Метр с кепкой в кресле босса

— Дочь, тебе совсем плевать на мнение общества? — А я хоть когда-нибудь жила по его законам? — в тон отцу откликнулась дочь. Они покинули машину и продвигались сквозь толпу скорбящих людей в церковь Сан-Катальдо. Порядком обшарпанные серо-бежевые стены священного сооружения в этот день лишь подчёркивали событие, на которое и прибыли эти двое — отец и дочь, дабы выразить свои соболезнования. — Дочь! Прояви хоть какое-то уважение! — мужчина со вздохом выдернул у неё из рук огромный лист папоротника, который она непонятно где раздобыла, разорвал его и передал идущей на шаг позади них женщине. Орегано взяла остатки папоротника и направилась в противоположную сторону, явно избавляться от этого мусора. Девушка тринадцати-пятнадцати лет, совместившая в своей внешности лучшие азиатские и европейские черты, надула алые губки и исподлобья уставилась на отца. Теплый ветерок колыхал выбившиеся из «ракушки» каштановые прядки. Чёрное закрытое платье с короткими рукавами подчёркивало её только начавшую формироваться фигурку. Но уже сейчас девушку можно было кратко охарактеризовать красавицей. — Я всё ещё не понимаю, — достаточно тихо начала она так, чтобы слышал её только отец, — почему я должна уважать как Девятого, так и трёх его почивших в мир иной сынков? Да их руки запачканы кровью так, как у всех вместе взятых на этой площади не запачканы!.. Её отец, Савада Емицу, являлся внешним советником и консультантом огромной мафиозной семьи Вонгола, вмещавшей в себя множество мелких и крупных кланов, а сам занимал пост главы тайной организации, эту самую семью поддерживающую. То есть был вторым после Дона Вонголы человеком, в чьих руках копошилась власть. О смерти любимого сына Девятого, Федерико, стало известно в газетах десять дней назад. Он пропал полгода назад, ещё были надежды найти его живым, но этого не произошло. От юноши остались лишь кости. Пока специальное агентство занималось хлопотами, и без того печального Девятого настигла двойная новость: вражеская семья застрелила его преемника Энрико, второго сына Массимо они же и утопили. В спешном порядке организовывались тройные похороны. — Цуна, — Емицу грустно посмотрел на свою дочь Цунаёши, — ты можешь хоть раз повести себя нормально? Не из уважения к другим, но ко мне? У меня и без того куча дел, так еще за тобой нужно следить! Цуна подняла вверх ладоши, мол, сдаюсь, пожалей. Они наконец-то протиснулись между дверей церкви и прошли внутрь. Где-то далеко, под полом, слышались хоровые напевы; отражаясь от стен, эти голоса приобретали потустороннее звучание, от которого становилось не по себе. Цуна поёжилась — такое ей было явно не по душе. Вместе с Емицу они прошли между рядов скамей и уже занявших свои места по родству незнакомых ей людей, отец и дочь направились к Девятому. — Ну как ты, дружище? Мужчины обнялись. — До сих пор не могу смириться с потерей, — покачал головой Девятый — заметно постаревший, а теперь ещё и осунувшийся. — Мои соболезнования, дедушка, — произнесла дежурную фразу Цуна, но так, что подвох в ней понял только Емицу. — Спасибо, дорогая, — грустно улыбнулся старик. Это её порядком смутило. Они осели на скамью и стали ожидать мессу. Три закрытых гроба и священнослужители, снующие между рядов скамей люди, пришедшие выразить свои соболезнования и проводить сыновей известного на Сицилии Дона Вонголы. Не было слёз, заламывания рук и прочих вещей, которые сопровождали японские похороны. Это немного удивляло девушку. Цуна подавила зевок. С миром мафии она познакомилась совсем недавно и ещё мало чего понимала в их тёрках. Да, сегодняшние похороны, пропитанные ароматом благовоний и смерти, были достаточно жуткими, и, по мнению самой Цуны, не было ничего страшнее и неотвратимее этого жизненного события. Разве что клоуны. Вот они, суки, воистину страшные. Прошла сорокаминутная месса, на которой девушка чуть не заснула раз пять. После три гроба печально-торжественно занесли в три богато украшенных похоронных машины. Когда Цуна с отцом вышли из церкви, то она обернулась. Старое здание серо-бежевого цвета, украшенное тремя облезло-красными куполами, удивительно символично подходило событию. Быть может, именно поэтому церковь Сан-Катальдо и выбрали. Цуну это мало волновало. «У меня всего два недостатка, — пронеслось у неё в голове. — Лень и чувство юмора. Одно мешает мне жить по-человечески, а другое не даёт мне сдохнуть». Эти похороны напомнили ей одно печальное событие из её жизни, о котором помнить-то и не хотелось. Цуна поспешила за отцом и Девятым, которых сопровождал маленький ребёнок в черном костюме и шляпе-федоре. Впрочем, он её не сильно заинтересовал. Она присоединилась к процессии сопровождения катафалков. Идти до кладбища пешком в таком темпе предстояло долго и муторно. Палящее весеннее солнце счастья не прибавляло. Уже на кладбище всё проходило чопорно-спокойно. Три гроба вложили в ячейки стены определённого размера, эти самые роскошные гробы и вместившие. Затем отверстие заделали кирпичами и установили мраморные плиты с полными именами и годами жизни сыновей. Венчали их фотографии при жизни. Все трое улыбались. Цуна стояла чуть в стороне, подальше от всех, и незаметно жевала мятную жвачку. К ней подошла подчинённая отца, Орегано. — Знакомое лицо… Я угрожала вам раньше? — обратилась к ней Цуна, подшучивая. Женщина поморщилась. Глаза неприязненно блеснули под стёклами очков. — Не понимаю. Как у такого прекрасного человека могла вырасти такая дочь! — чуть ли не выплюнула Орегано. Цуна вытащила из сумочки упаковку жвачки и вложила между губ себе в рот несколько подушечек. — Просто я ядерный хранитель пощады из тёмных миров. Могучий древний меч в моих ножнах не даёт мне свернуть с моего великого пути! Орегано не стала слушать эти шутки дальше и покинула её, оставив одну. Цуна и не ждала, что её поймут и вообще захотят понимать. Она оказалась в месте, которое ей было незнакомо, на похоронах чужих людей, которых она была обязана уважать, несмотря на омытые кровью руки. Не слишком ли много от неё хотели? — Между тем хтонический воин из будущего не дремлет. Грядёт война между змееящерами и озорными фиксиками! О-о-о, — протянула Цуна, пережёвывая жвачку, — это будет славная битва. О том, что ей предстоит занять место преемника Дона Вонголы, она ещё не знала, а потому девушка беззаботно несла бред.