НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ПЛОТНИКОВ, или ЕЩЁ ОДНА ИСТОРИЯ ОБ АЛИСЕ СЕЛЕЗНЁВОЙ

      В кабинете Эннингтона загудел видеофон. На связи был Густаф.       – Что ещё? – с отсутствующим видом спросил Моро.       – Грейс, Шрапнелька действительно сообщил чрезвычайно важную информацию. Я думаю, тебе стоит с ним встретиться, – выпалил Густаф.       – Грейс? Думаешь? Тебе? – на восковом лице Эннингтона появились признаки жизни, проявившиеся в удивлённом движении бровями. – Густаф, ты в порядке? Похоже, придется, как следует заняться твоим воспитанием.       – Прошу прощения, сэр! – смешался Густаф, отводя взгляд в сторону, будто ища подсказки. – Я переволновался из-за сведений, полученных от Шрапнельки.       – Каких ещё сведений?       – Это касается последней операции, – запинаясь, сказал Густаф. – Вам лучше переговорить с ним самим. Я… Я боюсь, что неуполномочен решать такие вопросы.       Маскообразное лицо Эннингтона дрогнуло от гнева.       – Что ты там мямлишь?       – Я возвращаюсь на базу вместе с ним. Это очень важно!       – Важно то, что последнее время на тебя ни в чём нельзя положиться! – грозно рявкнул Моро и, подумав, добавил: – Хорошо! Вези его сюда. Послушаем, что он такого архиважного припас…       Связь оборвалась. Густаф повернулся к старому канониру.       – Летим?       – Да. Вроде, пока всё нормально.       – Давайте-ка для начала отцепимся от их транспорта, – подсказал Крыс. – Меня не воодушевляет, что где-то в грузовом отсеке торчат четверо посторонних.       – Конечно-конечно! – заторопился Густаф.       – Перестань трястись! Это заметно, – одёрнул его Крыс.       Но Густаф не слушал. Он уже спешил к выходу с капитанского мостика. За ним последовал Шрапнелька.       Они спустились в трюм, и Густаф приказал солдатам возвращаться на космодром без него – он вернётся на модуль-боте «Валькирии». Солдаты, молча, кивнули и скрылись в переходном шлюзе.       – Ты знаешь, куда лететь? – спросил Густаф Шрапнельку.       – Знаю. Да на шатле пеленгатор хороший, а автопилот по радиосигналу сам кратчайший маршрут выберет. Не заблудимся!       – Тогда по коням!       В пять минут маленький развед-катер борта «Валькирии» на трёх звуковых скоростях уже достиг базы юпитерианцев. Рёв мощных двигателей и рокот сокрушаемого звукового барьера не на шутку переполошил весь лагерь. Когда модуль-бот завис над базой на маглевите, [1] Густаф и Шрапнелька со злорадством наблюдали, как в двадцати метрах под ними, точно вспугнутые светом тараканы, снуют людишки.       Модуль кое-как приземлился на тесной стоянке флайеров, втиснувшись между летучек, выглядящих, по сравнению с ним, как самовары рядом с ядерным реактором. К катерку со всех сторон бежали вооружённые люди, другие волокли перепуганных оглушённых собак.       Люк открылся, и из него, подняв руки, высунулся Густаф. Стволы бластеров и автоматов неуверенно опустились долу.       – Всё в порядке! Свои! – невинно улыбаясь, крикнул Густаф и огляделся.       На него были устремлены десятки пар глаз. Удивлённых и напуганных, а некоторые, в основном, у рабочих и солдат в пронумерованных комбинезонах, не выражали ни капли эмоций или интереса. Неказистые уродливые псы, поджав хвосты, скулили и жалостливо потявкивали.       При виде Густафа по толпе пошёл гомон и вздохи облегчения. Собравшиеся начали потихоньку расходиться. Некоторые в полголоса, но отчаянно жестикулируя, так давая волю своим чувствам, обсуждали дикую выходку Густафа. Другие, опять же в комбинезонах с номерами, молчали и разбредались поодиночке. Очень странные люди. Словно загипнотизированные.       Да и вообще, вид воинства Грейса внушал чувство непонятного дискомфорта, не опасения, страха или тревоги, а сожаления. Одетые большей частью в старинную униформу, простые комбинезоны или врачебные халаты, некоторые с эсэсовскими шевронами и свастиками на рукавах, другие с эмблемами давно несуществующих религиозных орденов. Они несли разномастное и по современным меркам примитивное вооружение. И многие из них походили друг на друга, как близнецы.       