stories

Приветствуя императора, Тао обнажает катану, показательно прокручивая пальцами, и вонзает клинок в землю, преклоняя колено. Катана особенная, со специальной печатью на ручке, делающая Цзытао самым опасным убийцей императорской армии. Не просто так враги называют его «демоном с кровавым мечом», от которого полегло не мало преступников. Тао борется не за имя императора, если честно. Самурай чувствует на себе взгляд, боковым зрением улавливая его владельца. Из-за угла его выдает нежно-бежевое кимоно с почти не заметным рисунком пионов на ткани. - Ты отлично постарался, Таоцзы, - хвалит император. – Можешь отдохнуть сегодня. Тао не двигается с места, хотя обычно долго не задерживается в разговоре с повелителем. Особенно во время его вечерней прогулки на веранде. - Ах, твой подарок. Совсем забыл, старый дурак, - по-доброму смеется глава. – Сехунни, иди сюда. Помоги сегодня вечером Цзытао. Сехун в нежно-бежевом кимоно с пионами выходит из угла удивленным. Он впервые сталкивается с самураем лицом к лицу, предпочитая до этого лишь подглядывать. Как же его восхищают физическая подготовка и та аура, что исходит от старшего, - аура силы, власти, могущества. Мудрый старый император не производит такого впечатления на Се, сколько лишь простой самурай, пусть и приобретший гнилую славу. - Прошу за мной, - лишь выговаривает Сехун, возвращая себе самообладание. В конце концов, он будет действовать так же, как всегда. Приготовит небольшой, но сытный ужин, а затем уйдет к себе засыпать в одиночестве, дрожа от холода под тонким одеялом. Как мечтал он о прикосновениях Цзытао, хотя императорский сын неприкосновенен по определению. Сехун готовит ужин, пока Цзытао моется. Свою красивую катану с кисточкой и рисунками на лезвии он оставляет на кровати вместе с верхними одеждами. Он возвращается в банном халате. Сехун сглатывает и спрашивает: - Мне сделать для вас что-то особенное? Тао молчит, изучая тело своего компаньона на этот вечер. Императорский сын красив и статен, у него тонкие запястья, а кожа практически сливается с нежным цветом кимоно. На все сто процентов отличается от тех, кого Цзытао убивает на поле боя. Слишком нежный, настолько, что Тао кажется – любое его прикосновение принесет боль цветку. - Станцуй для меня, пожалуйста, - только отвечает самурай, начиная ужин. Сехун ничего не отвечает, только поднимается со своего места, развязывая широкий пояс кимоно, который с шелестом падает на пол. Императорский сын завораживает своими движениями и грацией. Хрустальные тонкие запястья кажутся совсем нереальными, такими хрупкими, что Цзытао хочет укусить их – сломать собственными зубами. Только бы Сехун не прикасался к кому-то еще. Зверь рычит и дичится где-то на дне души, подсказывая Тао: нужно схватить и подмять под себя, не давая шанса на сопротивление. Тао не думает, что причиняет боль неприкасаемому принцу, когда резко тянет на себя, сажая на колени. А Сехун не сопротивляется, только за шею обнимает. - Ты очень красивый. – говорит самурай, забираясь рукой под ворот кимоно и чувствуя холод чужой кожи. Сехун дрожит в его руках, горячие ладони сводят его с ума лишь от одной мысли… … Он будет принадлежать бесстрашному самураю. Как вещь. Как девочка. Как шлюха.