Глава IV. Космический цирк
6 января 2014 г. в 21:15
По настоянию Шрапнельки, Крыс задал бортовому навигатору параметры выхода из временной спирали за полдня лёту до скопления NGC 6397. Большее приближение, полагаясь на навигационные устройства автопилота, было чревато риском попасть в магнитное поле звезды и серьёзно повредить корабль, если вовсе не погибнуть. Дальше следовало лететь на планетарных двигателях и ручном управлении, пользуясь минимумом компьютерной электроники, которая в области мощного излучения десятков близкорасположенных звёзд просто-напросто сходила с ума.
Пашка стоял, напряжённо вглядываясь в экран внешнего обзора. Сигнальные маячки компьютера перемигивались, предупреждая об опасном приближении к звёздному скоплению. Машина рекомендовала немедленно изменить маршрут.
Никогда!
Вот перед ним лежит его Рубикон, вернее, Пирифлегетон*, раскинувшийся на сотни миллионов миль во все стороны и сверкающий нестерпимым пламенем даже на мониторах капитанского мостика. Alea iacta est!* Даже в этой знаменитой фразе ему слышалось милое имя. Там, где-то впереди, его ждала Алиса. Пашка не знал этого наверняка. Но он уже несколько дней убеждал себя в этом и не хотел думать, что поиск изначально пошёл по неверному пути.
– Шрапнель, к бою! – повернулся Гераскин к пиратам. – Покажи нам своё искусство!
Шрапнелька сосредоточено молчал. Обычная трубка исчезла. В глазах появился холодный отстранённый блеск.
– Будет трясти... Кто плохо переносит перегрузки, лучше идите в каюты, – сказал бывший канонир.
Никто не шелохнулся.
– Тогда хотя бы пристегнитесь! Не хватало потом соскребать вас со стен…
Его суровому голосу подчинились.
– Валькирия, перехожу на ручное управление! – обратился Шрапнелька к компьютеру корабля. – Отключить системы автоматической навигации. Вывести шкалу координат Реуса. Четвёртый Сектор Млечного Пути. Созвездие Жертвенник. Дай погрешность в три тысячных процента на минуту. Покажи радиус углового сжатия. Исправь на 0,02. Дай данные плотности магнитного потока по Ипмауту. Сообщи нейтринный градиент своей поверхности. Так! Усиль редукцию облучения до 1/6. Повысь седуноляцию до максимума. Покажи данные по тормозной системе. Отлично! Активируй инерционный компенсатор. Скорость субсветовая. Подключи резервную подачу топлива. Умница! Герметизируй отсеки. Снизь искусственную гравитацию на двадцать процентов. Повысь содержание гелия на пять процентов…
Шрапнелька распоряжался компьютером, как выпускник высшей школы космических асов. Большую часть дальнейших его приказов Пашка вообще не понял - настолько они были специфичны. Они просто слились для юноши в одну дремучую абракадабру.
– Начинается! – крикнул контрабандист.
И, прежде чем его голос оборвался, корабль сильно тряхнуло. На панели управления отчаянно замигали индикаторы, сигнализирующие о недопустимых нагрузках на узлы и агрегаты звездолёта. Заверещала сирена.
– Мы погибли! – просипел побелевший Крыс.
– Всё нормально! – грозно отрезал Шрапнелька. – Машина перестраховывается. Валькирия, отключайся!
Компьютер объявил о готовности к отключению автоматической системы управления. И через тридцать секунд на мостике погас свет и мониторы внешнего обзора. Продолжали светиться лишь экраны сканографа, радара, спидометра, датчик координат, пространственный анализатор местоположения корабля и ещё с десяток различных шкал с мудрёными цифрами и кручёными диаграммами. Тускло замерцало аварийное освещение.
Что такое вести космический корабль вручную? Трудно вообразить более сложную работу, требующую моментальной реакции не столько рук, как ума. За сотые доли секунды он должен сложить, вычесть, перемножить и разделить десятки различных показаний, в которых зашифрован маршрут, положение корабля в точке этого маршрута, помехи движению, расход топлива, время достижения следующей точки маршрута и так далее, и тому подобное. Космический пилот, в отличие от лётчика самолёта, не видит воочию, куда он движется. Только по цифрам и данным приборов он понимает это. И от ясности и скорости восприятия пилотом этой информации, то и дело меняющейся на экране по стремительному ходу продвижения звездолёта вперёд, зависит благополучие всего мира, сосредоточенного в объёме космического корабля. Достижение такого мастерства практикуется десятилетиями, а его воплощение похоже на волшебство.
