Три Истории "Затерянной Академии"

...Рональд Нокс тоже угодил в больницу. Правда, парень оказался там из-за нервного срыва, но все же состояние Рона все еще оставляло желать лучшего. Парню постоянно казалось, что руки его измазаны в ярко-алой крови. Нокс постоянно твердил, что это он во всем виноват и как только он выйдет из больницы, то обязательно вернется на то самое место, где случилась трагедия, и сбросится с крыши на тот железный прут. Естественно, врачи не торопились отпускать явно впавшего во временное помутнение рассудка Рональда. Они напичкали бедного парня опиумом, категорически запретили ему выходить из палаты и строго следили, чтобы до Нокса не дошло ни крупицы информации, так сказать, извне. К слову, опиум в то время был панацеей от почти всех болезней. К примеру, врачи советовали принимать этот наркотический продукт для укрепления сна, для успокоения вконец расшатанных нервов, для красивой бледности лица юных дев и так далее. Опий вполне искренне считали универсальным лекарством, а вот представлен наркотиком он был сравнительно недавно, в наше время. Джек Митч вообще никак не отреагировал на происшествие. С парня все сошло, как с гуся вода. Джек не считал, что он в чем-то виноват. Да, парень вполне искренне винил во всем саму Дори, полагая, что это она не из-за безответной любви согласилась на весьма сомнительную авантюру, а из-за собственной беспросветной глупости. Митч спокойно продолжил обучение в Интернате, его явно не волновала ни судьба Дорети, ни Нокса. Правда, парень болезненно серел при виде крови в любом количестве, да и его руки постоянно тряслись, словно у самого последнего алкоголика, но, в сравнении с тем, что пришлось пережить Дженистон и Ноксу, это была сущая ерунда. Что же стало с самой Дорети?.. Наверняка вам стала интересна судьба бедной девушки. Когда в повозку скорой помощи ввезли каталку со впавшей в забытье Дори, врачи, шумно переговариваясь, ввели девушке прямо в мышцу какое-то лекарство, но, вопреки ожиданиям, она не очнулась. Кровь алым потоком продолжала течь из раны, не оставляя даже немного дополнительного времени для медиков. Атмосфера в тесной кибитке накалилась до предела. Были испробованы все возможные препараты, включая и выше описанный опиум. Наконец, один из медиков сел на одну из небольших скамеечек и, сняв с головы белый колпак, сказал: - Все... Вроде бы все... Кровь перестала течь, но нужно быстрее в госпиталь. Эй, Тэрри! Быстрее, быстрее, черепаха! - прикрикнул на возничего старый врач. Тот же хлестнул поводьями лошадей, но все равно возмущенно высказался, отдуваясь от напряжения: - Да не могу я быстрее! Понимаешь, не могу! Лошади уже на пределе... - А ты постарайся. Черт тебя побери! - раздраженно ответил врач. Мужчина кинул быстрый взгляд на Дорети и, охнув, начал прилаживать какую-то штуку весьма сомнительной конструкции. Возница гнал лошадей как мог. Буквально влетев в больничный двор, парень соскочил с места, открыл заднюю дверь, помог вытащить каталку и довести ее до входа в реанимационную. Дальше бойкого парнишку не пустили, более опытные врачи обступили девушку в операционной. Началась операция. *Прошло Три Дня * Миссис Розалия стояла перед большим зеркалом в полный рост в своей комнате на втором этаже. Женщина была одета во все черное: черная юбка в пол, черный пиджак и темная шляпка-таблетка с небольшой вуалькой, едва-едва прикрывавшей глаза. Послышался тихий стук в дверь. В комнату заглянула аккуратно заплетенная голова. - Миссис Розалия,- взволнованно спросила вышедшая. - Как вы? Вульф пожевала нижнюю губу и с сомнением ответила: - Я... Я в порядке... Как себя чувствует Паула? - вдруг вспомнив еще об одной ученице, спросила Директриса. - Постоянно плачет, - со вздохом ответила Эд. Эдриан Малфлокс, учитель русского языка и литературы. Миловидная женщина-пампушечка с добрыми карими глазами. - Бедная девочка. Как она все это переживет? - Не знаю... - с тоской ответила Розалия. Женщина на секунду прикрыла глаза, прокрутила в голове все недавние события, отрицательно качнула головой и посмотрела на учительницу. - Ты что-то хотела, Эд? - Да, простите, - торопливо сказала Милфлокс, опуская глаза в пол. - Они приехали и ожидают у крыльца. - Хорошо, - стараясь казаться спокойной, сказала Вульф. - Что-то еще? - Нет, мне нужно идти, - так же быстро ответила Милфлокс и исчезла в дверном проеме. Директриса проводила взглядом Эдриан и перевела его на свое отражение. По щеке женщины потекла слеза, и она молча смотрела, как соленая капля скатывается вниз. - Пора... - как бы для самой себя, сказала вслух Миссис Вульф. Директриса отвела взгляд от посеребренного стекла и огляделась в поисках своих темных перчаток и платка. Быстро найдя глазами желаемое, Роузи взяла нужные предметы и, закрыв за собой дверь, спустилась вниз. Как и ожидалось, у входа стояло несколько кибиток, все траурно черно-красные. В одной из них открылась дверь, оттуда вышел Мистер Ламерн в темном костюме и сделал приглашающий жест рукой. - Миссис Розалия, идемте сюда, - пробасил старый учитель. Вульф кивнула и молча устроилась в повозке. Преподаватель же крякнул и, посадив даму, влез вслед за ней. Вереница повозок тронулась, отвозя учителей и учеников из Интерната. Никто не смеялся в кибитках, никто не разговаривал, предпочитая молча уставиться в окно и любоваться на проносящиеся мимо красивые пейзажи, задуматься о дальнейшем. - Вот и прибыли... - сказал до сих пор молчавший мужчина, когда повозка замерла на месте. - Пора... Вульф снова кивнула и вышла на улицу. В легкие ворвался свежий зимний воздух. Где-то вдали виднелась уже собравшаяся толпа, одетая сплошь в темную одежду. Розалия посмотрела на вереницу повозок, на выходящих из них учеников-учителей, затем перевела взгляд на толпу. "Кажется, "виновница торжества" еще не приехала," - вдруг пронеслась в голове Директрисы скабрезная и абсолютно не уместная в данной ситуации мысль. - Едут, едут! - закричали откуда-то сбоку. Вульф перевела взгляд туда, откуда доносился звук. Большая длинная черная повозка, запряженная двойкой вороных кобыл, влетела на полянку. Кибитка остановилась, из теплого нутра вышли два человека. Они почти синхронно поклонились, открыли заднюю дверь и подозвали еще несколько крепких парней, чтобы те помогли им вытащить из повозки их тяжелую ношу. На Божий свет появился длинный темно-коричневый лакированный ящик. Мужчины, охая ,подняли его на плечи и потащили вперед. Женщины и девушки при виде горестной процессии схватились за платки, а оставшаяся без дела мужская часть населения в большинстве своем поджала губы и отвела взгляд от "колонны". Мужчины донесли тяжелый ящик к раскопанной могиле и поставили рядом, на стулья, свою ношу. Двое, которые вышли из