Решение всех проблем

Джон был всё ещё очень сильно рассержен, когда вышел из библиотеки и наткнулся на стоящего за дверью Шерлока. Прислонившись к стене, тот спокойно ждал его, стягивая с рук перчатки, будто ничего странного не произошло. Джон уж было открыл рот, но Холмс опередил его: - Я согласен на твои условия, но с некоторыми уточнениями. Джон замер, даже не представляя, чего именно может пожелать этот непредсказуемый альфа. Напряжённый, с неестественно прямой спиной, тот не выглядел разочарованным или расстроенным, скорее странно довольным, точно Джон оправдал его ожидания. - Раз тебе так важна независимость, то мы разыгрываем для наших общих родственников счастливую пару, а потом расходимся. Я под любым предлогом отправляю своих домой, вместе с твоим отцом и сестрой, чтобы остаться здесь до окончания так называемого медового месяца. Дальше мы живём в разных частях замка, но как только все формальности будут соблюдены, я постараюсь поскорее избавить тебя от своего общества. Шерлок немного помолчал, изучая растерянного от такого большого количества информации Джона, и закончил: - Только тебе придётся очень хорошо постараться, чтобы все поверили в этот фарс. Шерлок говорил совершенно ровно, спокойно, ничем не выдавая волнения, будто ему действительно было наплевать, что, согласившись на этот вынужденный брак, он разрушит не только свою жизнь, но и жизнь другого человека, к тому же омеги. Оба прекрасно знали, что как только Холмс уедет из замка, Джон больше никогда не сможет найти себе достойную пару. Никто не захочет связать свою жизнь с омегой, от которого отказался его альфа. Джон всё понимал и был согласен на такие условия, лишь бы не подчиниться, не склониться перед этим совершенно невыносимым, но странно притягательным человеком. Сильно удивлённый, он смог только кивнуть, соглашаясь. С одной стороны, Джон был рад, что так просто отделался от навязанного контракта, а с другой - пренебрежение и холодность Холмса почему-то задевали за живое. Тот так запросто отказывался от него, будто Джон на самом деле никогда не интересовал его в этом плане, будто в библиотеке был просто отлично разыгранный спектакль для одного единственного зрителя, будто всё это время Холмс преследовал какую-то иную цель. - Пошли, нас ждут, - Шерлок, всем видом показывая, что разговор закончен, направился в главный зал, не дожидаясь реакции Джона, зная наверняка, что тот последует за ним. Бал был в самом разгаре, гости пили, танцевали и никто, казалось, даже не заметил их недолгого отсутствия, лишь Гарри, бросив тревожный, вопросительный взгляд с другого конца зала, пыталась прочитать эмоции на лице только что вошедшего брата. Джон успокаивающе улыбнулся ей и помахал рукой. - Держись рядом со мной, - тихо предостерёг Шерлок, бережно беря его за локоть. – Старайся побольше молчать, улыбайся, остальное я сделаю сам. Джон даже не успел возмутиться, как тут же попал под очарование этого великолепного манипулятора. Шерлок, не оставляя его ни на секунду, кружил по залу, беседуя, приветливо улыбаясь, шутя и очаровывая всех, с кем им пришлось разговаривать. Джону почти не надо было открывать рот. Восхитительный коктейль из феромонов альфы, мимолетных прикосновений, приветливых улыбок, которыми Шерлок одаривал его, всякий раз представляя, как свою истинную пару, давали такой сильный эффект, что к концу вечера Джон готов был лезть на стенку. Он был несказанно счастлив, что праздник наконец-то закончился, и Шерлок, вежливо попрощавшись с гостями, предложил его проводить. Напоследок Джон успел увидеть, как Гарри бросила короткий, полный сочувствия взгляд в их сторону, но юноша только отрицательно покачал головой, давая понять, что в ближайшее время избавиться от мага будет невозможно. Не без помощи невыносимых братьев им с сестрой так и не удалось нормально поговорить. Джон и Шерлок, в сопровождении стражи, не спеша шли по коридорам замка. Оба молчали, размышляя не только о произошедшем в библиотеке недоразумении, но и об окончании великолепного вечера, который, как ни странно, получился просто волшебным. Когда они подошли к покоям Джона, Шерлок, остановившись перед закрытой дверью, внезапно наклонился вперёд. Его рука застыла в миллиметре от лица опешившего юноши, и тот уже прикрыл глаза в ожидании поцелуя, о котором так долго мечтал, но альфа лишь усмехнулся, обдав его своим неповторимым восхитительным ароматом, и, резко развернувшись, ушел прочь. Джон так и застыл с нелепым выражением на лице, мысленно проклиная себя за такую неосмотрительность, ощущая себя жалким, никому не нужным глупцом. Закрыв за собой дверь, он не удержал разочарованного стона и, не раздеваясь, повалился на кровать. В голове всплывали картины прошедшего вечера: сцена в библиотеке, поцелуи, мимолетные взгляды, улыбки, обрывки фраз. Он всё никак не мог понять, чего именно добивался от него Шерлок и что