Сердце Тьмы: Дампир

Может, все-таки не стоило приходить?.. Флора мучилась сотнями, тысячами сомнений, пока неспешно брела по темным тропинкам сада. Выскользнуть из комнаты не составило труда — она и сама не ожидала, что так получится. Все-таки Кристьен говорил так уверенно о том, что она не сможет сбежать, а тут — раз! — и все... Или же это он специально предупредил, ибо знал, что она пойдет... Девушка не могла не думать об этом, и мысли, как по волшебству, вновь и вновь возвращались к душещипательной теме и находили отражение на щеках молодого дампира. Записку она предусмотрительно положила в карман куртки — старая одежда была при ней. Так, на всякий случай. Причин тому девушка не видела, но ведь и перестраховаться не лишне, правда? Да и вообще, с чего это она взяла, что автор записки — тот самый? Ну вот зачем, скажите на милость, Кристьену все это? Тот эпизод в лесу — до чертиков смущающий, если честно! — подогревал интерес девушки, да еще и это приглашение. Нетрудно сопоставить эти факты. Однако и не давать жизни маленькому шансу на чью-то злую шутку или же на Лейра было бы весьма непредусмотрительно. Ну, мало ли... Кустики, так приятные для глаза в дневное время суток, казались сейчас — когда время было во власти белоликой луны — на несколько сантиметров выше, неухоженные, кривые — ну, словом, настоящие монстры из детских фантазий. И лишь остановившись, приглядевшись к растительности, Флора позволила себе сдавленный ойк. Свои мысли так не понравились, что отчего-то стало стыдно. Все то, что представила ее глазам фантазия — искреннейший вздор, такой простой и до ужаса банальный вздор, достойный благоговейного гнева. А вокруг же — просто великолепно. Настолько, что слова вылетают из головы, а на кончике языка звуки комкаются в нечленораздельное мычание, пропитанное немым восторгом. Тихо так — даже ветра нет, по-настоящему волшебно... Казалось, даже сердце начало стучать чуть ритмичней. Тишина пульсировала в барабанным перепонках, переполняя восхищенную девушку тем спектром чувств, что заставляют кружиться голову и пьянеть, не употребив ни капли крепкого алкоголя. Но сердце, подпрыгнув, разорвалось в клочья — внезапный прилив адреналина смешался с ощущением эйфории, усилив восприятие в несколько раз. Кто-то положил холодную руку на плечо дампира, и та едва ли не подпрыгнула, но потом чуть покраснела — ситуация-то чуть ли не интимная, а потерять бдительность для нее — уже едва ли не непростительная ошибка. "Один — Ноль" — точно бы и говорили глаза вампира. Кристьен чуть улыбнулся. — Прости, я не хотел тебя пугать. Флора нахмурилась, надеясь, что в тусклом ночном освещении ее лицо не получится разглядеть так же хорошо, как это можно сделать днем. Хотя, если говорить о вампирах... — Гулять по ночам не так безопасно, как это же можно сделать в иное время суток. — Увы, но это единственное время, когда я могу прогуляться в гордом одиночестве, — тряхнула головой девушка. Не-ет, эту игру она ему проигрывать не собирается. — Боюсь, что ваши люди... эм... слишком хорошо выполняют свои обязанности. — Сочту это за комплимент. Дампир склонила голову на бок, сощурившись. Помолчала. Вспоминая вечер, что бесследно канул в лепту ее воспоминаний, она не смогла не вспомнить вновь тот самый эпизод, что разжег в ее сердце столько негодования, подмешав горечи. — Боюсь, что порой они выходят за рамки и позволяют себе вольности; это обидно. "Один — Один". Однако, в глазах Кристьена не промелькнуло даже самого крохотного, едва-едва понятного намека на удивление. Словно... словно он и без того знал о том разговоре. Словно знал все реплики и слова, все чувства и действия. Даже больше. Словно он сам присутствовал тогда там. "Нет, нет, это вздор!" — проговорила про себя Флора. Она