Сердце Тьмы: Дампир

Кажется, это уже перестало быть важным — преступленная черта, так и оставшаяся незамеченной, не тревожила ни его, ни ее. И поцелуи и легкие, практически невесомые касания постепенно переросли в нечто больше — куда крепче и жестче, но отчего-то приятнее, желаннее. И никто не волновался, что их голоса мог бы услыхать кто-то. И никто не волновался, что сейчас совершалось нечто неестественное, противозаконное; да какая уже, к черту, разница?! Тишина, взрезаемая неразличимым для уха шелестом одежд, короткие вздохи и прерываемые выдохи, этот крошечный уголок мира — и вместе с тем вся ночь — теперь принадлежали только им двоим. Флора не боялась; а вся боль отчего-то обращалась в сладкое, непередаваемое на вкус наслаждение — такое яркое и красочное, как, уже точно это можно было утверждать, ничто на свете. Это сводило с ума — но так осторожно, нарочито-медленно, как будто поддразнивая, приглашая самой приподнять тяжелый полог, отделяющий ее от чего-то таинственного и заманчивого. Последняя стена с победным грохотом рухнула, не выдержав перед напором желаний. Все эти заморочки, все терки и интриги, все проблемы, тайны и вопросы без ответов — все уже не имело значения. Все, кроме холодного лица напротив. Все, кроме обжигающе-горячих карих глаз. Девушка утонула в себе — уже без возможности выбраться наружу; и наконец-таки приняла то, что так старательно, так ожесточенно отвергала все эти недели плена. Люблю тебя. Люблю, люблю, люблю! И сердце вдруг радостно, восторженно закружилось, окрыленное столь же внезапным счастьем; неживые, давно уже мертвые глаза вампира как будто впитывали в себя все ее бесконечные признания — и резонировали их с куда большей силой. *** Солнечные лучи пробивались сквозь веки, создавая впечатление, что вот-вот прорвутся окончательно и ослепят ее. Но открывать глаза Флора не спешила, отдавая предпочтение шелковым простыням и мягкой перине под собой. Необычная слабость — но отчего-то такая сладко-приятная — разливалась по всему телу, делая его точно бы легким — легче перышка с грудины белого голубя. Обрывчатые воспоминания прошедшей ночи раз за разом с такой живостью вспыхивали в сознании, словно все еще происходили наяву, и от этого — от того невообразимого водоворота совершенно новых, таких непривычных ощущений — на губах девушки расцветала широкая улыбка, а к щекам приливала легкая краска — ей оставалось лишь принять случившееся данностью, недостойной смущения. Дампир с усилием воли повернулась на бок, издав сладко-выпученный стон — как обычно шумно выдыхают, возвращаясь из мира тягостных иллюзий в этот — реальный, со всеми его кнутами и пряниками. Морфей окончательно расцепил свои объятия, спешно капитулировав, и Флора не нашла ничего лучше, как все-таки открыть глаза и подняться навстречу новому дню. От недавнего недуга как будто и не осталось следа; он сделался всего лишь только злобной тенью из прошлого, которую уж если и вспоминать — так только с легкой улыбкой, как если бы воспринимать выздоровление очередной маленькой победой над казавшейся нескончаемой несправедливостью этого мира. Хотя он, как ни крути, справедлив всегда — просто одним это нравится, а другим — не особенно. Легко и неслышно переступая по прохладному полу — уже и в этом прекрасном уголке осень вступала в свои законные права, Флора прошла к туалетному столику и опустилась на мягкий табурет перед ним. Кожу, хранящую еще приятные воспоминания о теплых одеялах, обдало ворвавшимся в комнату прохладным ветерком. Девушка обернулась и, заметив, что балконная дверь открыта, хотела уже подняться, чтобы закрыть ее, но вдруг остановилась, осознав, что на ней и нет ничего толком. А перспектива расхаживать нагой перед чистыми окнами не особенно прельщала. Ее одежда должна была лежать где-то рядом, но беглый брошенный в зеркало взгляд заставил дампира отказаться от своих планов. Она вздрогнула всем телом и чуть подалась вперед, нависая над столиком, и подняла руку, дотронувшись холодными пальцами до шеи. Две небольшие багровые точки, соответствующие расположению клыков, и молочно-розовые полоски — отпечатки прочих зубов — довольно четко вырисовывались на коже. Руки дернулись и безжизненно упали вдоль туловища, а сама девушка, как будто отрешившись разом от