И именно волшебство видел Пашка в том, как пальцы Шрапнельки быстро снуют по пульту управления, количество кнопок, тумблеров и рычагов которого было сопоставимо разве что с числом слов в романе «Война и Мир». Каким чудом контрабандист разбирался в них, одновременно бегая глазами по шкалам навигационных приборов, без помощи компьютера, но сам превратившись в вычислительную машину, было загадкой.
Экипаж вжало в кресла, заметно повысилась температура, корабль ощутимо вибрировал. А чёрные слепые мониторы угнетали своим мёртвым видом. Куда мы летим? Где мы сейчас? Вдруг в следующий миг мы врежемся в какую-нибудь звезду? Вдруг Шрапнелька ошибётся в ничтожной миллионной дроби? Но старый пират не ошибался.
– Умничка, девочка! – любовно приговаривал он. – Идёт, как нож сквозь масло!
Гераскин бы так не сказал – его мутило. Судя по внешнему виду пиратов, они были с ним солидарны.
Больше семи часов корабль на максимальной скорости планетарных двигателей лавировал между выбросами звёзд и боролся с их гравитационным притяжением. По временам казалось, что от перегрузок он развалится на части. Но Шрапнелька не зря летал сюда больше десяти лет, да на технике, значительно уступавшей характеристикам «Валькирии». И недаром он служил на легендарном «Протуберанце»! Контрабандист был собран и серьёзен, пока Пашка и пираты, что скрывать, перетрухнули.
Но вот тряска поутихла. Шрапнелька включил компьютер.
– Валькирия, ты в порядке? – с нежностью обратился он к машине.
Компьютер сухим трескучим голосом начал перечислять повреждения корабля. Контрабандист со спокойным видом слушал отчёт, от которого у его спутников волосы встали дыбом. По словам компьютера, выходило, что «Валькирия» почти на треть выведена из строя.
– Валькирия, рассчитай торможение до минимальной скорости через два часа, – невозмутимо произнёс Шрапнелька, и его пальцы стремительно запорхали по пульту управления.
Спустя несколько секунд тряска полностью прекратилась, и Шрапнелька попросил машину повторить отчёт. Новые данные вызвали общее ликование: «Валькирия» невредимой прошла в центр скопления NGC 6397, только копотью покрылась.
– Ах, ты симулянтка! – пожурил машину контрабандист. – Продолжай торможение. В точке 15-906 выполни крен на левый борт в полсекунды.
– Ну, Шрап, ты даёшь! – восхищённо пыхтел Весельчак У.
– Это что… – буркнул Шрапнелька, набивая трубку. – Вот наш штурман Дзок на «Протуберанце» как-то с нейтронной звездой* поспорил! Что за времена были…
Глаза Шрапнельки наполнились светом неведомых грёз.
– Отличный, ребята, у вас корабль! – сказал он, помолчав. – Часа через полтора на месте будем. Я спать. Позаботьтесь о средстве снижения кислорода в крови. На Карбуне перенасыщенная атмосфера…
И контрабандист под аплодисменты Гераскина и пиратов удалился в свою каюту, скромно пряча довольную ухмылку.
Скоро на мониторах появилась планета. Компьютер выдал информацию о характере объекта и его атласное название: «Карбун». Долетели!
Передатчик планетарной связи ожил, и механический голос загремел на весь корабль:
– Внимание! Вы находитесь в охраняемой зоне. Немедленно выключите двигатели и назовите себя. Внимание! Вы находитесь в охраняемой зоне. Немедленно выключите двигатели и назовите себя. Иначе открываю огонь! Иначе открываю огонь!
Крыс быстро дал команду «Валькирии» лечь в дрейф.
– Буди Шрапнельку!
Но старый пират уже поднимался на мостик. Он подошёл к переговорному устройству и, набрав местный код передачи сообщения, закричал, будто говорил не по связному аппарату, а пытался собственными силами доораться до невидимого стража.
– Это контрабандист гильдии Окрапукаукса №814! Это контрабандист гильдии Окрапукаукса №814! Шрапнелька!
– Ваши данные идентифицированы. Ваши данные идентифицированы, – ответил компьютерный охранник. – Тип вашего корабля не определён. Тип вашего корабля не определён.
– Корабль сменён! Корабль сменён! Дай связь с центральной базой! Код WP841915700KS40R13! Дай связь с центральной базой! Код WP841915700KS40R13! – проорал Шрапнелька и дальше назвал номер бортового видеофона «Валькирии».
– Код принят. Ждите связи. Код Принят. Ждите связи, – отозвался сторож, и приём наполнился белым шумом.
Шрапнелька подмигнул своим спутникам:
– Считайте, что прорвались!
У Пашки камень с души упал. Как был прав ветеран с «Протуберанца»: лезть сюда на рожон с полицией стало бы вершиной глупости.