ведь не чувствовала больше никого. Или же ее нюх притупился за долгие недели плена. Но ведь это же просто глупо! Такого не может быть! Ее разум бунтовал против подобных мыслей, и девушка незаметно чертыхнулась. Нет, ну что ж это такое, в конце-то концов?! За свою здравость она еще ручалась. Но вопрос несколько в другом — так ли сильно, как могла это сделать раньше, до плена и вообще всей этой истории? Осталась ли она тем же бойцом, или же слишком долгое общество вампиров сказалось на ее воззрении пагубно? Ну, если говорить о дампирах и их "врожденной" ненависти к кровопийцам... — Надеюсь, моя компания не будет в тягость? "Играет", — думала девушка. Здраво рассуждая, приходя к выводу, что и сама сможет неплохо подыграть — если и не одержать победу, — она все-таки согласилась. Совпадений было слишком много. Записку с приглашением писал именно он. — Так что вы делаете в столь поздний час вне стен? Я могу расценить это, как попытку к бегству, и можете смело судить, мои методы не будут столь либеральны, как в прошлый раз. "Два — Один". Наигранная любезность казалась забавной. Они слишком хорошо узнали друг друга, чтобы поддаваться на эту поразительно-певучую ложь. Хотя, Кристьен все равно казался Флоре слишком большой и древней загадкой, чтобы разгадать ее или хотя бы понять. Пока еще она не понимала, что увязала в нем все сильнее и сильнее. — Ночной воздух свеж. В комнате душно. — Но вы пренебрегли рекомендацией вашего друга. "Тебя действительно волнует мое самочувствие?" Но, по крайней мере, Флоре действительно становилось весело, а в глазах зажегся тот самый бесовской огонек, как если бы она играла на большие деньги, а шанс на победу — пятьдесят на пятьдесят. Огонь в груди, разрывающий нутро, необычайное рвение к победе и безоговорочная вера в нее, почти что уверенность. Азарт вскружил голову молодому дампиру, и она уже больше не опасалась ничего. "Три — Два". — Мое самочувствие — дело мое. Не Лейра. К тому же он знал, на что шел. — Действительно? — Я знаю его достаточно. Но что же вы? У меня сложилось мнение, что вы с ним хорошие знакомые. "Три — Четыре". Настал момент и Кристьену задуматься. Правда, он мало как показал это — молчание, пожалуй, и было единственным сигналом. Девушку внезапно охватил озноб. Никогда ранее она не сомневалась так в ком-то, кого считала бесспорным союзником. Но в свете последних происшествий, эти два факта стали казаться ей до нельзя прозрачными и шаткими. Копаться в прошлом Лейра — пусть и поверхностно — казалось делом темным и несколько несправедливым по отношению к нему самому. Но, здраво рассудив, что и он от нее многое — даже слишком многое — утаил, она решила, что имеет на это полное право. Должна же она знать, кто он на самом деле. — Он мой старинный друг, — наконец проговорил вампир, глядя перед собой. Лицо его окутала тень — и даже не ночная; скорее, мысль, но настолько темная, что знать ее могли от силы человека три, да причем такие, что могут держать язык за зубами. — Боюсь, что не могу пока сказать тебе большего. — Почему же? — А ведь действительно. Флора чувствовала, что стоит у самого края той тайны, что скрывает странное поместье посреди леса. Тайна того, почему Лейр оказался здесь, почему ее не убили; наконец, что скрывается за этим таинственным планом нападения. Вампиры не дремлют, но такое впечатление создавали и стойко держали его на протяжении всего ее здесь пребывания. Вот только почему-то это поняла она только сейчас. — Я не могу сказать. Кристьен говорил тихо, но двушка ясно слышала каждое его слово. Было немного обидно, остро от оправданий, больно от этих действий. Она путалась уже и в себе. Ее мысли больше не были теми мыслями, какие должен иметь дампир. Ее действия больше не отвечали требованиям. И