имел в виду, когда говорил, что Джон «не замечает очевидных вещей». Взгляд рассеянно скользил по комнате, пока не наткнулся на белый конверт, лежавший на тумбочке около его кровати. Ненужные теперь извинения вызывали лишь непонятное раздражение и злость. Джон, взяв письмо, долго вертел его в руках, не решаясь открыть. Теперь эти слова, запечатлённые на бумаге, не представляли никакого интереса, но и выбросить письмо он не мог, поэтому, поднявшись с кровати, Джон прикрепил его ножом к полке над камином, будто напоминание о своей ошибке. *** Последующие дни запомнились Джону как один нескончаемый кошмарный сон. У него состоялся долгий и не очень приятный разговор с сестрой, которой он почему-то ничего толком не рассказал о Шерлоке. Затем последовали бесконечные хлопоты, связанные с предстоящей свадьбой. Джон так устал и вымотался, что сам себе казался подопытным кроликом, на котором кто-то ставит особо изощренный эксперимент. Неоднократная примерка праздничного наряда, репетиция церемонии, заучивание клятвы - всё это происходило под аккомпанемент язвительных замечаний и странных взглядов младшего Холмса. Он неотступно следовал за Джоном, куда бы тот ни шёл, будто поставил перед собой цель довести будущего супруга до бешенства своими выходками. Всегда вдвоём, везде вместе - постепенно Джон начал привыкать к обществу невыносимого альфы, который покидал его только во время сна. Шерлок больше не ходил в библиотеку, не спрашивал про архивы Уотсонов. Всё свое время он посвящал будущему супругу и его родственникам. Правда, он до сих пор ни разу не прикасался к Джону и почти не обращался к нему, но юноше вполне хватало тех резких, но всегда безупречно верных замечаний, которые изрекал Холмс в адрес всех присутствующих. С Джоном никогда ничего подобного не происходило. Ему казалось, что, стоит Шерлоку хоть раз до него дотронуться, и рациональный, привычный мир взорвется на тысячи кусочков, настолько сильное желание поглощало все его мысли. Ни к одному альфе юноша не испытывал таких сильных чувств, сродни затмевающему сознание наваждению. Это отвлекало, раздражало, бесило, но со своей внезапно взбунтовавшейся физиологией омега ничего не мог поделать. До главного события оставались считанные дни, когда Джону внезапно стало плохо. Тело горело, будто в огне, а кожа плавилась от высокой температуры. Даже семейный лекарь, знающий его с младенчества, не был до конца уверен, была ли это обыкновенная простуда или начало очередной течки: слишком нетипичными были симптомы. Джона просто посадили на строгий карантин, заперев его покои ото всех альф, в том числе и от Гарри. Нормально поговорить с сестрой, особенно в последнее время, у него не было никакой возможности. Всегда рядом с ними был Шерлок, и даже в собственных покоях Джону казалось, что он находился под пристальным вниманием навязанного ему в супруги альфы. По понятной причине Холмсов к нему не пускали, поставив около двери охрану и запретив подходить к покоям принца ближе, чем на несколько метров. Братья теперь снова всё свободное время проводили в библиотеке, о чём и сообщила Гарри через каждодневные письма, с помощью которых они с Джоном общались. Как только юноша ненадолго приходил в себя, он просматривал весточки из внешнего мира, слушал сплетни слуг и почему-то представлял себе длинные холодные пальцы Шерлока Холмса, прижимающиеся к его разгорячённому лбу. Болезнь вытягивала все силы, заставляя молодое натренированное тело целыми днями пластом лежать на мокрых от пота простынях не в состоянии даже пошевелиться. Голова болела, кости ломило, а жар застилал все связанные мысли, порождая в воображении немыслимых чудовищ, пожиравших организм изнутри. Джон стонал и мучился от боли, никого не узнавая, то выныривая на поверхность, то полностью погружаясь в долгожданное небытие. Даже приглашённый уже Холмсами лекарь не смог помочь в лечении этой непонятной болезни. С каждым днём Джону становилось только хуже, и уже никто в королевстве не был уверен в том, что бедный юноша доживет до собственной свадьбы. Джон в бреду метался по постели, пока странный притягательный аромат не привлёк его внимание. Будто кто-то ввёл волшебное лекарство, от которого он резко пришёл в себя. - Тише-тише, - знакомый приятный голос раздался около самого уха, заставив Джона непроизвольно потянуться к источнику звука. - Шерлок, - сорвалось с его пересохших губ. – Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя. Мы же договорились. - Договорились. Только всё вышло из-под контроля. Незамеченным обойти охрану для мага оказалось лёгким делом. Он почти беспрепятственно пробрался в спальню Джона, лишь бы удостовериться, что с ним всё в порядке, и немного поговорить. На самом деле Шерлоку нужно было самому проверить, что непонятная болезнь действительно убивает принца, что страшные слухи правдивы, но стоило ему подойти ближе, как на