Прошло около четверти часа, и на видеофоне замигала лампочка приёма сигнала. Шрапнелька велел Пашке и пиратам «не соваться в кадр» и переключился на коннект. На экране появилось лицо, исполненное холодной решительности и высокомерия. Под бликующими стёклами очков застыл лишённый эмоций взгляд. Уголки губ брезгливо искривлены. Высокий лоб с глубокой залысиной прочерчивает, словно русло крика прерию, глубокая морщина.
«Это он!!! Это Эннингтон!!! Почему он жив?!» – чуть не закричал Пашка. Ему пришлось пребольно прикусить язык, чтобы вернуть себе способность соображать. Нельзя сейчас всё испортить своей эмоциональностью!
– Грейс! Старина! – Шрапнелька мало что не засиял от счастья. – Сколько лет, а ты цветёшь, как геонийский саксаул!
– Что тебе нужно? – оборвал контрабандиста ледяной голос.
– Здрасте! – развёл руками Шрапнелька, изображая полнейшее крушение надежд от недоброй встречи. – Товар привёз. Отличный товар! Мчался…
– Я не работаю с людьми Окрапукаукса. Скажи «спасибо», что до сих пор жив, – перебил его Грейс.
– Ага, спасибо! Но почему такая немилость? У тебя были какие-то тёрки с боссом. Так я тут причём? Я же не отвечаю ни за него, ни за безголовость его людей!
– Мне без разницы, за что ты отвечаешь, а за что нет. Улетай, пока сам не стал «безголовым»!
– Грейс, ты что? Это ж я – Шрапнелька! Я тебе такой гостинец притаранил! Ты обалдеешь!
– Подожди-ка! Это Окрапукаукс тебя направил? – в голосе Грейса послышалась угроза.
– Честно? Нет! Он меня в другой сектор послал. Дуется он на тебя, как шишинерийская крыса на ананасы! Так мне-то что за печаль с его душевного геморроя? У меня на борту есть кое-что, что тебе может оказаться весьма полезным. Я как увидел, как мне грузят эту штуку, так и подумал: «Вот мне старина Грейс за неё бобла отвалит!» Лучше я тебе товар отдам, чем по назначению. Окрапукаукс своё, один хрен, получит, а я себе разницу прикарманю! Хе-хе! Так что? Дай разрешение на посадку, а?
– У нас карантин! – отрезал человек на экране. – Улетай!
– Какой ещё «кар»? Какой «тин»? – возмутился Шрапнелька. – Я полгалактики пропахал – горючку жёг! Товар вёз! Чуть не поджарился в вашей жертвенной бане! А меня с порога разворачивают и пинком под зад! Разве так можно со старыми приятелями?
– Повторяю! Мне некогда! У нас авария с выбросом вирулентной плазмы. Планета в карантине. Улетай!
– Слушай, Грейс, так нельзя! Товар – пальчики оближешь! Ты меня знаешь, я просто так крюк в сотню парсеков делать не стану…
Грейс исчез с экрана. Его кто-то отвлёк. Через минуту он снова появился с озабоченным видом.
– Что у тебя за корабль? У меня данные сканографа, что на борту ещё три человека.
Пашка похолодел. Вот же ж дьяволы! Как прав был Шрапнелька! Как прав!
– Это приятели мои. И корабль их. А мой давно федералы отняли, твари этакие! Ты будешь торговать? – безмятежно лопотал контрабандист.
Грейс задумался.
– Подлетай к орбите. Я вышлю к тебе Густафа. Сколько ты предполагаешь выторговать?
– Тонны полторы, – обрадовался Шрапнелька.
– Ты это серьёзно? Товар настолько хорош? – со скепсисом сморщился Грейс.
– Товар отличный! Но самое ценное не в трюмах, а на языке.
– Типун у тебя на языке! Что ты вертишь, старый пёс?
– Нужно перетолковать кое о чём.
– Так говори!
– Ха-ха! Это конфиденциально! Сам знаешь: звёзды любят подслушивать чужие секреты.
– Это исключено! У нас карантин.
– Грейс, дело-то не детское!
– Всё скажешь Густафу. У меня от него секретов нет.
– Но мне нужно… – с мольбой начал Шрапнелька.
– Меня не интересует, что тебе нужно. Здесь я командую! Все дела организуешь с Густафом. Конец связи.
Экран погас. Шрапнелька повернулся к спутникам.
– Полетели потихоньку, – мрачно обронил он.
– Что будем делать, Шрапнель? – тихо спросил Гераскин.
– Не знаю! – огрызнулся тот. – Для начала замаскируйся во что-нибудь немое!
Валькирия подлетела к Карбуну и выключила двигатели. Пашка с холодком в душе наблюдал за показаниями локаторов на мониторах: вокруг планеты кружил тридцать один спутник. Крохотную базу юпитерианцев охраняли получше какого-нибудь стратегического объекта Галактического Содружества.