повозки, снова поклонились, пожали руки помогавшим им и, выразив свое сочувствие, вернулись в кибитку. Крышка была откинута, внутри деревянного ящика лежала, закрыв навеки глаза... Дорети. Присутствующие разноголосо ахнули, первые люди потянулись к усопшей. Да. Дорети Дженистон все-таки умерла несмотря на все старания врачей. Разрыв легкого, сломанные ребра, сильное кровотечение, повреждение жизненно важных органов, болевой шок... В конце концов, сердце девушки не выдержало такого удара и замолчало... Навсегда. Бледная, но какая-то поразительно спокойная Дори лежала, держа в руках небольшой букетик из ее любимых цветов - простых полевых ромашек. Лицо было спокойно, словно Дженистон просто уснула, черты приобрели некоторую остроту. Глаза как всегда были тщательно подведены, правда, веки были сомкнуты, но казалось, что Дорети сейчас откроет желто-зеленые очи, вопросительно посмотрит на окружавшую ее толпу и скажет: "М-м-м? Что случилось? По какому поводу тут все собрались?" И радостно засмеется. Но... Этого уже никогда не случится, ведь уснувший один раз более никогда разомкнет век. Люди печальной вереницей подходили к гробу, крестились, говорили что-то девушке, целовали ее в лоб и, плача, уходили прочь. Наконец, очередь дошла и до лучшей подруги Дори, Паулы. Ула не смогла подойти к гробу самостоятельно, поэтому ее аккуратно подвели к ящику и оставили там. Паула посмотрела отрешенным взглядом на усопшую подругу, провела рукой от лица Дори до самых ног и нагнулась к ней. Слез на лице Улы не было, они все уже закончились ранее, еще когда ей сообщили о смерти Дженистон. Паула внимательно посмотрела на лицо "Добрячки", взгляд зацепился за накрашенные чьей-то заботливой рукой губы девушки. Они были нежно-розового цвета, блестящие и совершенно не свойственные Дорети. - Тебе не идет так краситься, - вдруг сказала Паула. Девушка покопалась в карманах, вытащила небольшой чистый носовой платок и начала стирать с губ подруги ненавистный ей же розовый блеск. - Что она делает? - зашепталась толпа. Люди начали оживленно перешептываться, кивать на явно помешавшуюся рассудком Улу. Наконец, от толпы людей отделилось несколько парней, в том числе и Метью, сын учителя литературы и русского языка. - Ула, не надо... - тихо попросил Метью. Парень сочувственно посмотрел на знакомую и аккуратно взял ее за руку, чтобы она прекратила стирать с лица усопшей ненавистный розовый блеск. Паула дернула плечом, перевела затуманенный взгляд на Мета, посмотрела на сжимавшую ее руку конечность парня и быстро ее вывернула так, чтобы рука Метью сама собой отпустила ее руку. - Уйди. Ей не нравится розовый блеск. Разве не видишь? Она же сердится... - Ула бесцеремонно показала пальцем на Дорети. Метью по инерции проследил за направлением движения руки девушки и нахмурился. Дженистон не могла выражать каких-то там чувств, она умерла, и это уже не исправишь. - Пошли отсюда, Ула. Незачем устраивать здесь цирк. Идем. Парень буквально взял в охапку упрямую Паулу и потащил подальше от гроба. Девушка же отчаянно закричала, замолотила крохотными кулачками по спине парня и истерически зарыдала. Но Малфлокс терпеливо все терпел, парень решил унести от греха подальше обезумевшую от горя Паулу, и он сделал бы это в любом случае. Толпа начала перешептываться с новой силой. Проводив кто осуждающим, кто сочувствующим, а кто и просто безразличным взглядом Метью и Паулу, люди начали потихоньку говорить о чем-то своем, напрочь забыв о том, по какому поводу собрались на местном кладбище. Среди этой толпы людей бегал совершенно ничего не понимающий Плуто. Пес был явно сильно озадачен: чувствуется острый запах хозяйки, но ее не было в интернате несколько дней, и собака изрядно понервничала прежде чем прийти сюда вместе со всеми. Итак, запах Дорети присутствовал, вот только самой хозяйки нигде в толпе зевак не было видно. Плу-Плу уже пробежал третий круг, не оставляя надежды отыскать Дженистон, как вдруг раздался крик заметившей его в куче людей Паулы. Оклик заставил пса вздрогнуть от неожиданности, он пару раз втянул в легкие свежий зимний воздух, чихнул и повертел головой в поисках девочки. Мысли Плуто были просты: если тут есть Ула, значит, где-то рядом есть и Дорети. Подруги были неразлучны до этого момента, и пес это прекрасно знал. - Эй, Плу-плу, иди сюда, дорогой! - надрывалась тем временем Паула. Увидев то, что пес ее наконец-то заметил, девушка подняла руку, помахала ей, а потом похлопала рядом с собой, давай понять собаке, что ей нужно подойти к Уле. Плуто радостно взвизгнул и поспешил навстречу Пауле. Буквально двумя прыжками добравшись до девушки, Плу-Плу приветливо лизнул ей руку и сел, ожидая, что Паула как всегда угостит его чем-нибудь вкусненьким. Но этого не произошло. Вместо того, чтобы дать умной собаке что-то, Паула опустилась рядом с псом на колени и, запустив в густую собачью шерсть руку, прижалась щекой к теплому боку пса. По лицу как-то сами собой потекли слезы. Плуто же пребывал в прострации, ибо он не знал, отчего плачет Ула и где, в конце концов, Дори. - Ей не идет розовый... - плаксиво сказала Дженистон. Девушка крепко прижалась к теплому боку Плуто. Странно, но запах собаки как-то по особенному успокаивающе подействовал на Паулу. - Нет-нет-нет! Она не любит розовый, она сердится. Плуто молча слушал стенания Улы, иногда прижимая уши к голове. - Ее больше нет. Ты понимаешь? Ее больше нет... Понимаешь? Да что ты понимаешь, глупая псина! - Девушка что есть мочи оттолкнула от себя Плуто и перешла в верхний реестр. - Ее нет! Нет! Нету! Дори умерла. Слышишь? У-мер-ла! Отлетев от разъяренной девушки на добрый метр, Плу-Плу заскулил от неожиданно накатившей обиды и посмотрел на толпу. Кажется, только сейчас пес заметил большой длинный лакированный ящик, который привлекал собаку тем, что она не знала, для чего он был нужен. Подумав с минуту, Плуто все же решил заглянуть в этот странный предмет. В конце концов, не наругают же его за банальное любопытство? Приняв решение, собака легкой рысцой потрусила к гробу и, улучив момент, когда на него будут смотреть поменьше людей, встал на задние лапы, передними уперся в стенку ящика, а затем заглянул внутрь. Увиденное ошарашило и одновременно обрадовало Плу-Плу. В гробу на белом атласе спала его любимая хозяйка. На морде пса отразилось что-то наподобие улыбки, Плуто толкнул носом Дорети, но та не отогнала его как обычно от себя с ворчанием на тему "Что за приставучая собака. В законный выходной отдохнуть не дают!", а просто проигнорировала. Но собака не собиралась так просто сдаваться, она весело гавкнула и положила передние лапы на живот девушки, при этом снова гавкнув. - А-а-а, уберите от нее собаку! - закричал кто-то из провожающих в последний