даже эта глупая игра отошла на второй план. Как отошли и правила приличия. "Три — Шесть". Они остановились перед тем самым фонтаном. В неярком свете луны белый мрамор приобретал волшебный лиловый оттенок и словно светился теплым сиянием изнутри. Где-то в чащобе вспорхнула с ветки птица, тревожа спящую желтеющую листву. Шорох разнесся по округе, подгоняемый легким ночным ветерком. Красиво и так сказочно, как не может быть в жизни. Девушка осторожно подняла глаза на спутника — слишком долго уж он молчал; впрочем, и сама она не лучше. Она вдруг поняла, что они шли так — молча, бок о бок, каждый терзаемый своими муками — уже достаточно давно, а посмотреть друг на друга рискнули лишь сейчас. Синхронно. Его лицо — точно выточенное из камня: бледное, острое, холодное. Но лишь на первый взгляд. У Флоры даже перехватило дыхание, она словно прозрела. Этот камень... нет, не может камень обладать столь живыми чертами. Не могут пробегать по нему тени эмоций — настолько легкие, что невозможные для глаза простого смертного, — не может оно выражать столь четкого равнодушия, что казалось наигранным, ненастоящим. Едва различима — но все же! — была его усталость. А сам он... такой... "Нет!" — резко оборвала себя девушка. Не стоит ей мыслить о подобном. — Отчего ты все еще здесь? — тихо проговорил шатен. В его карих глазах так отчетливо сияла тоска — да такая, что невольно сжималось сердце. — Я не могу уйти, — покачала головой дампир. Его глаза манили, и не в ее власти больше было отвести взгляд. Она оказалась очарована им, так глупо, так прекрасно, так мастерски. — Почему? — Твои люди везде. Это не в моих силах. Он молчал, и сердце девушки вопреки всему затрепетало чуть чаще. Ее бил озноб, но она старалась не замечать этого — и не замечала. И даже не чувствовала, как бежали мурашки вверх по шее. — Но ты могла бы... Если бы хотела. "Нет! Нет! Нет!" — кричало сознание — но так вяло и слабо, что до мозга доходили лишь слабые отголоски, уже неразличимые и непонятные. А Флора лишь сейчас поняла, что все это время ее щеки пылали ярко-алыми маками за зеленом поле. Она могла бы уйти... Могла бы, но отчего-то не ушла. Нет же, это он прибедняется! Нет! Нет! Нет! — Н-но... Как? Кристьен отвернул голову, и девушка на несколько минут вновь вернулась в свое тело. Как новое, она вновь прислушивалась к нему и от царящего в нем смятения смущалась еще больше. Да какая уже, к черту, разница?! Незримая граница давно позади, но они все еще не могут решиться это признать, хотя и понимают оба. Они ждут ответа, а слова их уже лишены всякого смысла. — Прости, — только и мог сказать вампир. Так много всего бушевало в его навек застывшем сердце, так много ненужного и лишнего хранила память, так много эмоций терзало его душу. Так много... и так нестерпимо. Все было слишком быстро. Она не могла сопротивляться его настойчивости, его силе и харизме. В считанные доли секунды ее резко дернули вперед и оковали в объятия крепких холодных рук. Сердце взорвалось миллионами ярких красок, и дыхание сбилось, оставив после себя лишь рваное пыхтение, когда ледяные губы — тонкие, каменные, но такие необычные, сладкие — накрыли ее. Запястья болели, точно жженые огнем, когда Кристьен сжал их в ладонях, притягивая к себе — как будто девушка могла вырваться и убежать. Что ж, да даже если бы и могла, то не стала бы. Он ведь чертовски прав почти всегда — она могла, но не делала. Не хотела. Он целовал настойчиво и требовательно, она же теряла рассудок, утопая в нем окончательно. Уже и глубоко наплевать было на все — на дампиров и вампиров, на их вечные распри, как будто распри кошек и собак, на плен, на Лейра и секреты. На весь мир, в конце концов. "Три — Десять". Она проиграла. "Один — Ноль". И, в конце концов, сдалась.