Снова потянулись тягостные минуты ожидания, сливающиеся в мучительно бесконечные часы. Длительность отрезка времени N прямо пропорциональна желанию объекта X сократить его продолжительность. Незамысловатая формула накрепко укоренилась в мозгах Гераскина. Он не находил себе места от волнения: ходил туда-сюда по палубе капитанского мостика и ежесекундно бросал тревожный взгляд на чёрные мониторы. Крысу надоело его мельтешение, и он приказал Пашке сесть, пока он не запер его в каюте. Все были на взводе, а потому, когда раздался сигнал запроса на стыковку, члены экипажа «Валькирии» повскакивали, словно кукурузные зёрна на раскалённой сковородке. К крейсеру приближался грузовой шатл.
Пираты и Гераскин скучковались у переходного шлюза. Вид компания имела весьма экстравагантный. Не мудрствуя лукаво, они перевоплотились в корсаров с голографических трёхмерных иллюстраций из книги «Быль и выдумки четырёх тысяч лет разбоя на морях и океанах планеты Земля», которую, как всякий уважающий себя пират, держал в своей библиотеке Весельчак У. Теперь Крыс был высоким бледным круглолицым джентльменом с лихо завитыми усами и огненно-рыжими прядями ниспадающих на узкие плечи волос. Весельчак сохранил грузную фигуру, но обзавёлся пышной чёрной бородой и косматой шевелюрой с множеством косичек. А Пашка превратился в средних лет мужчину: жилистого, широкоплечего, с дерзкими чертами худощавого лица, большими грустными глазами, пижонскими усиками и эспаньолкой. Новый облик троица обрядила в вычурные одежды, мало напоминающие камзолы персонажей книги, но точно превосходящие пёстротой и шиком оперение редкой райской птицы.
Створки шлюза раскрылись, и в сопровождении четырёх солдат в простых рабочих комбинезонах с номерами на груди и спине к пиратам вышел высокий блондин в старинном френче защитного цвета. На его благородном лице с красивыми, но резкими чертами застыла безмятёжность. В бездонных синих глазах туманилась мечтательность. Человек окинул взглядом встречающих и слабо улыбнулся.
Весельчак У положил тяжёлую руку на плечо рванувшегося, было, к блондину Гераскина, и тихо сказал что-то на пиратском языке.
– Густаф! Друг любезный! – кинулся к человеку Шрапнелька с распростёртыми объятьями.
Густаф остановил его порыв вытянутой рукой.
– Побереги силёнки для космопортовых шлюх, старый балагур. Что-то давно ты у нас не появлялся? Я уж думал, Святого Петра своими байками потчуешь, – тоном чуть теплее жидкого азота произнёс блондин.
– Так всё дела-заботы, – обречённо завздыхал контрабандист. – Да и не доберёшься до вас просто так, сам знаешь…
– Что это за корабль?
– Приятелей моих посудина, – Шрапнелька мотнул головой на стоящую у него за спиной странную троицу. – Мою «Арабеллочку»-то отняли поганые федералы! И вот пришлось скооперироваться с дружками. Я им так расписал ваше зелье, что они от одних мыслей о нём кайф ловят!
– У тебя длинный язык, Шрапнелька. Когда-нибудь тебя повесят на нём, – без намёка на иронию сказал Густаф, подступая к пиратам и Пашке, пристально вглядываясь в их лица.
– Каждой профессии своя смерть. Нас всех убьют, – ответил контрабандист.
– Твои слова, да Богу в уши! – проворчал Густаф и, бесцеремонно схватив Весельчака У за бороду, грозно спросил. – Что за шутки? Это «пластика»?
Пашка обмер: как этот злодей их раскусил?
– Да-да! – захихикал Шрапнелька, отводя Густафа от троицы. – Это несчастнейшие из людей. Больные на голову фанаты былых эпох: Герри Морган, Эдди Тич и, гм, Пит Блад.*
– Ты смеёшься? – Густаф без усилий поднял Шрапнельку за шиворот. – Что это за клоуны?
Пит Блад потянул руку к бластеру. Шрапнелька это заметил и сделал отрицательный жест.
– Говорю же, фанаты. Знаешь же своих земляков! Начитаются древних книжонок и возомнят себя бог весть кем. А потом бегут в поликлинику и суют хари под нож, чтоб стать похожими на своих кумиров. Бедненькие! – лебезил контрабандист, болтая пятками в двух футах от пола.
Густаф опустил его и вытер руку о штанину.
– Не контрабандисты, а космический цирк! Что уставился, как Билл Гейтс на червивое яблоко?* – презрительно усмехнулся он Гераскину. – Питер Блад? Почему сразу не Бармалей?