путь. Раз, и кто-то ухватился за массивный ошейник Плуто, и сильно дернув, стащил его с деревянного ящика. Вмиг оказавшись на земле, Плуто коротко тявкнул и посмотрел на того, кто осмелился помешать ему. Человеком, осмелившимся помешать собаке, оказалась Миссис Розалия. Именно она оттащила пса от гроба, и именно она сейчас смотрела на него так, что у Плу-Плу появилось непреодолимое желание забиться куда-нибудь подальше, чтобы строгие учительские глаза, не дай Бог, не прожгли в его шкуре две внушительные дырки. Женщина тем временем села на корточки, потрепала Плуто за ухом и проникновенно сказала: - Да, ее больше нет. Дорети умерла. Но ты не остался один, у тебя есть Ула. Не нужно ее будить, слышишь? Она больше не проснется. Никогда. Розалия заправила за ухо выбившуюся из общей прически прядь и кое-как нашла в себе силы улыбнуться. Плуто же... Плуто замер перед Директрисой, шаря по ее лицу, словно выискивая в нем хоть какой-то намек на то, что женщина глупо пошутила. "Вот же. Вот моя хозяйка. Спит в какой-то странной штуке и никак не проснется," - думал про себя Плу-Плу. Необычные ярко-алые глаза наполнились совершенно человеческими слезами. Да, собака была умна, и она как-то поняла, что хотела донести до нее своими словами Миссис Розалия. Но Плуто отказывался в это верить, перед его глазами лежала Дорети как материальное, но отнюдь не живое подтверждение слов Вульф. - Ты все понял, мальчик, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Роузи. Директор в последний раз потрепала пса, словно стараясь его ободрить, и отошла к какой-то группке учащихся, которые тихо хихикали, напрочь наплевав на то, ради чего они все сюда прибыли. Плу-Плу постоял на месте еще минуту-другую, встал, отряхнулся от налипшего на мокрую шерсть снега и поплелся куда-то в сторону, повесив голову так, что его нос едва ли не касался земли. В душе Плуто рекой разлилось горе. Ведь еще недавно пес с энтузиазмом искал среди людей свою хозяйку, а сейчас выяснилось, что он Дорети больше никогда не увидит. Сердце верного друга человека защемило от тоски. Почему-то хотелось убежать отсюда. Убежать от всего, от этих людей, от похорон, от смерти, в конце концов, но это не представлялось возможным, поэтому Плуто просто шел вперед, не особо задумываясь, куда и зачем он идет. Совсем не радостные эмоции завладели разумом Плуто. Пес вдруг остановился, зарычал, сильно мотнул головой, словно пытаясь вытряхнуть ненужные мысли из мозга, и резко обернулся. Глаза собаки прямо-таки светились изнутри яростью и болью, губы поднялись, обнажая идеально белые, но острые как клинки зубы, из глубин горла послышался утробный рык. Плу-Плу был зол как никогда раньше, ненависть ко всем и вся захлестнула пса, в мозгу метались словно голодные мысли гиены. "Они... Это они убили ее! Да... Р-р-р-р, из-за них Хозяйка умерла! Больно, больно, больно! Мне больно!" - думал Плуто, надвигаясь на не замечавшую его толпу людей. - "Они виноваты! Да, они! Теперь и они познают боль... Боль Адова Отродья!" Последняя фраза как-то сама собой вырвалась у Плуто. Белый скалившийся пес начал стремительно прибавлять в размерах. Из среднего телосложения собаки Плу-Плу превратился в огромного пса, который был ростом чуть ли не с само здание интерната. Ни разу в жизни Плуто не перевоплощался в свое истинное обличье, обличье Адского Пса или же Адова Отродья. Сердце бешено стучало, оно переполнялось некой гремучей смесью из горя и злобы. Воистину опасная смесь, еще ни разу она не доводила ни до чего хорошего. - Р-р-р-р... - прорычал Плуто. Люди обернулись и в панике закричали. Лишь немногие узнали в этом чудовище прежнего Плу-Плу, толпа в ужасе рассыпалась по погосту, лишь Миссис Розалия да потерявшая сознание Паула остались возле гроба. - Остановись! - крикнула отважная женщина. Директриса подняла руки, стараясь загородить собой лакированный гроб. - Плуто, мальчик, успокойся! Но Плуто больше не слушал никого. Пес, скалясь, шел на женщину, из груди вырывался угрожающий рык. Сейчас Адский Пес был готов разорвать любого, кто хоть как-то замешан в смерти его любимой хозяйки, Дорети Дженистон. - Очнись. Эй, прекрати! Ее уже не спасешь! - кричала в это время Вульф. Женщина маленькими шажками отодвигалась от все наступавшего Плуто. Она понимала, что не сможет защитить самостоятельно свою погибшую ученицу, но и бросить ее тело на произвол судьбы директор тоже не смогла. Силы были слишком не равны. Разъяренный Адский Пес все ближе и ближе подходил к женщинам, слова Розалии явно не доходили до его разума, где-то просто застревали в паутине горечи, не желавшей пропускать их до сознания Плуто. - Грррр... р-р-р-р... рвав! - прорычал Плу-Плу. - Остановись же, глупое животное! Бывшие до этого словно сделанные из первоклассного титана нервы, как говорится, сдали. Вульф закричала, замахала руками и хотела было что-то сказать еще, но сильный удар лапой не дал произнести женщине ни слова. Упав на землю рядом с Паулой, женщина потеряла сознание. Удар был слишком силен для нее, поэтому быстро вывел из строя храбрую Роузи. Плу-Плу посмотрел на поверженных "врагинь". В глазах пса немного поугасло пламя гнева, но до его полного успокоения было еще далеко. Собака фыркнула, чихнула и подошла к все еще не закрытому крышкой гробу. "Дори... Это они, они тебя убили..." - Плуто не знал, да и не хотел знать, что происходящее было всего-навсего несчастным случаем. В природе нет такого понятия, а значит и Адский Пес не был в курсе всех тонкостей жизни человека. - "Я уничтожу интернат. Я покажу им, как это больно, да!" Адский Пес снова фыркнул, сел на задние лапы, поднял голову, прикрыл глаза и уныло завыл. Вой пса пробирал до самых костей, у слушающего его обязательно бы возникло желание пожалеть Плуто и пожелать девушке упокоиться с миром. Наконец, Плу-Плу открыл глаза, посмотрел на свою хозяйку, лежащую в деревянном лакированном ящике, и быстро побежал в сторону Интерната. Собака попеременно то лаяла, то гневно завывала. Сейчас единственной целью Адского Пса была уничтожение всего интерната, а дальше будь что будет. Плуто бежал и бежал, иногда пес спотыкался, падал, но вскакивал с места и упорно шел к своей цели. Вдали показалось трехэтажное здание интерната, Плу-Плу взвыл и, прибавив "оборотов", понесся вперед... Скоро Адов Огонь охватил все здание целиком. Люди, находившиеся внутри Интерната, высыпали на улицу, где их уже поджидал Плуто. Пес, яростно рыча, начал уничтожать тех, кто, по его мнению, был виновен в смерти его Дорети... Ужас, страх и боль охватили всех, шансов на спасение было крайне мало. ********* Светло-бордовая карета, запряженная одной-единственной пегой лошадью, тихо катила вперед. Возничий зябко поежился, на улице сильно похолодало. При