Из шатла выскочил Шрапнелька. Он осмотрелся и смачно сплюнул:       – Вот же ж! Три года не совался сюда, а здесь, как был тухляк, так и остался.       – Куда идти, Шрапнель?       Контрабандист указал на стоящий в стороне от прочих построек дом, слабо различимый из-за укрывающих его зарослей лиан и папоротников.       – Ступай чуть впереди, – тихо сказал Густаф.       – Смотри, не отчебучь чего сдуру! – проскрежетал сквозь зубы Шрапнелька. – Запомни, даже если ты не заметишь охраны в кабинете Грейса, знай: она там есть!       – Я понял…       Они двинулись к зданию по усыпанной крупным песком дорожке.       Войдя в кабинет, Густаф и контрабандист невольно замешкались под неодобрительным взглядом ожившей статуи, которой оказался сидящий за письменным столом Грейс.       – Реклифт, вы только полюбуйтесь на своё детище! – с презрением и брезгливостью воскликнула живая статуя.       Из боковой двери кабинета вышел человек и, встав по правую руку от Грейса, впился глазами в пришедших. Густафа заколотила колкая дрожь от его вида, словно он смотрел на своё отражение в будущем, и это отражение желало его уничтожить самым изощрённым способом.       – Густаф, – пророкотало «отражение», – нам надо будет серьёзно поговорить.       От этой простой фразы, сказанной механическим бесчувственным тоном, Густаф просел на ослабших ногах. Холодный пот щекочущими струйками побежал по его спине.       – Что у тебя с лицом? – тем же бесцветным, идущим точно из небытия голосом, спросил Реклифт.       – П-п-пчёлы п-п-покусали…       – Нет с тобой сладу! – усмехнулся Грейс. – Тебе удивительно везёт на укусы животных! То собаки, то пчёлы…Что у вас? Выкладывайте живо! Мы крайне заняты.       – Ну, что так сразу с места в карьер? – осклабился во все свои шестьдесят зубов Шрапнелька. – Разве так встречают старых друзей?       – Не фамильярничай! К делу! – осадил его доктор.       – А ты изменился, хоть по внешности и не скажешь, – обиженным тоном произнёс старый пират.       – Ты сюда прилетел физиогномикой [2] заниматься?       – Чем?       – К делу! – рыкнуло «отражение Густафа».       – Ах, к делу! – Шрапнелька хлопнул себя по лбу и деланно раскланялся. – Вы уж говорите без ваших профессорских штучек. А то я человек тёмный, языкам не обученный. Могу и не скумекать… Дело! Да-да! Делу время, потехе – час! Так, кажется, говорят на вашей планете?       – Мы тебе устроим «потеху»... – если бы голос Грейса мог убивать, то контрабандист был бы уже мёртв. – Хватит елозить! Выкладывай, с чем пожаловал?       – О! – Шрапнелька напустил на себя серьёзный вид, и от этого стал ещё смешнее, он походил на священного египетского ибиса со своей плешью и длиннющим кривым носом. – Не плохо бы, сперва, договориться о цене вопроса, раз уж вы желаете беседовать в деловом ключе.       – О какой цене? Мы даже не знаем, в чём вопрос! – возмутился Грейс.       Густаф уловил в его интонации между раздражением и решительностью, нотки заинтригованности. Шрапнелька, старый чёрт, мог увлечь человека!       – Вопрос имеет для вашего светлого будущего огромное значение! И если он решится положительно, я хочу быть приобщён к щедротам его света.       – Да что ты несёшь?! – не выдержал Грейс.       – Благую весть, – как ни в чём ни бывало, ответил Шрапнелька.       Реклифт наклонился к Грейсу, готовому выпрыгнуть из кресла и броситься на Шрапнельку, как тигр на ягнёнка. До Густафа донёсся неразборчивый шёпот на латыни. Доктор мигом собрался и благодушно сказал:       – Мы со всей тщательностью рассмотрим вопрос и вознаградим тебя в достаточной мере его значимости для нас.       – Гм, а гарантии?       Из-под воротника сорочки Грейса пошёл пар.       – Ты с кем разговариваешь? Какие гарантии? Расписку? Я сейчас прикажу Фёсту как следует расписаться на твоей шкуре!       – Ну, дык, и не узнаешь ничего, – невозмутимо мигнул глазами Шрапнелька. – Я на «Протуберанце» горел. Я не рассказывал? Мне не впервой шкуру штопать…       Сопя разъярённым кабаном, Грейс привстал, но Реклифт положил ему руку на плечо и вернул в кресло со словами:       – Не волнуйтесь, профессор! Вам это вредно. Скажи, чего ты хочешь? – обратился он к Шрапнельке, и, казалось, холодное пламя его взгляда вот-вот прожжёт того насквозь.       – Вот это разговор деловых людей! – обрадовался Шрапнелька. – Прикажите сейчас же приготовить мне аванс в пять тонн вашей отравы.       – И ты думаешь, когда ты расскажешь, наконец, свою бесценную новость, мы отправим этот товар тебе на корабль? – злобно усмехнулся Грейс.       – Думаю, отправите. И даже ещё добавите…       – Шрамов на твой череп!       – Поживём-увидим. Сделка?       Грейс, всё ещё не в силах придти в себя от несусветного нахальства пирата, связался со складом и приказал грузить в транспорт «зелье» и готовиться к взлёту.       – Теперь ты доволен?       – С тобой приятно иметь дело, Грейс. Ты самый здравомыслящий из сапиенсов, – Шрапнелька расплылся в улыбке и указал на стул. – Можно?       – Нет! Постоишь.       Хитрый контрабандист захныкал, как юродивый на паперти:       – Я старый малолинианец! У меня подагра, ревматизм и остит!       Грейс обречённо махнул рукой. Довольный Шрапнелька бухнулся на сиденье.       – Ты счастлив? Выкладывай свои секреты!       Старичина пошамкал губами и, достав трубку, принялся меланхолично её набивать.       – Ты здесь курить не будешь!       – Нет?       – Или я сам из тебя табаку натру! – с размеренностью асфальтоукладчика прогремел Реклифт.       Издав вздох невообразимой скорби, контрабандист сунул незажженную трубку в рот.       – Ну! – поторопил его профессор.       Ещё раз протяжно вздохнув, Шрапнелька заунывно затянул, смотря одновременно в разные стороны:       – Стезя моя нелёгкая и судьба суровая, что гонит меня по этой стезе, аки плэкуаистский смерч миосское перекати-поле, свели меня давеча с одним любопытным человечком. Зовут его Паша Гераскин…       – Кто-кто? – подался вперёд Грейс.       – Паша… Павел Гераскин. Земелец, – посасывая мундштук проговорил Шрапнелька. Он собрал глаза в кучу и с такой нежностью уставился на Грейса, томно махая густыми ресницами, что Густаф, дабы не рассмеяться, закашлялся в кулак.       – И что с того? – настороженно спросил Грейс.       – Он живо интересовался вопросом, как бы ему попасть на Карбун.       – Сюда? Он сказал, зачем?       – Сказал, – каждую букву Шрапнелька ронял, растягивая её с наглым достоинством. – По его разумению, на планете должен быть тип, похитивший его невесту. Как, бишь, её? Эээ… А-ли-су, кажется.       – Он так и сказал? – в своём изумлении Грейс, таки, стал походить на живого человека.       – Нет, не так. Он говорит лучше меня. Он риторикой занимался. Ты бы слышал, как он поэтично выразился про расправу над похитителем! Что-то про кишки через глотку и глаза через задницу… Нет, мне такое не повторить!       – Да не то! Про Алису! Что он подозревает, будто она на Карбуне?       – Это? Так и сказал! Мол, её похитил какой-то Штреззер. У вас здесь живёт Штреззер? Или Моро? Он упоминал Моро. Дурацкое имя! Я бы и собаку так не назвал…       – Не твоё дело, кто здесь живёт и какие имена носит! – громовым раскатом прервал пирата Реклифт.       Грейс тяжело дышал и весь покрылся испариной.       – Что ты ему ответил?       – Ничего. Я с сумасшедшими не связываюсь. А он выглядел сущим психом! Знаете, не завидую я этому Штреззеру, или как там его! Кажется, его жизнь теперь не стоит и пепла из моей вересковой подружки. Не хотел бы я повстречаться с таким Гераскиным ночью, на тёмной стороне луны. Если вы понимаете, о чём я…       – Он был один?       – Нет. С ним были ещё два каких-то отморозка. Я не разобрал. Но, похоже, секретные агенты федералов, морского ежа мне в глотку! Я их за версту чую!       – И они искали провожатого до Карбуна?       – Ну, да.       – И нашли?       – Откуда мне знать? Я им отказал. А нашли они проводника, али нет, про то не ведаю. Но, знаешь… Мир, он, не без добрых людей, – и контрабандист так посмотрел своими меланитовыми [3] глазами на Грейса, что сомнений в находке Гераскиным провожатого не осталось бы и у самого упёртого скептика.       Совершенно растерянный Грейс заморгал на компаньона, стоящего рядом, словно каменный истукан. Тот наклонился и снова зашептал ему на ухо. Доктор кивнул. Всеми силами он пытался сохранить самообладание, и получалось у него это так же здорово, как если бы он вообще этого не делал.       – Это всё? – голос доктора стал хриплым и надсадным.       – Нет, – глазки контрабандиста лучились хитрецой.       – Что ещё?       – Этот земелец дал понять, что за ним стоят серьёзные люди. Джим Гриз, [4] например, Перри Родан…[5] Он, якобы, на короткой ноге с комиссаром Милодаром. Знаете такого? Личность идиотозная…       – Одиозная – машинально поправил Грейс.       – Одиозная? – Шрапнелька в задумчивости погрыз мундштук. – Нет, я не это имел в виду. Ну, да ладно! Без разницы. Так вот этот, Мыловар, коли вам неизвестно, много нашего брата-жулика на казённые харчи посадил. И у него в деле о похищении Алисы свой резон – она, вроде как, его внештатный сотрудник. Ну, и, кроме, он очередную медальку себе навесить мечтает…       – Так Гераскин с ним связался? Рассказал о своих подозрениях? Милодар летит сюда?       – Возможно.       – Когда? Где ты его видел?       Шрапнелька сделал неопределенный жест в сторону стоящего чуть поодаль Густафа.       – Там...       – Отвечай толком! – пророкотал Реклифт.       – Хо-хо-хо! Вы можете считать меня чокнутым, но не тупицей! Эту часть информации я вам сообщу, когда буду в ста парсеках отсюда с десятью тоннами зелья на борту. И не отнекивайтесь! Я же вижу, какой переполох устроила принесённая мной весть.       Грейс вскочил.       – Не скажешь сейчас сам, я отдам тебя парочке дюжих молодцов! Они живо вытрясут из тебя и информацию, и кости!       Контрабандист и ухом не повёл, но голос его стал жёстким и утратил всяческие разбитные нотки пустомели и недотёпы.       – А вот этого, старичок, я тебе не советую делать. Мы, малолинианцы, крепкие и долговечные. Но приходит уже мой срок встретиться с немым Кузо. И самая слабая пытка может ускорить эту встречу. Мне она подарит только покой, а вот тебе, друг ненаглядный, бессонницу, мигрень и несварение желудка. Потому что ты так и не узнаешь главной части информации. А она настолько интересная, что я проявляю просто несусветную щедрость, продавая её всего за десять тонн вашего веселящего снадобья.       В кабинете повисла плотная, как алмаз, тишина. Грейс не мог отдышаться. Реклифт всё старался спалить Шрапнельку взглядом. Густаф нервно теребил защип брюк. Контрабандист с видом удовлетворённого жизнью сибарита нюхал табак.       – Густаф, ты идиот! – внезапно взорвался профессор. – Ты облажался в этот раз везде, где только можно было! Чуть не отравил объект, умудрился его упустить, а теперь ещё, оказывается, ты так наследил на Блуке, что след ведёт прямиком сюда! Я уже молчу про то, что постоянно закрываю глаза на то, как у тебя всё валится из рук! Но это последняя капля! Я тебе устрою такую баню во втором корпусе, что всё прежнее покажется тебе лаской потаскухи!       – Сэр, я…– Густафа едва не сплющило от ярости доктора.       – Заткнись! Заткнись, чёртов ублюдок! Так-так-так-так-так! – Грейс обхватил голову руками и тяжело опустился в кресло. – И эта катавасия происходит в момент, когда на Карбуне ни одного рыцаря, кроме этого никчёмного выродка… Не в обиду вам, Реклифт.       – Ничего, профессор. Я понимаю.       – Сэр, я…       – Я тебе велел заткнуться! – Грейс шарахнул по столу кулаком. – Слушай приказ! Ты немедленно, повторяю, «не-ме-дле-нно», летишь с этим человеком, – палец доктора нацелился на Шрапнельку, – находишь этого Гераскина и его спутников и устраняешь их. Устраняешь любого, с кем Гераскин общался в своём расследовании! Никакой маскировки – свети мордой! Может, они сами на тебя и выйдут… Меньше хлопот… Заодно отвлечёшь их интерес от планеты. А когда закончишь и вернёшься, я тебя лично перепаяю во что-нибудь более полезное!       – За что? – испугался Густаф. – Сэр, я действую в меру своих сил и возможностей…       – Вот мы и повысим твои силы и возможности, – двойник Густафа сказал, как кнутом ударил.       – Теперь вы видите, Реклифт, какой опрометчивостью и ошибкой было наделять его излишней самостоятельностью. Он всё делает по-своему, с какими-то задними мыслями. И вот результат! Помоги нам, пресвятой Боже!       – Да, профессор. Признаю, принятое мной решение о воспитании Густафа по вольной программе было крайне неосмотрительным. Но не волнуйтесь, мы это исправим.       От выделенного Реклифтом слова «исправим» Густаф содрогнулся, точно от удара под дых.       – Постойте-ка! – вмешался в перепалку Шрапнелька. – Во-первых, где моя награда? Почему до сих пор нет распоряжения? А во-вторых, что это значит: «полетишь с этим человеком»? У меня нет намеренья, мотаться по галактике в поисках вашего Гераскина и участвовать в его ликвидации. Я контрабандист, а не убийца! У меня и так нелады с полицией, а вы меня ей на съедение отправляете? Дудки!       Реклифт и Грейс уставились на Шрапнельку, будто только сейчас его увидели.       – А ты относись к этому, как гарантии того, что сообщишь нам остатки информации, когда уберёшься отсюда с десятью тоннами нашего товара, – тон Реклифта оказался способным на сарказм.       – Ха! Гарантии! Раскумекай, статуя! Я, рискуя жизнью, прилетел сюда и оказал вам такую услугу не за здорово живёшь! И что я за это прошу? Пустяки! А вы обратно снаряжаете меня на верную смерть!       – Нет, это ты не понял! Под твоими услугами как раз и подразумевается помощь в поисках Гераскина. Как у вас говорят: отхватил кусок – проставляйся, браток!       – Что?! – взвизгнул Шрапнелька. – Я не могу! Здоровье не то. Жена дома ждёт. Детки. Нет! Нет! Нет!       – Пятнадцать тон, – сухо бросил Реклифт.       Грейс метнул на него обалделый взгляд. Тот тихо сказал ему по-латыни:       – Так нужно!       Шрапнелька глубоко задумался, растирая кончик своего ослиного уха.       – Скользкое дельце, – проворчал он. – А, была не была! По рукам! Только мне на пару-тройку дней приземлиться нужно. У меня корабль повреждён. Вот отремонтируюсь, и полетим, куда хотите.       – Исключено! Ты летишь сейчас! Густаф, твои люди остались на корабле Шрапнельки?       – Да, – соврал Густаф.       – Возьми ещё четверых, кого сочтёшь нужным, и живо в путь! Шрапнелька, отремонтируешься где-нибудь по дороге, – Грейс подумал и обратился к Густафу по-латыни, украдкой кивнув на контрабандиста: – Закончишь: этого и его дружков – в расход. Понял?       – Да, сэр. В расход! – повторил Густаф по-латыни.       – Можете идти! Шрапнелька, я сейчас сообщу на космодром о погрузке товара. Удачи!       Контрабандист нехотя поднялся.       – Подожди! – окликнул Реклифт повернувшегося к двери Густафа. – Где твой знак?       – Сэр?       – Знак! – Реклифт поднял левую руку и погрозил пальцем с тяжёлым перстнем.       Густаф растерянно посмотрел на свои руки.       – П-п-потерял…       – Идиот! – выдохнул Грейс, откидываясь в кресле.       Реклифт стянул свой перстень и бросил его Густафу. Голос его бил, точно разряды молнии. Даже, как будто, озоном запахло в кабинете.       – От успеха операции зависит твоё будущее. Выполнишь всё хорошо – отделаешься месяцем во втором корпусе. И, возможно, я передумаю превращать тебя в фикус. Напортачишь – будешь подыхать сто лет по сто раз в день! Не вздумай сбежать! Я тебя из-под земли достану! Ты меня знаешь! Два раза я тебя поймал – поймаю и в третий! Понял?       – П-п-понял, с-с-сэр…       В дверь постучали.       – Что ещё? – крикнул Грейс.       В кабинет вошёл невысокий сутулый человек в зелёном халате. На его сером вытянутом лице без помех читалось отчаянное неудовольствие, находиться в компании Грейса, Густафа и Реклифта. Он стрелял на них нервными глазками и мял в руках файл с бумагами.       – Что у тебя?       – Сэр… – вошедший запнулся, откашлялся и продолжил. – Сэр, два часа назад спутники засекли выстрел бластера в квадрате «A» сектора №13. Мы проверили – наших патрулей там нет…       На физиономии Грейса отразилось кровожадное ликование.       – Наконец-то! – он вскочил, весь в дергучке страстного нетерпения. – Реклифт, поднимайте всех! Быстро всех людей в сектор №13! Обыщите каждый миллиметр! Не найдёте объект, осушайте болото, ройте землю, но живым или мёртвым доставьте его на базу! Слышите?       На азарт своего патрона сохраняющий ледяное спокойствие Реклифт ответил слабым кивком. Горящие безумной одержимостью глаза доктора остановились на Густафе.       – А ты что лыбишься?! – окончательно потеряв самообладание, заорал он. – Где ты должен быть уже десять минут?!       – Сэр, я могу быть полезен здесь, – пробубнил Густаф.       – Вон!!! Привези мне голову Гераскина – это единственная польза, которую ты можешь принести! Я её приделаю вместо того ночного горшка, что у тебя на плечах! У этого мальчишки хватило мозгов нас отыскать, и он достоин стать одним из моих воинов мщения! Хватит на меня пялиться! Вон!!! Чтоб духу твоего не было на Карбуне через четверть часа!!!       Густафу и старому пирату не осталось ничего другого, как удалиться.       – Уф, чуть хвост не прищемили! – утёр плешь Шрапнелька, когда они оказались в холле. – Ты-то как?       – Да чуть кишки в узелок от страха не завязались!       – Вот и у меня тоже… Что это он тебе там лялякал не по-нашенски?       – Велел тебя укокошить…       – А? Ну, я так и подумал! Вот гадюка! Дай-ка сюда гаечку, юнга.       Пашка, а в образе Густафа, конечно, был он, протянул контрабандисту печатку.       – Забавная штуковина… Эгей! – присвистнул Шрапнелька. – Разрази меня метеорит! Да здесь на реверсе какой-то шифр… Похоже на омбрафертский!       – Это так важно?       – Не знаю… Но если я правильно распознал язык, весёлого в этом мало…       – Ерунда! Ты знаешь, где находится тринадцатый сектор?       – Понятия не имею. Нужно скорее вернуться на «Валькирию». Тут нам ловить нечего.       В этом Гераскин был полностью согласен со старым канониром.

Пояснения и комментарии

[1]       Маглевит – «магнитная левитация». Тип двигателей, основанный на принципе мощного магнитного отражения от поверхности объекта (планеты), что обеспечивает космическому кораблю зависание или медленное скольжение в воздухе. Поскольку при его применении не происходит выброса газов сгорающего топлива, как это обычно для планетарных и гравитационных двигателей, маглевит используется при взлёте и посадке звездолётов. Благодаря этому достигается экономичность пространства на космодроме, корабли избавляются от опасной зоны старта и могут совершать аккуратную взлёт/посадку буквально в нескольких метрах друг от друга. Кроме этого не происходит загрязнение окружающей среды выбросами двигателей, и взлётная полоса не страдает от потока раскалённых газов из дюз звездолётов.       Вместе с тем, маглевит крайне энергоёмкая система и долгий полёт на нём не возможен.       Некоторыми уфологами высказывались мнения, что НЛО обладают двигателями, работающими по принципу магнитной левитации.       «Магнитная левитация» сегодня используется в монорельсовых сверхскоростных поездах. [2]       Физиогномика – ненаучный метод определения типа личности человека, его душевных качеств и состояния здоровья, исходя из анализа внешних черт лица и его выражения. [3]       Меланит – минерал, непрозрачная разновидность андрадита, чёрного цвета. Относится к группе гранатов, содержит TiO2. [4]       Джим Гриз – персонаж серии фантастических произведений Гарри Гаррисона. Космический авантюрист более известный по прозвищу «Крыса из нержавеющей стали». [5]       Перри Родан – главный герой межавторского огромного цикла фантастических произведений, о приключениях обретшего бессмертие космического рыцаря.