– Густаф, старичок, у меня есть одно дельце к доктору. Мне нужно с ним побалакать тет-а-тет, – весь обращаясь в любезное подобострастие, отвлёк от пиратов Густафа Шрапнелька.
– Сначала разберёмся с торговлей. Затем, рассмотрим всё остальное, – отсёк Густаф и снова с подозрением покосился на трёх стоящих перед ним привидений. – Куда идти, старая выхухоль?
Не менее двух часов Шрапнелька препирался с Густафом по торговым вопросам, тщательно изображая, что цель его визита именно в этом и состоит. Он предлагал этому странному надменному человеку всякое барахло, взятое пиратами на «Убежище», превознося его, будто это ценнейший товар Галактики. Густаф только брезгливо кривился и, в конце концов, не выдержал:
– Шрапнелька! Ты сказал, что у тебя товара на полторы тонны зелья. Но за то, что ты мне втюхиваешь, я тебе и чайной ложки не дам. Это не контрабанда, а помойка! И цирк…
Он недоверчиво зыркнул на переминающихся в стороне древних пиратов, притворяющихся, что ничуть не удивлены или раздосадованы происходящим.
Шрапнелька снова ринулся в бой, по очередному кругу расписывая превосходное качество какого-то ветхого тряпья и заржавленного оружия. После короткой и отчаянной стычки его страстный азарт, таки, растопил лёд оппонента, и Густаф согласился взять партию товара за целых два центнера «зелья». Шрапнелька рвал на себе остатки волос и выл, что разорён, с таким самозабвением, что Пашка едва удержался от смеха. Однако мнительный гость с Карбуна заметно расслабился и даже с извиняющейся улыбкой сказал контрабандисту.
– Бизнес, мой друг, не для слабонервных.
– Это грабёж! На что я детишек кормить буду? Что я боссу скажу?
– Проблемы малолинианцев волнуют только малолинианцев.
– Тяжек труд контрабандиста! – рыдал Шрапнелька.
Густаф приказал своим людям грузить товар, а сам обратился к старому пирату с предложением пройти на капитанский мостик и обсудить дела, на которые так настойчиво ставил акценты контрабандист.
Оказавшись на месте, Шрапнелька снова затянул свою песню, что ему необходимо переговорить именно с доктором. У него, де, для него крайне важная информация. Да и корабль не мешало бы подлатать на земле после перелёта.
– А я нахожу, что корабль в полном порядке, – возразил Густаф.
– Какое там! – всплеснул руками контрабандист. – На честном слове всё держится! Гравитационный двигатель с рамы слетел! Проводка погорела… Нет, мне бы приземлиться? На недельку, а может две?
– Забудь об этом! – устало сказал Густаф. – Прохождение через магнитные бури повредило твой рассудок? Тебе же уже объяснили, что на планете, гхм, карантин. И корабль не отремонтируешь, и сам ноги протянешь.
– Ты так печёшься о нашем здоровье?
– Оставь свой сарказм для федералов. Вам нельзя приземляться, и точка! Ты будешь говорить, что у тебя за дело или нет?
Шрапнелька мялся. Пираты и Пашка тоже были в растерянности. Они ожидали всякого, но точно не такого. Почему Грейс не разрешает посадку своему старому компаньону? Подозревает что-то? Или это из-за конфликта с боссом гильдии, в которой состоит Шрапнелька? Мысли у Пашки были одна черней другой. Тишина на мостике стала такой тяжёлой, что казалась осязаемой: протяни руку и хватай!
– Не хочешь, как хочешь, – Густаф встал. – У нас много других забот. Счастливо оставаться! Не провожай, я найду выход.
Посланец с Карбуна направился к дверям.
– Стоооооооой!!! – вдруг истошно заорал Питер Блад и бросился на него.
Густаф будто только этого и ждал. Он увернулся от хука, перехватил другую руку Блада, идущую на кросс, и вывернул её едва уловимым движением кисти. Блад взвыл. Его предплечье вот-вот должно было выскочить из сустава. Он подался в сторону снижения крутящего момента от борцовского приёма Густафа, и тут же, точно пушинка, был брошен о стену. Всё это произошло в считанные мгновения!
Тич и Морган кинулись к обидчику. И снова не застали его врасплох. Моргана отшвырнул стремительный удар ноги, а Тич рухнул, приняв прямой удар в солнечное сплетение. Густаф выхватил бластер.
– Клоуны! – с устрашающим спокойствием процедил он, обводя взглядом охающих на полу людей и отступая спиной к выходу с капитанского мостика.