каждом вздохе из легких вырывался белый, похожий на легкий дымок пар. В теплом нутре повозки сидел, смотря в окно, парень. Длинные серебристые локоны красивой волной спускались далеко ниже плеч, лишь одна прядка была заплетена в тонкую косичку. Глаз незнакомца не было видно, их скрывала под собой длинна, серебристо-седая челка. Правую часть лица и шею пересекали два старых шрама. Немного вытянутое лицо, на тонких губах играла скучающая улыбка. В голове парня теснилось множество различных мыслей. "Я наконец-то увижу ее... Боже, за столько лет я ни разу ее не видел... Хи-хи, волнуюсь как маленький школьник. А интересно, хоть кто-то помнит про меня? А она, она помнит? Навряд ли... Я ушел так давно, что даже и не помню точно, в какой момент это случилось... Н-да, был у меня выбор, с которым я ошибся". Карета мирно покачивалась в такт движению лошадей и ухабам на дороге, а Андертакер начал вспоминать то, что произошло несколько десятилетий назад. *15 лет назад* Теплое, но пасмурное июньское утро. Из одного из домов доносятся крики женщины. У порога этого дома собрались волнующиеся мужчины. Один из них нервно маячил около калитки. Темно-каштановые волосы были растрепанны, кустистые брови словно одна сплошная линия. Губ, средней полноты постоянно были нервно прикушены, весь вид мужчины говорил о его бесконечном волнении. Еще бы, внутри этого дома лежала жена того самого странного незнакомца и производила на свет ребенка. Остальные мужчины тихо переговаривались, то и дело показывая глазами на Джеффа. Они уже обсуждали, где будут отмечать рождение нового члена семейства друга-соседа, сколько выпьют вина и пива и как назовут мальчишку. Почему-то все были уверены, что родится еще один мальчик, вариант появления на свет девочки никем не рассматривался. В самом углу на скамеечке сидел коротко стриженный молодой человек лет пятнадцати от роду. Паренек следил за движениями отца, тоже нервно ломая пальцы. Желто-зеленые глаза неотрывно следили за Джеффом, изредка переключаясь на гомонящих местных выпивох. Наконец, дверь отворилась, на крыльцо вышла красная от натуги Мари. Она была кем-то вроде санитарки-акушерки при родах и помогала роженице. В руках довольно пухленькой Миссис Пиг был осторожно зажат сверточек. Почему-то оттуда не доносилось ни звука. - Ну, как он? - спросил, буквально подлетая, Мистер Джефф к Мари. Санитарка лишь вздохнула, поправила белый конвертик и, отведя глаза в сторону, тихо ответила: - Это она, Джефф, это она... - Девка! Девка! - проскандировали мужики. - Эх, не повезло тебе, - говорили одни. - Да ладно вам, - отвечали на это другие. - Девочка - это тоже хорошо. Хватит с него одного пацана! - Тихо вы! - вдруг рассердившись, прикрикнула Миссис Пиг. - Джефф, она... Она мертвой родилась... Вот. С этими словами женщина откинула одеяльце с личика младенца и показала его несостоявшемуся папаше. Маленький ребенок тихо лежал в пеленках, он не кричал, не улюлюкал, не дышал. Маленькие глазки были закрыты, веки не дрожали, стало ясно, что девочка и в правду мертва. Джефф отшатнулся от Мари. Отец семейства пребывал в шоке. Даже гомонящая до этого толпа местных алкоголиков вдруг разом примолкла. - Дайте ее сюда! - вдруг, словно очнувшись от своих мыслей, попросил Андертакер. Тогда еще совсем молодой парень подошел к женщине с младенцем, аккуратно взял из рук Миссис Пиг малышку и быстрым шагом пошел в сторону местной церквушки. - Эй, сумасшедший сумасброд! - кричали ему в след, но парень не останавливался, лишь еще больше прибавлял шагу. На будущего Жнеца словно снизошло озарение, парень точно знал, что нужно сделать, словно в него заложили некую программу. Быстро войдя в церковь, Андертакер поговорил с попом. Тот, поняв ситуацию, в которую попала семья паренька, разрешил ему самому сделать то, о чем он просил. Жнец поблагодарил доброго самаритянин , подошел к большому медному чану со святой водой и, аккуратно расцепив руки, самостоятельно окунул в святую воду девочку. Подождав для верности секунд пять, Андертакер наклонился к только что родившейся сестрице, взял ее на руки и посмотрел на ее личико. Ничего. Никаких эмоций. Вопреки ожиданиям, девчушка не ожила волшебным образом, она продолжала спать беспробудным сном. - Ты хотя бы попытался, сын мой, - положив руку на плечо юноши, сочувственно пробасил священник. Андертакер молча кивнул, кое-как снова завернул в пеленки девочку и отдал ее Святому Отцу. Поп принял из рук парня девочку, посмотрел на нее и, сказав что-то тихо, осенил крестным знаменем. Вдруг, словно почувствовав, что ее взял на руки чужой человек, веки девочки дрогнули и в ту же секунду открылись. Глаза, красивые глаза желто-зеленого цвета уставились на обомлевшего священника. Моргнув пару раз, девочка перевела взгляд куда-то в сторону и разразилась гневным криком. Крик, наткнувшись на каменные своды, буквально толкнул в спину уходящего Андертакера. Парень обернулся, увидел в руках Святого Отца ожившую сестричку и, быстро подбежав к ним, взял ее на руки. Девчушка все еще заходилась в плаче, круглое личико покраснело, желто-зеленые глаза блестели от слез. - Какая ты все-таки плакса, - вдруг со смешком в голосе сказал будущий Жнец. Взгляд младенца и ее старшего брата на мгновение пересекся, две пары желто-зеленых глаз уставились друг на друга. Повисла неловкая тишина, даже девочка на секунду замолкла, всматриваясь в еще не исчерченное шрамами лицо Будущего Шинигами, но потом новорожденная решила, что с них хватит тишины, и закричала с утроенной силой. Брат же улыбнулся, повернулся к остальным присутствующим в церкви людям и сказал, глядя на своего улыбающегося отца: - Ну, а теперь прошу всех в трактир! У нас все же праздник! Толпа весело загудела и повалила из церквушки на улицу. Андертакер отдал сестру в руки подоспевшей Миссис Пиг и тоже вышел на улицу. Там его уже ждал Джефф. Подойдя к парню, мужчина похлопал его по плечу и сказал: - Ты молодец. Как только догадался проделать такой финт? Юноша скромно пожал плечами. Если честно, он и сам не знал, как догадался окунуть девочку в чан со святой водой, но факт остается фактом, младенец ожил и это самое главное... Прошло примерно два-три года. Острые на язык люди во всю судачили о том, что Такер и Малышка-Дори были "нагуляны" их матерью с кем-то. Отец же к из рождению был никак не причастен. Но Джефф упорно не слушал "добрых людей" которые советовали ему бросить шлюху-жену и выродков-детей, и обратить внимание на их кум/племянниц/дочек/теть и т.