бледном лице юноши начал проступать слабый румянец, а тяжелый болезненный запах - меняться. Джон почувствовал, как под весом Шерлока прогнулся матрас. Наглый альфа спокойно улёгся на соседней подушке рядом с ним. - Я вижу, ты так и не прочитал моего письма? - Не было времени, - неубедительно соврал Джон, придвигаясь ближе, стараясь незаметно дотянуться до отросших волос Шерлока. Было совершенно плевать, что он об этом подумает, было просто жизненно необходимо почувствовать их мягкость, вдохнуть терпкий аромат, который шлейфом тянулся за магом по всей комнате, будто закутывая несвязанного омегу в кокон из головокружительных феромонов, даря облегчение и покой. - В том письме я написал не только извинения, - Шерлок задумчиво рассматривал потолок спальни, делая вид, что не замечает, как Джон рассеяно проводит пальцами по его волосам. – Там я объяснил, что потратил большую часть своей жизни в поисках абсолютного лекарства от безумства бушующих альфа-гормонов. Ты знаешь, что один твой предок почти создал его? – Шерлок приподнялся на локте и заглянул в синие глаза Джона. Тот отрицательно покачал головой. Юноша, находясь так близко к существу, с которым у него было связано огромное количество неприличных мыслей, почему-то чувствовал себя гораздо лучше. В голове прояснилось, боль отступила, и на её место пришло горячее будоражащее кровь желание. У него явно начиналась течка, а присутствие несвязанного, выбранного ему в пару альфы не делало сложившуюся ситуацию проще. - Так вот, - как ни в чём не бывало, продолжил Шерлок, снова падая на подушку. - Он тоже был альфой и искал снадобье, позволяющее полностью себя контролировать, даже находясь рядом с текущей омегой. Это ему почти удалось, но твои предки, испугавшись нежелательной огласки, не позволили обнародовать сделанные им открытия, запрятав все архивы в самых дальних уголках вашей библиотеки. Нам с братом захотелось их найти, поэтому и была придумана схема с нападением на королевство, защитой и нашей свадьбой. Майкрофт бы получил новые земли, связи, а я - лекарство. Джон прерывисто вздохнул, и Шерлок верно интерпретировал этот вздох. - Я не хотел тебя обманывать, Джон. Уже в самом начале я решил всё тебе объяснить и договориться, – он махнул рукой в сторону зеркала. – То письмо - это было соглашение о равноправии сторон. Как только мы нашли бы архив, я бы под любым благовидным предлогом аннулировал брак. Всё было заранее подготовлено, и твоё имя бы ни в коем случае не пострадало. Я бы не допустил твоего бесчестья. Ты мне веришь? Джон со стоном закрыл глаза. Получалось, что тщательно и глупо оберегаемая независимость всегда находилась в его руках. Стоило распечатать злополучный конверт, и принц Джон Уотсон оказался бы свободным несвязанным омегой. Он трижды идиот. - Там, в библиотеке, я хотел всё рассказать, но твой аромат и вся ситуация, в которой мы оказались… - Шерлок не договорил, хмурясь, пытаясь подобрать нужные слова, а Джон в смятении и страхе боялся открыть глаза. Он наконец-то понял, почему этот наглый, самоуверенный альфа совершал все эти нелепые поступки. Перед Джоном был уже не тот высокомерный, отталкивающий своими резкими словами маг, которого он впервые увидел на поле боя, а такой же, как и он, сомневающийся, не доверяющий ни одному живому существу человек. И если Джона пугала сама мысль быть зависимым от своего супруга, то Шерлок боялся зависимости иного рода. Он боялся потерять разум и остроту ума. Лекарство против буйства гормонов подарило бы гениальным Холмсам свободу от феромонов омег, а это означало новые земли, контракты, деньги, способы давления и при этом - ни одного слабого места. Никаких слабых мест. Сталь, защитная броня, за которой, как верно догадался Джон, скрывались безудержные страсти и эмоции. Юноша уже чувствовал, что течка медленно набирает обороты. В душной комнате постепенно поднималась температура, а собственный аромат становился сильнее, привлекая внимание лежащего рядом альфы. Дружно делая вид, что ничего странного между ними не происходит, оба отлично понимали, что ошибаются. - Не расстраивайся. Я прекрасно знаю, каково это - не иметь права выбора. Моё предложение всё ещё в силе. Если хочешь, мы можем подписать договор. - Шерлок приподнялся, чтобы жестом подозвать письмо к себе, но рука Джона крепко сжала его пальцы. Холмс так торопился попасть в покои заболевшего принца, что просто не успел надеть перчатки. Он наивно полагал, что визит будет коротким, но разлившийся по комнате аромат и приятная беседа заставили его позабыть об осторожности. Прикосновение к холодной ладони вызвало яркую вспышку, от которой по телу Джона пробежали обжигающие искры, концентрируясь в самом сердце, заставляя его загореться, забиться с новой силой. Это были узы, та самая пресловутая связь, о которой рассказывала Гарри, и, судя по вытянувшемуся лицу Шерлока, он тоже её почувствовал.