Внезапно, словно из воздуха, перед ним материализовалось жуткое безобразное страшилище. Оскаленная многозубая морда в пене слюней торчала из десятка членистых паучьих лап. То ли хвосты, то ли щупальца яростно лупили по полу. Чудище было в три человеческих роста и заняло всё свободное пространство на мостике, упираясь в потолок горбатой щетинистой спиной. Оно прижало обескураженного Густафа к стене и садануло его по затылку тяжёлым когтем. Густаф упал. Тут же зверюга скукожилась и превратилась в хохочущего тощего контрабандиста.
– Крыс, я, пожалуй, одолжу у тебя десяток этих таблеток! – смеялся Шрапнелька, подбирая обрывки своей одежды. Ведь, от грим-пилюль превращается только тело человека*, а не то, что на него надето. И потому, когда Шрапнелька перевоплотился в чудовище, вдесятеро превосходящее его по объёму, комбинезон на нём разорвало в клочья.
Густаф застонал.
– Скорей! Наручники! – крикнул Шрапнелька.
Но Крыс сам уже спешил с маленькими электронными колодками, которые и нацепил Густафу на запястья и лодыжки.
– Ну, силён! – шатаясь и пыхтя в густую бороду, поднялся Весельчак У. – Как же ж он меня… Кабы не кольчужка, ведь убил бы!
Он расстегнул свой изумрудный панцирь и с унынием рассмотрел быстро становящееся лиловым обширное покраснение на груди.
– Капитан, где у нас аптечка?
– Глупцы! Нет, вы не клоуны, вы – идиоты! – зарычал, пытаясь встать, Густаф.
Крыс и Весельчак подхватили его подмышки и усадили в кресло. Делец с Карбуна без страха и с презрением смотрел на своих захватчиков.
– Немедленно отпустите меня! И убирайтесь! В этом случае я могу гарантировать, что вы останетесь живы. Как долго? Это зависит от вашей глупости, если вы ещё раз решитесь на подобные трюки.
– Пока что наши трюки причиняют неудобства только тебе, – кое-как сделав себе набедренную повязку из лоскутов растерзанной одежды, сказал Шрапнелька.
– Сумасшедший старик! Это был неплохой фокус, но он не спасёт тебя и команду твоих фриков! Если бы ты представлял, что сталось с твоим дружком, прогневившим Доктора, то сидел бы, поджав хвост, в своей берлоге, а ходил бы только под себя!
– Давай не будем о грустном, – спокойно ответил Шрапнелька, выуживая из тряпок трубку и кисет.
– Ты не в том положении, чтобы говорить подобные вещи, – ухмыльнулся Крыс.
И при этих словах тело Густафа содрогнулось от электрического разряда. Колодки на нём были и орудием пытки, и кровожадный Крыс в образе Свирепого Моргана держал руку на пульте управления.
– Глупцы! – заскрежетал зубами пленник.
– Густаф, перестань! – добродушно похлопал его по плечу Шрапнелька, попыхивая трубкой. – Давай поговорим, как старые приятели.
– Как старый приятель, я тебе советую немедленно меня освободить, и катиться к чёртовой бабушке! Иначе за твою жизнь не дадут и пригоршни дерьма!
Его следующую фразу прервал удар тока.
– Не сквернословь! – злорадно хихикнул рыжий Морган, страшно топорща усы.
– Вот поговорим и улетим, – хладнокровно продолжал Шрапнелька. – Что за беда у вас здесь происходит? К чему весь этот шум с карантином?
– Это не твоё дело! И для твоей же пользы и сохранения здоровья тебе в него лучше не совать свой банановый клюв.
– Жаль… А мне, наоборот, позарез нужно сесть на Карбун. Эта ваша дрянь сильно опасная?
– Опасна твоя глупость! И, прежде всего, для тебя самого! Окрапукаукс что - специально в гильдию таких чокнутых людей набирает? «Позарез нужно»? Здесь это не фигуральное выражение! Твою нужду удовлетворят разрезом поперёк глотки! Вам нельзя приземляться! Вам нельзя задерживать меня! Вы что, не понимаете, что вас всех убьют?!
– Убьют-убьют, – хмыкнул Крыс. – Но не раньше, чем тебя.
Он вновь пропустил разряд по колодкам. И лицо Густафа перекосилось от боли.
– У нас дела на Карбуне и нам срочно нужно сесть. Рекомендую сотрудничать с нами. Целее будешь!
– Дела? Дела на Карбуне только у Грейса и отца! И да вдохнёт в вас Господь здравомыслие прислушаться к моим словам: не лезьте в эти дела! Состояние моей целостности меня не беспокоит. А моё сотрудничество с вами исчерпывается тем, что я уже сказал: отпустите меня и убирайтесь к дьяволу ради всего святого!
– Ну, что за упрямый болван!
Шрапнелька раздосадовано кусал мундштук трубки и, словно дракон, выпускал клубы дыма из носа.