д. Но вот сам мужчина был твердо уверен что и Дорети, и Андертакер являются ему родными дочерью и сыном. Дети очень любили своих родителей, брат и сестра были в прекрасных отношениях между собой, даже сильная разница в возрасте не сильно сказалась на общении родных друг другу людей. Маленькая Дорети всюду следовала за братом , а он и не был особенно против. Имея не скандальный характер Андертакер с улыбкой на лице смотрел на сестру , считая что лучше уж она путается под ногами, чем занимается неизвестно чем и неизвестно где. Родители придерживались той же политики. Очередное воскресное утро, вся семья сидит за столом. Мать семейства только что подала на стол отварную картошку, щедро присыпанную петрушкой. - Сын, сегодня нужно будет сходить на базар. Купить кое-что по мелочи, мать потом даст тебе список. Отправишься как только доешь, вернешься к обеду. Не опоздай. - А мне, а мне можно? - вдруг оживилась Дорети, до этого мерно ковырявшаяся в своей тарелке. - Нет, - задумчиво пожевав губу, сказал Джефф. - Слишком опасно. - Но почему? - Опасно, - закрыв глаза, повторил отец. - Но... - хотела было что-то возразить девочка, но тут же была прервана мужчиной: - Я сказал нет, значит, нет. Дори нахмурилась, на ее маленьком личике отразилась обида. - Ну и пожалуйста, - Фыркнув, сказала младшая Дженистон. Девочка повозилась еще в свей тарелке, а потом, подняв глаза на брата, спросила: - А ты купишь мне карамелек? - Ха-ха, обязательно, - рассмеялся Андертакер. Парень закончил с завтраком, встал, убрал посуду, получил список необходимого и пошел пешком в соседнюю деревушку. Будущий Жнец решил не срезать путь, идя через лес, для него гораздо приятнее было прогуляться по пусть и пыльной дороге. - Бра-а-а-ати-и-ик! Брати-и-и-ик! Подожди, брати-и-и-к! - донеслось сзади. - М-м-м-м? - Андертакер удивленно вскинул белесые брови и обернулся. По дороге, спотыкаясь, бежала Дорети. Гробовщик покачал головой и, присев на корточки, спросил, положив руку на головку девочки: - Дори, ну, чего тебе? - А ты правда-правда купишь конфетки? - по-детски честно спросила Дорети, заглядывая в глаза брата. - Ха-ха, хитрюга... Конечно куплю, - рассмеялся будущий Жнец. Девочка секунду всматривалась в глаза Гробби, а потом выдала: - Нет, ты забудешь. Пошли. Дорети по-взрослому взяла за руку парня (так, что ему пришлось изрядно пригнуться) и потащила его в сторону деревеньки. - Дори, ты куда? - спросил Андертакер. - Тебе же отец запретил идти со мной. Потеряешься на базаре еще... - Ну и что? - хмыкнув, перебила проворная девочка. - Не потеряюсь. Шагай вперед. А насчет папы... Ну, позлится, ну, наругает чуть-чуть... Ну и что? Папусик быстро забудет да еще и похвалит за настырность... Крыть аргументы девочки Гробовщику оказалось нечем, поэтому парень молча последовал за сестрицей, продумывая в голове будущий разговор с отцом. Может, сестре-то и не сильно влетит, а вот Жнецу обязательно сильно попадет, если он в кратчайшие сроки не придумает убедительное оправдание своему поступку. Как назло, нужные слова все не находились, в голову лезли лишь глупые отмазки типа: "Она сама меня попросила" или "Я ее встретил на базаре" и так далее. Когда же парочка, наконец, добралась до заветного базара, спину бедного парня прямо ломило от скрюченного положения. - Уи-и-и-и! - взвизгнула Дори. Девочка увидела большой аквариум с рыбками. Дженистон подбежала к стеклянному ящику, который был наполнен чуть мутноватой водой и, затаив дыхание, стала наблюдать за рыбками. Гробби тоже заметил интерес сестры к водным созданиям и, подойдя к девочке, присел рядом с ней. - Красиво? - Ага, - с придыханием ответила Дорети. Девочка заметила в самом углу яркую золотую рыбку, но, как на зло, рыбка уплывала в самый дальний угол аквариума или же пряталась в водорослях, или же вообщеисчезала в разномастных декорациях водного мирка. - У-у-у-у, противная! - Это почему же? - мягко спросил Гробовщик. - Я хочу ее хорошенько рассмотреть, - ответила Дорети и вдруг замолчала. На лице ее отразилась напряженная дума, а когда же лицо девочки просветлело, она ни что же сумняшеся выдала. - А давай ее достанем и положим вот сюда. Дженистон похлопала себя по ладошке. Продавец, невольно услышавший разговор брата и сестры, усмехнувшись, сказал: - Э, нет, девочка. Так не получится. - Это почему? - удивленно распахнув глаза, спросила Дорети. Девочка искренне не понимала, почему сие простое действие невозможно. Торговца же отвлекла какая-то женщина, которая желала выбрать сомиков. - Понимаешь... - начал Андертакер, едва сдерживаясь от смеха. - Если мы рыбку положим к тебе на ладошку, то она умрет. - Почему? - тут же продолжила "допрос" младшая Дженистон. - Она задохнется. Рыбки могут дышать только в воде и нигде больше. Поняла? - Ага... - растерянно кивнула девочка. - А раз поняла, то пошли скорее, нам нужно вернуться домой до обеда. Гробовщик слабенько щелкнул по носу Дори, взял ее за маленькую ручку и, согнувшись буквально в три погибели, повел ее куда-то в боковой ряд. Сразу за лавкой с рыбками был магазинчик редких насекомых. Дорети заинтересовалась различными букашками и подошла поближе к заинтересовавшему ее лотку. Продавец стоял, лениво оперевшись о дерево лотка, и, мерно перекатывая во рту соломинку, смотрел на предполагаемых посетителей. В углу около амбарной учетной книги была установлена средних размеров клеточка с сидящим там большим пауком-птицеедом. Девочка, ранее никогда не видевшая таких больших членистоногих, встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть диковинное существо. Такер тоже подошел к лавке. При виде будущего Жнеца мужчина несколько оживился и, посмотрев на Дженистон, с ухмылкой прочитал коротенькую лекцию на тему "Как интересно иметь дома паука и так далее", явно рассчитывая на то, что девочка непременно захочет себе такую "игрушку", и парень, показавшийся ему отцом Дори, решит побаловать "дочурку" и купит ей паука... - Ну что, девочка, - спросил в конце концов ушлый мужичонка, кидая быстрый взгляд на привязанный к ремню кошелек Андертакера, - попроси папу, может быть он тебе купит зверушку... Будущий Жнец не успел среагировать на слово "папа", так как был перебит своей "дочуркой". Младшая Дженистон, ойкнув, сильно-сильно обняла ногу парня и, чуть ли не плача, с надрывом сказала: - Брати-и-и-ик! Брати-и-и-ик! Пожалуйста, брати-и-ик, НЕ НАДО!!! Повисла немая пауза. - Ахахахаха.... Ладно-ладно, не буду, - не выдержав, в конце концов сказал Гробовщик, буквально отдирая от своей нижней конечности сестричку. Та же с упорством, достойным лучшего применения, снова и снова цеплялась за Такера и никак не хотела его отпускать. Слишком уж сильно девочку напугала перспектива поселиться мало того что в одном доме, так еще и в одной комнате с громадным пауком. Андертакер предпринял еще несколько попыток отодрать плачущую сестру от себя, но, потерпев сокрушительное поражение, плюнул и пошел дальше прямо так, с висящей на ноге, словно обезьянка, Дорети. Люди