всего, рухнула обратно на табурет. Пальцы легонько подрагивали, а сердце билось в бешеном предположении. Что же, если… тогда, ночью, он… Жуткое предположение, вмиг влетевшее в голову, выдернуло Флору из ее полукоммантозного состояния и подтолкнуло к действиям. Одежда, сложенная аккуратной стопкой, покоилась на стуле рядом, и девушка, наскоро нацепив ее на себя, в спешке покинула комнату, не заботясь, что оставила дверь нараспашку. Мысль о том, что ее могли обратить, вытолкнула из головы все остальное. За долгие недели нахождения здесь Флора сумела выучить примерное расположение комнат, а потому знала, где находится рабочий кабинет Кристьена. Врываться к нему она не хотела — или, вернее будет выразиться, просто не думала о том, как это со стороны будет выглядеть. Но представшая пред нею сцена мигом охладила ее побуждения. Кристьен, подавшись чуть вперед, неподвижно застыл перед Лейром, уткнувшись носом нему в шею. Однако в тот момент, как дверь с характерным звуком ударилась о стену, юноша-дампир повернул голову так, что Флоре стало понятно — вампир его… кусал?! С секунду девушка неподвижно стояла на месте с искаженным удивлением лицом. Но потом, кое-как приведя себя в более-менее пригодное для обдуманный действий состояние, она поспешила оставить кабинет, прикрыв дверь — все-таки об этом она поговорит потом. И неважно с кем — с Кристеном или Лейром. Однако предположения вчерашнего вечера невольно возвращались на ум. И те страшные догадки, недосказанности и очевидные факты — все это неминуемо заставляло девушку сомневаться. Сомневаться в лучшем друге. Это было… так странно, а оттого так больно и нестерпимо, что даже на глаза набегали непрошенные слезы. Неужели… неужели Лейр действительно предал их? Но почему? Что связывает его с Кристеном? И почему в этой ситуации он занял позицию того, кого должен ненавидеть по природе? — Не кажется ли тебе, что и ты чем-то походишь на предателя? Флора резко дернулась — со всеми этими отчаянными думами она совершенно не заметила, как в радиусе ее окружения появился кто-то еще. Или Кристьена она разучилась опознавать — как если бы он был чем-то родным на ее территории. — О чем ты? — нарочито просто спросила Флора, напуская на себя бесстрастный вид — все-таки та сцена во многом задела ее. Вампир присел рядом. Девушка только сейчас заметила, что неосознанно вновь забрела в треклятый сад, где накануне вечером разговаривала с Кристеном. — Не пытайся обманывать меня; я вижу все по твоему лицу. Дампир вздохнула, но мысль о том, что их неоконченная игра продолжается, почему-то показалась абсурдной. Юноша действительно во многом успел выучить ее, а потому она не стала отрицать очевидного. — Я не думала об этом. — Или не хотела думать. — Неважно! — Резко. Даже сама она не ожидала от себя такого тона. «Она предатель»; это было очевидно и бесспорно. Природа дампира боролась с природой человеческой, падкой на запретные чувства и приключения. Флора старалась забыть об этом — закопать поглубже в себе и похоронить. Она не могла уйти так просто. — Так зачем ты приходила. — А? — Флора немного растерялась. Она ведь почти совсем забыла, зачем она вообще пошла на это. — Ты… укусил меня?.. Кристен немного улыбнулся — хотя девушка билась об заклад, что чувствовала в этой улыбке слишком очевидную фальшь. — Можешь не переживать по этому поводу. Я не стал обращать тебя. — Но хотел. Нет, нет, нет. Все нутро девушки протестовало против этих язвительных фраз; она не горела таким уж желанием быть обращенной, но что-то… еще одна недосказанность — и новый повод. Она ненавидела, когда что-то пытались скрыть от нее. Или не пытались? Может, Кристьен нарочно так… откровенно пытается умолчать. Специально. Чтобы она спросила. Нет, это слишком большой абсурд — слишком нереально. Вампир нахмурился, но промолчал, и Флора с неприязнью поняла, что попала в точку. — Почему ты остановился? — Опять резко. — Ты действительно хочешь, чтобы я обратил тебя? — Мрачно, с ярким раздражением в голосе. Шатен резко поднялся — и столь же резко схватив девушку за запястье, притянул к себе, блокируя руки так, что высвободиться не было возможности. Дампир вздрогнула, почувствовав леденящее дыхание на шее — как раз там, где остались крохотные шрамы от зубов. Сначала легкое