– Борода, как там юнга? – обратился он к Весельчаку, хлопотавшему у тела Блада, потерявшего сознание от удара о стену.
– Живой! Сейчас оклемается, – Весельчак осторожно поднял Гераскина на ноги. Пашка мутным взором обвёл помещение, вспоминая, кто он и где находится.
– Ты скажи хоть, что за заразу вы упустили из своих лабораторий? Смертельная она? Скафандры, прививки не помогут? – вернулся Шрапнелька к допросу.
– Смертельная-смертельная! Ни черта тебе не поможет, – процедил Густаф. – Отпустите меня. Для вашей же пользы. Не приземляйтесь на Карбун! – Вдруг некая мысль осенила его. – А если вас интересует выкуп, то никто на Карбуне за меня его не даст. Я бесполезен для вас!
Тич и Морган разочарованно переглянулись и в унисон сказали друг другу:
– Выкупа не будет? Досадно!
– Или вы собираетесь посчитаться с Грейсом за того несчастного чернушника? Оставьте эти бредни! Тогда, лучше отыграйтесь на мне и… проваливайте отсюда!
– Отыгрываться мы на тебе не будем… А вот пользы, я думаю, мы всё таки добьёмся, – сахарным голосом ворковал Шрапнелька. – Например, расскажи про эту вашу «чуму». От тебя же немного просят! А мы уж решим: приземляться нам или убраться восвояси.
– Я всё сказал…
Очередной удар электрического тока искорёжил мучительной судорогой красивое лицо Густафа.
– Ещё не всё! – самодовольно прошипел Морган-Крыс.
– Глупцы… Какие же вы глупцы! Не ведаете, что творите, – простонал Густаф.
Блуждающий взгляд Пашки остановился на Густафе. В нём загорелся огонь осознания происходящего. Мгновение, и Блад в бешенстве накинулся на сидящего в колодках человека, обрушив на него град беспорядочных ударов.
– Где Алиса!!! Скотина!!! Отвечай!!! Где Алиса!!!
Шрапнелька и Крыс метнулись к Пашке и оттащили его от Густафа. Изуродованное побоями лицо пленника вытянулось от крайнего изумления. Его сдержанность и надменность улетучились. На пиратов смотрел подавленный растерянный человек.
– Вы… Вы прилетели за Алисой?
– Представь себе, – скорчил глумливую гримасу Крыс.
– Повезло ей с друзьями! – проговорил себе под нос Густаф и сплюнул кровавой слюной.
– Её друзья могут стать твоим ночным кошмаром, – ехидничал Крыс.
Густаф собрался и, несмотря на разбитое вдребезги лицо, умудрился придать себе достойный вид. На его изодранных губах появилась слабая снисходительная улыбка.
– Думаю, вы даже близкого понятия не имеете, что такое «кошмар». Ну, разве что, кроме вот него, – он кивнул на тяжело дышащего после яростной атаки Пашку.
– Меня? Почему? – Гераскину стало не по себе от впившихся в него из-под опухших бровей синих зрачков Густафа.
– По глазам вижу…
– Вот и славно, что твоё сознание не помутилось от некоторой несдержанности нашего юного друга, – промурлыкал Шрапнелька. – Где Алиса, Густаф?
– Не знаю… – в голосе пленника жглась душевная горечь.
– Где вы её прячете?
– Нигде…
Новая волна электрического тока заставила Густафа заскрипеть зубами.
– Капитан, прекрати! – крикнул Пашка и, обуздав волнение, обратился к врагу. – Какой смысл отпираться? Ты уже подтвердил, что Алиса у вас.
– У нас её нет! – с непонятной радостью в голосе ответил Густаф.
– Что за ахинея! Вы её похитили! Где же она, как не у вас?
– Алиса сбежала. Её пятый день ищут…
Пашка чуть кувырком от восторга не пошёл. Ай, да Алиска! Ай, да молодчинка! Ну, что за боевая девчонка!
Но эйфории его быстро пришёл конец, когда он увидел напряжённые лица пиратов и Шрапнельки. Без слов были понятны их мысли. На самом деле, бегство Алисы не облегчало их задачи по её спасению. Даже наоборот, затрудняло её! Ведь теперь спасатели не знали, где она находится. Селезнёву не могли найти пять дней, и нужно было обладать недюженным оптимизмом, чтобы надеяться, отыскать её быстрее юпитерианцев.
– Так из-за этого у вас кипеж с «карантином»? – догадался Шрапнелька.
– Да.
– Ты можешь предположить, где она может быть? – спросил Пашка.
– Я не занимаюсь предположениями и гаданием на кофейной гуще, а оперирую только фактами. А мне их не дают.
– Это ещё почему?
– Я её упустил…
– Не завидую, – ядовито брызнул Крыс.