оборачивались, весело смотрели на странноватую парочку, а Гробовщик продолжал волочить за собой ногу, ибо знал, что если сестра удумала "покататься", то ее уже ничего не остановит, и она не слезет с него, пока не "накатается" вволю. Пожалуй, единственным человеком, которого Дженистон боялась по-настоящему, являлась мать девочки. Почему-то ни брат, ни отец не внушали Дорети какой-то детской боязливости, а вот милая матушка - так сказать, "за милую душу". Какое-то время Дженистоны мирно гуляли по базару, иногда делая нужные покупки по списку, данному матерью семейства. Андертакер подвел девочку к лавке с различными приправами и, отпустив ее руку, выпрямился и начал диктовать торговке названия нужных трав. Рядом с палаткой стояли двое мужчин и что-то оживленно обсуждали, истово жестикулируя руками. Девочка заинтересовалась "странными дяденьками" и, подойдя к ним, кк говорится, "развесила уши". В разговоре то и дело проскакивали заковыристые, сложные и жутко интересные слова, не известные Дорети. - Ты лжешь, - в конце концов, воскликнул один из незнакомцев. - Нет, правда! - замахав руками, ответил второй. - Твою же.... Ой! - Начавший ругаться первый мужчина вдруг замолчал, получив локтем в ребро от своего друга. - Эй, ты чего? - Ребенок здесь, не матерись. Это не культурно, - спокойно ответил второй покупатель. Другой мужчина лишь фыркнул, а понявшая, что хотел сказать "дяденька", Дорети шагнула вперед, потрясла мужчину за штанину и проникновенно сказала: - Дядя, дядя! ТВОЮ ЖЕ МАТЬ? Да? Дори правильно угадала? - по-детски наивно спросила девочка. Мужчины переглянулись и... Вдруг разом засмеялись. Дори же непонимающе смотрела на взрослых, по лицу как-то сам собой разлился красный румянец. Услышав шум и не найдя рядом с собой сестру, Андертакер тем временем оглянулся в поисках Дори и, наткнувшись взглядом на нее и двух хохочущих мужчин, бросив покупки у прилавка, быстро подошел к Дженистон. - Что? Что случилось? - взволнованно вопрошал Гробби у мужчин. Наконец, один из них, утерев слезы, сказал: - Н-ничего. А девчонка-то "начитанная"! Ха-ха ... Держи! Мужчина вложил в ладошку Дорети монету и ретировался вместе с другом. Гробби же ничего не понимающе пожал плечами и, отряхнувшись, пошел дальше. Дженистон купила при первой же возможности себе конфет на вдруг появившиеся деньги и, довольная, скакала рядом с нагруженным различными сумками братом. Младшие Дженистоны вернулись домой как раз к обеду. Выслушав нотации папы и постояв в углу, Дори с чистой совестью пошла на улицу угощать друга конфетами. *Прошло примерно полгода* Андертакер подрос, возмужал. Глаза из бледно-зеленых превратились в яркие, какие-то совершенно нереальные очи с двойным ореолом зрачка, он приобрел насыщенный желто-зеленый завораживающий цвет. Именно они почему-то отталкивали от будущего Жнеца других людей, лишь маленькая Дорети, вечно ходившая этаким хвостиком за братом, совершенно не пугалась глаз Гробби. А чего ей было пугаться? Ведь она каждый день видела точно такие же глаза в отражении зеркала, поэтому девочка уже давно привыкла к насмешкам остальных людей. Люди в массе своей не любят "индивидуумов", которые отбиваются от общего стада, и жестоко их критикуют. В районе семи часов на пороге дома Дженистонов появился высокий коротко стриженый мужчина, волосы которого были аккуратно уложены назад. Сам незнакомец был "упакован" в строгий, но стильный "рабочий" пиджак, в его левой руке была зажата амбарная книга, в правой - странный предмет, больше всего смахивающий на садовый секатор. - Кхм... Прошу меня простить, но мне нужен некий Андертакер... М-м-м... - Мужчина привычным жестом поправил очки, открыл амбарную книгу и, проведя пальцем по строкам, добавил: - Кхм, фамилия почему-то не указана. - Зачем он вам, уважаемый? - спросил в тон незнакомцу Джефф. Именно он вышел поприветствовать незваного гостя, Гробовшик где-то гулял, совершенно не зная о происходящем. - Мое имя Уильям Т. Спирс, - снова поправив очки и захлопнув книгу, представился Уилл. - Джефф Дженистон. Отец Андертакера, - сказал отец. - Так что вам от него надо? Спирс смерил немного надменным взглядом мужчину, но потом сказал: - Сначала, похоже, мне нужно будет объясниться с вами, Сэр. А уж потом забирать парня. - Забирать? Да кто вы вообще такой?! - раздраженно переспросил Джефф. - Пустите в дом? Или так и будем беседовать на пороге? - дернув бровью, спросил Уильямм. Дженистон молча посторонился и сделал приглашающий жест рукой. - Благодарю, - кивнул Т. Спирс и прошел внутрь дома. О чем говорили мужчины между собой, не известно. Известно только то, что как только Гробовшик пришел наконец домой, то тут же был вызван в ту же самую комнату, где до сих пор сидели и спорили Джефф и Уильям. Заинтригованный парень постучал в дверь. Такер даже не представлял, о чем пойдет речь. Молодой человек за время своего "путешествия" от двери до комнаты успел прокрутить в голове все свои ближайшие косяки. Так и не найдя в своих поступках чего-то, за что отец мог со спокойной совестью его наказать, Андертакер толкнул тяжелую дверь. До этого о чем-то оживленно спорившие мужчины разом замолчали и посмотрели на вошедшего. Первым очнулся незнакомец, сидевший рядом с Джеффом. - Андертакер, я предполагаю... - протянул странноватый мужчина, вставая. Юноша кивнул. - Такер, этот Мистер пришел забрать тебя, - скрепя сердце, сказал Джефф и отвел глаза. - Зачем вы шокировали его прямо с порога? - с некоторой ноткой упрека в голосе спросил незнакомец. - Мое имя Уильям Т. Спирс. - Андертакер, - растерянно повторил Гробовшик, уставившись на необычного мужчину, назвавшегося Уильямом Т. Спирсом. - Такер. - Приятно познакомится, - сказал, поправив очки, Уилл. Толстые стекла не давали увидеть глаз их обладателя, сильно отсвечивая. - Итак... Кхм... Андертакер... Кхм, Такер... Присядь-ка, мне нужно многое тебе поведать. Гробовщик почему-то послушно опустился на стул рядом с Уильямом. Отец же качнул головой, налил в опустевший стакан какого-пойла и быстро его опустошил. Т. Спирс же, не обращая никакого внимания на Джеффа, начал рассказ, вся суть которого сводилась к следующему: так как Андертакер был рожден на свет мертвым, но был окроплен Святой Водой втайне от своих родителей, парень в первые же минуты своей жизни на земле переродился из простого, хоть и сильного душой человека, в Шинигами. О чем и свидетельствуют яркие зелено-желтые глаза Гробовщика. У самого же Спирса под очками скрывались глаза точно такого же цвета, как и у молодого человека. - Вы должны понять, Мистер... Кхм, Такер, - твердил явно сумасшедший мужчина, переходя на "взрослое" Вы, обращаясь к парню. - Вы не можете остаться тут еще. Вы это понимаете? Шинигами не должен жить среди людей