мелкой. Повторять не буду. Среагировал первым, что не странно, Скуало. Хватая ребят кого за шкирку, кого за руку, он поволок их прочь. Замыкал шествие Кёя. Задержавшись в дверях на мгновение, он, хмыкая, убрал тонфа, после чего закрыл за собой дверь, словно вверяя её в руки Занзаса. «Батюшки, это они оставили меня с Занзасом, типа, чтоб успокоил? — Савада озадаченно почесала затылок. — Они теперь ему настолько доверяют?» У неё в голове мариновался шашлычок из сочных мыслей, одна жирнее другой. За эти дни изменилось многое, а уж что говорить про отношения с Варией. Вон, Мукуро вообще помогает с приготовлениями Девятому и Реборну, а Рёхей у них на подхвате как бесплатная рабочая сила. Она молча следила за движениями Занзаса. С лицом, которое Цуна окрестила ласково «мордень кирпичом», он подошёл к мини-бару и выудил из него бутыль и пару гранёных стаканов. Подозрительно знакомая стеклянная тара стукнулась рядом с девушкой. — Мы что, пить будем?.. — недоверчиво спросила она. Но Занзас не ответил. Он открыл непочатую бутыль двенадцатилетнего шотландского виски и от души плесканул сначала себе, а затем ей. — Пей, — брякнул Скайрини, пододвигая к ней стеклянную тару. — Ты же знаешь, что случилось в прошлый раз, когда я напилась… — усмехаясь, Цуна, тем не менее, взяла двумя руками стакан. — Пей, тебе говорят, — хмыкнул Занзас, а сам облокотился на стол. — Успокоишь себе нервы. Я не ради истерик тебя столько у себя терпел. Цокнув языком, Савада опрокинула в себя жидкость, из-за которой горло тут же обожгло. Скайрини захохотал, что называется, от души, и пригубил виски из своего стакана. — Ясно, это такие дзен-прятки, — кивнула сама себе Цуна. — Досчитай до шестидесяти, а затем попробуй найти себя… — Считай, — хохотнул Занзас. — Только пить не забывай. И она начала считать, не забывая делать каждый раз маленький глоток, как ей и посоветовал специалист в алкогольно-бухательном профиле, не забывая приговаривать, что она — дура, Дуремара она манна. Всё начинало катиться в одно такое весёлое, эпичное «ничего себе». До Церемонии наследования оставалось меньше часа…