прикосновение губами, пробившее электрический разряд по всему телу, а потом уже и зубы легли, аккурат соответствуя положению красных отметил. Флора зажмурилась, напряглась всем телом и уже было приготовилась к последующим действиям, юноша надавил, точно силясь прокусить податливую тонкую кожу, как… — Стой!.. На выдохе, полушепотом, так горячо и волнующе. Но «стой». Вампир расцепил руки, отталкивая девушку назад. В его холодных глазах не было ни досады, ни укора — лишь горькое понимание, ядовитая ирония. Губы чуть дернулись в кривой усмешке. — Вот видишь, — бесцветно ответил он, а потом добавил, на этот раз уже не скрывая ни капли своих эмоций — но все, что услышала Флора, было лишь жгучим разочарованием, больно резанувшим по сердцу. — Дядя был прав: мы не подходим друг другу. Внезапное признание ввело девушку в ступор, но вместе с тем связало некоторые нити в ее голове воедино. Он все слышал тогда; он там был и видел все в мельчайших подробностях. Это могло бы объяснить очень многое, но вместо того оно лишь развело в душе дампира настоящий пожар — как будто оказалось искрой, достаточной, чтобы воспламенить ярость, будь она горючим топливом. — Ты знал! — с нескрываемым укором воскликнула она, а на глазах невольно навернулись слезы — настолько обидно ей было узнать это. — И что бы это изменило? — меланхолично заметил вампир. — Ты бы дала укусить себя? Или мне попробовать еще раз — но в таком случае запомни, на этот раз я уже не остановлюсь по твоей просьбе. Он демонстративно сделал шаг вперед, а она отскочила, как если бы он оказался прокаженным, и вскинула руки, готовая к бою, который мог начаться в любой момент — и это уже не была выдумка. — Не приближайся ко мне. Цепочки ниток в голове Флоры, раньше казавшиеся несовместимыми, сплетались в прочные узлы, образовывая единый ком — она начина понимать, зачем ей сохранили жизнь, когда могли убить в любое мгновение. Противно. И так отвратительно. — Неужели ты думал, что я встану на твою сторону? Кристьен не ответил, но его многозначительный взгляд рассеял все сомнения. — Теперь я вижу, что это бесполезно. Я обманул тебя. Еще один удар. Сердце дернулось и болезненно сжалось. Он… он не отвергал. Он больше не пытался сохранить свою сладкую, пленительную иллюзию. Он никогда не любил ее. — Можешь уходить. Так просто? Да? Взять и уйти? И никто не станет препятствовать? А не выжил ли ты из ума, вампир? — Иди же! — более властно выкрикнул он. — Я не держу тебя здесь боле. Флора еще с секунду тупо смотрела на него. А потом побежала. Неизвестно сколько — просто вперед, как будто убегала от горького разочарования. Она не хотела убегать — хотела уйти с гордо поднятой головой. Но не находила в себе сил и возможностей. Вся ее природа точно пробуждалась от долгого сна, все реакции и привычки охотника, все навыки и умения дампира — ровным счетом все как будто обновилось в ней, задышав новой жизнью. К обеду она выбралась — сначала деревья редели, обращаясь пастбищами, а потом и вовсе переросли в индустриальный район какого-то городка. Но девушка сориентировалась довольно быстро. Сейчас она видела перед собой только лишь одну цель: ей как нельзя быстрее нужно вернуться в Магикс. Вампиры явно зашевелились, и вскоре покинут это место — а этого никак нельзя допустить. Перелетная база, на счастье, здесь была. Купила билет — пусть и для этого пришлось выкрасть чей-то кошелек. Мысленно извинившись, девушка пообещала себе потом разыскать этого человека и вернуть ему все. И лишь уже заняв свое место, в голову Флоре пришла одна мысль. — Разрешите позвонить с вашего телефона? — с улыбкой обратилась она к своей соседке — средних лет женщине с хмурым лицом. Та немного поворчала, но выудила из своей сумки мобильник и протянула его девушке. Пальцы быстро забегали по клавишам с цифрами, вспоминая нужный номер. Дампир прислонилась головой к оконному стеклу. Начинался легкий дождь — его капельки вычерчивали причудливые узоры на стекле. Осень действительно вступала в полные права и в этом уголке вселенной. — Да. Да. Это я… Вернув телефон его законной хозяйке, Флора закрыла глаза. Никакой легкости и радости того, что совсем скоро закончится ее приключение, не было. Из-под опущенных ресниц поблескивали капельки влаги. Девушка не давала волю слезам.