и... Спирс приводил еще какие-то умные доводы, но мысли будущего Жнеца были совершенно далеки от того, что происходило в комнате. "Дорети... Она ведь... Ведь ее тоже признали мертвой при рождении... Что, если и ей когда-нибудь вот так предложат покинуть отца с матерью? Бр-р-р, лучше сейчас вообще не думать об этом", - думал в тот момент Гробовщик. - Вы согласны, Мистер Андертакер? - в конце концов, спросил голос, который буквально вырвал из тяжелых раздумий парня. Тот, еще немного поразмыслив, кивнул в знак своего согласия. - Вот и отлично, Мистер... Кхм, Такер. Уильямм удовлетворенно улыбнулся, открыл тяжелую амбарную книгу, быстро сделал в ней нужную пометочку и, закрыв ее, достал часы, подвешенные на тонкой серебряной цепочке. "19:23... Черт, опять придется работать сверхурочно. Как же это выводит из себя... Еще и повторять одну и ту же песню пришлось дважды... Бр-р-р... Ужас какой-то", - подумал Уилл. Мужчина снова посмотрел на Такера, а потом уже вслух добавил: - Собирайте вещи, Мистер Андертакер. На сборы у вас 15 минут. Берите только самое необходимое, остальное вам предоставят в Департаменте Жнецов. Сказав это, Т. Спирс поправил очки при помощи какой-то странной штуки и скрылся за дверью, оставляя сборы на юношу. - И что же теперь? - растерянно спросил отца Такер. - А ничего, - меланхолично ответил уже изрядно подвыпивший Джефф. - Ты поедешь учиться в это... Как его... - Департамент Жнецов, - подсказал Гробовщик. - Точно. - Мужчина щелкнул пальцами словно в подтверждение своих слов. - Так вот, поедешь, отучишься, пройдешь практику, а дальше.... - Что дальше? - Не знаю, - честно ответил отец. - Но ты понимаешь, надеюсь, какой тебе выпал шанс? Парень коротко кивнул. - Молодец, - похвалил сына Джефф. - Выучишься, а дальше посмотрим... Кто знает, как жизнь обернется? Может быть, ты за нашими душами с матерью придешь? Последняя фраза была явной попыткой пошутить, но от этой жалкой шутки-самосмейки Андертакер вздрогнул, как осиновый лист. - Иди-иди, - быстро сменив тон, почти приказал Джефф. - Нехорошо заставлять Мистера Т. Спирса ждать. Гробовщик снова кивнул и молча вышел из комнаты. Парень торопливым шагом шел к своей комнате, когда вдруг услышал за спиной: - Братик, ты уезжаешь? Вот именно этого вопроса и именно из этих уст больше всего боялся Гробби. Парень мысленно провел аутотренинг, наклеил на лицо улыбку, вздохнул и повернулся лицом к Дорети. - Да, Дори. - А когда вернешься? - Не знаю, - честно ответил Такер, присаживаясь на корточки, чтобы его глаза были на уровне глаз младшей Дженистон. Наверное, было правильно сказать "Наверное, никогда, Дори", но язык не поворачивался это сделать. - Да? Жалко... Но ты ведь меня не оставишь? Возьмешь еще раз на базар? - засыпала брата вопросами Дорети. - Нет, я никогда тебя не брошу. - За секунду лживая улыбка стерлась с лица, но парень успел ее тут же вернуть на место. - Ха-ха, конечно возьму. И куплю тебе столько карамельных "петушков", сколько душа пожелает. - Вау! Спасибо! - взвизгнула девочка и, поцеловав брата в щеку, улетела рассказывать своим друзьям о будущей покупке. Юноша проводил взглядом сестру, встал с корточек и направился в свою комнату, где быстро собрал свои пожитки и вышел буквально через 10 минут с небольшой торбочкой в руках. Спирс уже восседал в карете. Отец и мать стояли чуть поодаль, поддерживая друг друга. По лицу матери ручьем текли слезы. Заметив, что Андертакер вышел из дома, Уильям открыл дверцу кареты и, высунувшись оттуда, прокричал: - Мистер, кхм, Такер, прошу сюда. - Мам, пап, - говорил тем временем Гробби, не обращая абсолютно никакого внимания на Уилла, своим родителям, - я вас люблю. Дори скажите, что я ее не бросил... И никогда ее не брошу. Хорошо? Джефф открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередила мать Гробовщика: - Хорошо-хорошо, ты только возвращайся. Обещаешь? - Я постараюсь, - увильнул от прямого ответа Андертакер, вскарабкиваясь в карету. Когда же багаж был уложен, и дверь закрылась за Такером, женщина сказала вслед уезжающему сыну: - Надеюсь, у него все получится. Да, отец? - Угу, - сухо кивнув, промычал Джефф, и они с супругой отправились в дом, как только темная карета скрылась из виду. Таким было детство и часть юности Андертакера. Уже взрослый мужчина мало с кем делился камнем, который до сих пор сильно бьет по сердцу любящего сына и брата. Но теперь уже ничего не поделаешь. Родители Гробби не то умерли, не то просто без вести пропали, парень не знал этого точно. Самого Андертакера не помнил никто из бывших односельчан, об этом позаботились другие Диспетчеры Департамента Жнецов. Память оставили лишь Дорети, и то только потому, что просто не были в курсе о существовании девочки. Через какое-то время после ухода из семьи Андертакера Младшую Дженистон отправили в интернат, потом еще в один и еще, тем самым окончательно запутав следы для ее поиска. Сейчас, когда обучение закончилось, и Гробовщик прошел нужную проверку на отлично, он спешил найти сестренку. Да, быть может, она уже выросла и не узнает старшего брата, но почему-то на сердце Жнеца было отнюдь не спокойно. Парень нервно пощелкал пальцами, словно пытаясь отогнать от себя уже сто тысяч раз прокрученные воспоминания, схватился за ручку и, открыв дверь, высунулся из повозки. - Эй, Кайн, долго еще? - крикнул Гробовщик. Длинные волосы развевались на ветру, и парню постоянно приходилось придерживать свободной рукой челку, чтобы она, не дай Бог, не открыла глаза. - Не знаю, - честно ответил возничий. - Я не знаю куда ехать, потому что, как сказали в городе, мы должны были уже давно приехать в эту чертову Школу! - Зубы парня стучали от холода, но Кайн старался говорить как можно ровнее. - Ладно, едь вперед по дороге. Может, кто из аборигенов встретится, у них и спросим, - отдал указание Андертакер и закрыл за собой дверь. - Еще бы найти эту самую дорогу вперед... - прошипел Кайн. Паренек укутался в свой тулуп и повернул лошадь чуть левее. Проехав примерно несколько километров, повозка вдруг остановилась. Снаружи послышался голос возницы и еще чей-то еще. "Похоже, он все-таки кого-то встретил", - подумал Гробовщик, потягиваясь. - Эй, ты, - донесся голос Кайна снаружи. - Как проехать в местный интернат? - Сейчас прямо, а потом повернете два раза налево, раз направо, снова налево, а там уж и интернат рядышком, - по-простому ответил женский немного грубоватый голос. - Благодарю, - как-то слишком вежливо поблагодарил местную жительницу возница. Парень замахнулся было кнутом, чтобы пустить вперед пегую кобылу, но был остановлен возгласом: - Только сейчас там никого нетуть. - Это еще почему? - удивленно спросил Кайн. - Праздник у них, что ли... Мне сиё не ведомо. Бабища хмыкнула и утерла