Метр с кепкой в кресле босса

В ярких солнечных лучах танцевали пылинки. На свету они появлялись из ниоткуда и от самого потолка, словно так и нужно, опускались на пол. Такой естественный и простой процесс. «Да, самый естественный, — отметил про себя Хаято, — в отличие от того, что сейчас тут творится… Вот это — неестественно!» Кабинет Десятой Вонголы, Савады Цунаёши, был неплохо освещён. Добротная и качественная мебель, доставшаяся от предков, и вкрапления последних чудес техники — ноутбук на столе и ЖК-дисплей на стене-экране. Всё скопление растительности кабинета от фикусов до фиалок было неумолимо расставлено в полукруг под окном. И вот тут-то картина начинала менять свой окрас с натуральных цветов на цвет свежевыжатого трындеца. Преклонив колени перед алтарём, сложив руки в молитве, стояла величественная фигура нынешней босса Вонголы, облачённая в тёмно-синее платье в тонкую золотую вертикальную полоску, подпоясанное темно-коричневым поясом с гербами семьи. Образ в лучших традициях Первого. В сочетании с прекрасной внешностью Савады Цунаёши нареканий не вызывало. Если бы не этот чёртов алтарь. — Десятая… — попытался окликнуть её Хаято. Он как неприкаянный агнец мялся с документами перед столом и не находил себе места. — Маньячный поклонник, да обратит свой взор на тебя великий педоцарь педотьмы и да очистит тебя божественной волей, своими лучами анальной удачи, со своего нерушимого педоцарского трона. Ибо неверующий ты, и только великое божество сможет спасти тебя… — Да не надо меня спасать!.. — он со злостью бросил документы на стол и устало зачесал свои волосы назад. — Все так говорят, о мой маньячный поклонник, — со знанием дела отвечала ему Савада Цунаёши. — Но между тем Матрица контролирует нас. Только великий педоцарь способен разрушить систему и пробудить в тебе твоего внутреннего Нео!.. Гокудера возвёл свои очи к потолку, борясь с острым желанием придушить на месте своего босса. Внезапно ему показалось, что зря они тогда науськали Мукуро и обратили на свою сторону. Бороться надо с такой мафией. Может, иллюзионист был не прав с методами, но суть уловил. — Слушай, — внезапно она обернулась и одарила его взглядом карих глаз, в которых замер истинный интерес. — Не хочу я слушать… — Может, тебя зовут Том? И вовсе и не Хаято? Он опешил и озадаченно моргнул. — Да с чего ты взяла? Свидетельство о рождении мне уже шестнадцать лет твердит, что я Хаято… Савада Цунаёши недовольно прикусила губу и вновь повернулась к алтарю. — Избранным может быть только Том. Значит ли это, что ты — не избранный? Хаято был на все сто уверен, что он никакой не Нео и не избранный. — Да погоди ты! Реборн спустит с меня шкуру, если ты в ближайшее время… Договорить ему не дали. Десятая подняла свои тонкие запястья вверх; три золотых браслета на её правой руке еле слышно звякнули. — А ты знал, что Нео — анаграмма от слова one — избранный? А Том — это анаграмма уже от ОМТ — о мой Том? А Том в той анаграмме также является анаграммой… — Заткнись, прошу тебя! — взмолился Хаято чуть не плача. — …ОМТ — о мой Том? А Том в той анаграмме также является анаграммой для ОМТ — о мой Том? А Том в той анаграмме… Верный Ураган, переживший самые жуткие и выносящие мозг приколы своей подруги и босса, безвольно осел на стул и заплакал, уткнувшись в ладони. Не такого места «правой руки» он ожидал, не такого. В коридоре послышался шум, и спустя минуту дверь в кабинет открылась. На пороге возникли Такеши и Ламбо, скачущие на мячах-прыгунах. Так они и явились в кабинет Десятой Вонголы. — А чего это у вас такое происходит? — озадаченно поинтересовался Ямамото, не слезая с мяча-прыгуна. Хаято ему не ответил. Он сидел, уткнувшись в ладони лицом, и раскачивался из стороны в сторону. По всей видимости, Гокудера сломался под неумолимой действительностью бытия. — Всё не то, Такешик, — грустно ответила Цуна. Поднявшись с колен, она отряхнула подол платья, а затем процокала каблучками изящных туфелек-лодочек до своего стола и плюхнулась в добротное кресло. — И чего же? — улыбнулся Такеши. — Чего-то не хватает. — Досадно, — согласился Дождь. Цуна застучала пальчиком по лакированному покрытию стола и покривила алые губки. — Кстати, — Такеши словно не обращал внимания на плачущего Хаято и говорил вполне себе обыденно, — я в коридоре видел Леона. Реборн не забегал? Гокудера дёрнулся и поднял на него покрасневшие глаза. — За что-о-о-о? — взвыл он. — За какие грехи-и-и? Ямамото успокаивающе похлопал его по плечу. — Леон, значит? — задумчиво протянула Цуна. И, внезапно подорвавшись с места, она ринулась прочь