– И всё же, есть свои соображения на этот счёт? – с дрожью в сердце осведомился Гераскин.
– Ты правда хочешь это услышать? – в тоне Густафа чувствовалась вселенская боль и усталость, а от его взгляда у Пашки мороз побежал по коже. – Это не та планета, где можно тихо спрятаться. В радиусе тридцати миль от базы её нет. Наши люди там каждый квадратный дюйм прочесали. Скорей всего, она погибла либо в трясине, либо в зубах местных хищников.
Густаф уронил голову на грудь и шмыгнул разбитым носом.
У Пашки колени ослабли. Снова этот жуткий образ безжалостной Судьбы, у которой всё предрешено заранее. И с расчётами её спорить бессмысленно и даже опасно.
Он не успел! Он был близок, но не успел! Ну, почему отчаянье не заточит свою секиру? Зачем оно долбит его душу зазубренным тупым клинком, бесконечно усиливая и продлевая пытки? Зачем он так молод, зачем сердце его полно силы, чтобы терпеть эту жуткую боль, а не лопнуть от горя, как мыльный пузырь!
Пашка закрыл глаза и попытался пробудить в сознании спутника своей скорби – фантом Алисы. Лишь неясный силуэт в тусклом свечении предстал его внутреннему взору. Ни голоса, ни движения…
– Она жива! И мы найдём её! – едва сдерживая слёзы, вскричал юноша.
– Похвальна такая страсть, – задумчиво перемещая мундштук из одного угла рта в другой, откликнулся Шрапнелька. – Только, как ты собираешься это реализовать? Будешь летать вокруг планеты и кричать: «Ау, Алиса! Отзовись! Мы прилетели тебя спасать!»?
– Да что угодно! Только не сидеть и не ждать!
– Не вздумайте такое вытворять! – вскинул голову Густаф, глаза его слезились от побоев. – Вас моментально собьют!
– Мне всё ясно! – сказал рассудительный Крыс, завивая на пальце рыжий ус. – Здесь мы ничего не сможем сделать. Надо вызывать патруль. Пускай бомбят это змеиное гнездо. А потом спокойно ищут Алису.
– Нет! – загорелся Гераскин. – Она уже сейчас может быть в опасности! Пока сюда долетит полиция, её могут найти и убить! Мы должны сами предпринять меры по её спасению! Сейчас же!
– Что ж, придётся голосовать, – прицокнул языком Крыс. – С тобой, юнга, всё ясно. Шрапнелька?
– Грех отказываться от такого приключения. К тому же юнга прав!
– Юнга – болван! И мы не за приключеньями сюда прилетели, чёрт дери! По крайней мере, не за последним из них…
– Ой, да, капитан, не барагозь! Всё будет тип-топ!
– Угораздило связаться с чокнутыми на старости лет, – проворчал Крыс. – Весельчак, что скажешь?
– А что я? – неожиданно смутился толстяк. – Я до сих пор считаю себя должником Алисы за тот брильянт, что она мне подарила, когда мы поймали Панченгу.
– Ох, какие мы совестливые! А про карточный долг ты чего-то не вспоминаешь! – надулся Крыс, и усы на его моргановской физиономии встали торчком.
– Сравнил тоже… Ты же жульничал!– обиделся Весельчак У.
– Не больше тебя!
– Я думаю, нужно приземляться в любом случае, – отмахнулся от Крыса Весельчак. – Провести разведку хотя бы. Узнать получше, как и где они ведут поиски Алиски.
– Вам не дадут приземлиться! Вас тут же собьют при такой попытке! Ну, почему вы не хотите этого понять! – заярил Густаф.
– Тебе-то что за печаль? Помалкивай лучше! – цыкнул на него Весельчак У.
– Может, кому-нибудь из нас слетать, а корабль подождёт на орбите? – Шрапнелька перемигнулся с Пашкой, глаза его блестели озорством.
– Я могу помочь! – вдруг пылко сказал Густаф.
– Ты? – заскрипел смехом Крыс. – Нет, дружочек! Ты отправишься под замок от греха подальше. Уж больно шустрый!
– Да уж, Густаф-а, доверять тебе опасно, – хмыкнул Шрапнелька, почёсывая щетину на подбородке. – Как, бишь, ты сказал? «Бизнес не для слабонервных»! А у тебя могут в самый неподходящий момент нервишки сдать.
– Но… – заикнулся Густаф.
– Хочешь помочь? – со сталью в голосе спросил Гераскин. – Тогда раздевайся! Капитан, сними с него кандалы. Шрапнелька, Весельчак, держите его на мушке.
Пираты озадачено переглянулись, но принялись выполнять распоряжение Пашки, стоящего посреди капитанского мостика в образе сверкающего недобрым взглядом Питера Блада.