из кабинета. Вернулась Савада минут через пять с хамелеоном в руках. — Ну и зачем он тебе? — не понял Такеши. — Педоцарю педотьмы нужна жертва. — Да не трогай ты его! Реборн будет в ярости! — взвился Хаято, явно пришедший в себя. — Либо он, либо ты. Ты что, недоволен моим выбором? — неумолимо последовало в ответ. У Урагана опустились плечи. — Реборн тебе не простит. — Кого именно, Леона или тебя? — усмехнулась Цуна. Удерживая вырывающегося Леона, она подошла вместе с ним к алтарю. — Думаю, что обоих. Девушка, казалось, серьезно задумалась над его словами. Лицо её долго хмурилось, пока, в конце концов, не озарилось улыбкой. — А позволь уточнить. Если ставить вопрос таким образом, за кого из вас двоих меня не простят сильнее? Хаято аж поперхнулся воздухом, но с ответом не нашёлся. Цуна тем временем под любопытными взглядами выудила из кадки с фикусом моток тонкой верёвки и принялась как заправский мясник связывать Леона на манер окорока. Хамелеон при этом жалобно пищал и вырывался. Закончив, Савада удовлетворённо оглядела плоды своих трудов. — Педоцарюшко будет доволен, — довольная донельзя, она кивнула головой. — Леон? Где ты, малыш? Что Цуну, что Хаято и Такеши охватил озноб. Они в страхе скукожились. Голос Реборна раздавался где-то со стороны парадной лестницы. До момента «Х» было совсем немного времени. Ламбо скакал на мяче-прыгуне по ковру и весело смеялся, напевая свою любимую песенку. Цуна подхватила с алтаря колбаску-Леона и запихала ему в рот платок, и затем быстрым шагом подошла к Грозе, преграждая путь. — Чего? — недовольно пропыхтел Бовино. — Дай мне Десятилетнюю базуку? — мило улыбнулась она. — Ненадолго, я скоро её отдам. Ламбо замялся. — Босс дал мне её на хранение… — Просто. Дай. Мне. Эту. Чёртову. Базуку! Он испуганно ойкнул, но Десятилетнюю базуку достал. Ловко подхватив её одной рукой, Цуна затолкала в неё Леона и водрузила на алтарь, словно так и должно быть. В коридоре, будто отмеряя шагами движения бога смерти, шёл Реборн. Когда он зашёл в кабинет, то вся компания демонстрировала бурную деятельность: Такеши играл с Ламбо, а Хаято объяснял Цуне детали нового бизнеса. Реборн недоверчиво окинул острым взглядом помещение, чувствуя какой-то подвох. — Леона не видели? — спросил Аркобалено. — Нигде не могу его найти. — Нет-нет, не видели, — замотал головой Гокудера. Ямамото пожал плечами. Бовино был занят прыжками на мяче. — Да он будто нужен кому-то, — фыркнула Савада. — А мне вот нужен, — буравя свою подопечную глазами-бусинками, отчеканил репетитор. И уже серьёзнее добавил: — Ну и где он? — О чём ты? — нахохлилась Цуна. — Хамелеон мой где? — Без понятия! — А если подумать? Десятая к своему неудовольствию отметила, что лысик-то (формально волосы у него уже чуть отросли, но не слишком) шарит. Или опять у неё всё на лице написано. — Не знаю, — решила до последнего не сдаваться она. — А если я поищу? — чёрные глаза-бусинки сузились. — Ищи! Ищи, ищи, ищи!.. О да, и Реборн поискал. Его взгляд устремился к алтарю и базуке. — Ясно, — недовольно вздохнул репетитор. — Чего-то такого я и ожидал. Нужно давно было разрушить этот рассадник дурости. Реборн мелкими шажками, неумолимо, точно он — инквизитор и идёт уничтожать ведьмино отродье, начал надвигаться как туча к алтарю. Цуна не могла позволить его разрушить. Она, было, кинулась к алтарю и базуке, но под ноги подвернулся Ламбо со своим дурацким мячом-прыгуном. — Мелкий пиз… Кто таков Ламбо все давно знали, но докричать Цуна не успела. Ласточкой нырнув сквозь пространство кабинета в сторону алтаря и надвигающегося на него Реборна, она приземлилась аккурат на Десятилетнюю базуку. Среагировать не успел даже репетитор. С хлопком их накрыл сиреневый туман. — Я тебя прибью, — почти беззлобно оповестил её о своих намерениях Реборн, пока они плыли по сиреневому коридору в будущее. — Не дамся! — отпихивая его ногой, мило улыбнулась Цуна. Леон, всё ещё упакованный как колбаска, извивался рядом с ними в пространстве базуки, которая, к слову, находилась тут же. Коридор зазиял своим концом, и их выбросило наружу. Они приземлились на пол. Среди кучи людей недружелюбного, явно мафиозного типа. И во главе этого сброда ясно угадывался человек очень похожий на Скайрини Занзаса. — Занзас, ты ли это? — радостно помахала ему Цуна. — Дура, это не Занзас, — прошипел Реборн. — Это Рикардо. Второй Вонгола. Савада склонила голову набок и задумчиво подпёрла подбородок пальчиком, после чего её лицо озарилось щенячьим счастьем. — Не зря же педоцарь всегда подавал мне знаки: Матрица действительно забагалась. Жуть какая!