свой нос картошкой кулаком. - Где они? Куда мне править? - уже явно раздражаясь, спросил деревенскую "девушку" возница. - А шут их знает... Вот теперь уже решил вмешаться в их "теплую беседу" сам Андертакер. Парень отложил Косу в дальний угол кареты так, чтобы ее не было видно, и, открыв дверь, вышел на улицу. - Не соблаговолит ли уважаемая мадемуазель пояснить, куда править вознице? - сладко спросил Такер, растягивая буквы где надо и не надо в своей обычной манере говорить. - Прям уж моде... мадем... В общем, "зель", - зарделась баба, так и не справившись с трудным словом. - Мадемуазель-мадемуазель, - вполне искренне заверил Гробовщик. - Ехайте тудать! - Женщина махнула куда-то в сторону рукой. Возница же, внимательно слушающий разговор Гробби и крестьянки, серьезно кивнул. - Потом свернете направо, переедете замерзшую речку, а там уж увидите. - Спасибо, Мадемуазель. Жнец приподнял свою шляпу над головой, улыбнулся и, попрощавшись с "милой особой", скрылся в повозке. Возница покусывал губы. Сейчас парню больше всего хотелось рассмеяться, глядя на крестьянку, которая шла по дороге с высоко поднятой головой из-за того, что ее назвали жеманным и заковыристым словом "мадемуазель". Кайн позволил себе ухмыльнуться и, хлестнув пегую кобылу, повернуть ее в нужном парню направлении. В пути с молодыми людьми не произошло более ничего интересного. Поэтому они относительно спокойно добрались до местного... кладбища. И Такер, и Кайн были сильно поражены тем местом, где они сейчас оказались. Ведь деревенская баба сказала, что тут проводится какой-то праздник, но, согласитесь, погост - последнее и, пожалуй, самое странное место, где можно что-то праздновать. Да и не совсем комфортно пировать фактически на костях усопших... Наверное... - Ты, похоже, опять неправильно свернул, - ошарашенно, а от этого и медленно проговорил Андертакер, оглядывая кладбище. - Тут уж никак праздновать не получится... - Все я правильно свернул, - тут же, обиженно надувшись, заспорил возница. - Как бабка велела, так и сделал. Да вы сами спросите, у вас, я гляжу, здорово получается общаться с деревенщиной... Она вас сразу понимает... Оставив без комментария весьма сомнительный "комплимент" Каина, парень пошел вперед. Туда, где виднелись две женские фигуры, лежащие под деревом, и темно-коричневый сверкающий лакированными боками гроб. - Простите, - тихо попросил Такер, аккуратно дернув за рукав "спящую" темноволосую девушку. - Простите, Мисс. Если вы с вашей маменькой будете продолжать спать на снегу, то легко можете стать моими "клиентками". Тут Жнец прикусил язык. Он как-то совершенно случайно, можно сказать на автопилоте, пошутил про себя и своих "клиентов". Парень уже пожалел о сказанных словах, но слово, как говорится, не воробей, вылетит - не поймаешь. Девушка открыла глаза и, не среагировав на оговорку Гробовщика, тупо на него уставилась. - Мисс, почему вы так странно смотрите на меня? - недоумевал тем временем Жнец. - Скажите, где я могу найти некую Дорети Дженистон? Мисс, не закрывайте глаза, пожалуйста, ответьте на вопрос. - Ой! - проронила, серея на глазах, Паула. Незнакомец был похож на Дори, словно две капли воды, только разного пола. Девушка кое-как оторвала руку от земли и махнула ею куда-то в сторону гроба. - Там. Андертакер проследил взглядом за движением руки Улы, однако не нашел в той стороне ничего, вернее, никого, кроме темно-коричневой домовины и снова перевел взгляд на собеседницу. Увы и ах, девушка оказалась слишком впечатлительной, и сейчас Паула снова потеряла сознание от переживаний, которые градом посыпались на ее бедную голову. Жнец же не удержался, недовольно поджал губы и пошел туда, куда указала ему Паула, а именно - к деревянному ящику, гордо зовущемуся гробом. "Хм... Девушка... Лет этак 16-17... Тонкие черты лица... Бледна, словно ее недавно изваляли в первоклассном мелу... В руках простенький, безвкусный букетик из обычных полевых ромашек... Где только их нашли посреди зимы-то?.." Как-то разорванно и отстраненно мысли Гробби отдельными группками бродили в голове Жнеца. Взгляд скользил по содержимому гроба, снова и снова буквально натыкаясь на какие-то знакомые черты. - Тонкие черты лица... Бледная кожа... Тонкие губы... Серебристые губы... А может? - От неожиданной пришедшей в голову мысли парень шагнул назад, но потом, одернув себя, снова приблизился к домовине. - Все-таки нужно проверить... Поколебавшись секунду, Андертакер протянул руку к шее "спящей" девушки и откинул белые пряди с левой стороны шеи. Так и есть. Именно там и остался небольшой шрамик в виде крестика. Последние сомнения отпали - та девушка, что сейчас мирно лежала в гробу, была ни кем иным как Дорети Дженистон, младшей сестричкой-"хвостиком" Такера. Сказать, что парень был потрясен тем, что он обнаружил на теле усопшей "памятный" крестик, значит не сказать ничего. В душе Такера рекой разлились разнообразные мысли: от жгучей радости от того, что брат наконец нашел Дори, до глубокого и леденяще-холодного шока из-за того, где именно обнаружил Дженистон Андертакер. Взгляд немного растерянно бродил по лицу "ожившего призрака" прошлого... Хотя... никакой этот призрак не оживший, а, наоборот, потерявший навеки самое дорогое, что есть у человека - душу и жизнь. - Дорети, Дори... - на выдохе позвал Андертакер. Чего он ждал? Может быть еще одного "волшебного" воскрешения девочки? Того, что она сейчас откроет веки, протрет сонные глаза и, едва завидев Такера, кинется ему на шею, при этом с пулеметной скоростью проговаривая слова (при этом частенько проглатывая окончания фраз), примется выклянчивать у него очередную конфету? Вполне вероятно, но этого не может случится. Железный штырь, проткнувший грудь девушки тремя днями ранее, не дал бы никакого шанса на спасение. - Как же так... По бледной щеке парня потекла соленая слеза. Быстрым движением смахнув ее, Такер нагнулся, подложил под лежащую в гробу Дорети свои руки и аккуратно потянул ее на себя. Та, словно тряпичная кукла, повисла в руках Жнеца, чуть запрокинув голову назад, руки соскользнули с груди и упали на живот. Простенький букетик упал на снег, создавая странный контраст между летом и зимой. Андертакер прижал к себе сестричку и, пробормотав что-то неразборчивое, переложил девушку на правую руку. Освободившейся рукой Гробби пошарил по карманам явно в поисках чего-то. Найдя это "что-то", парень вытащил на божий свет... леденец-карамельку на палочке в виде петушка. Слезы продолжали течь из глаз парня, хоть они и скрывались под густой белесой челкой, но все равно можно было легко представить себе всю гамму чувств, которая застыла в желто-зеленых глазах будущего Легендарного. Гробовщик вложил в руку усопшей Дори любимую карамель и со странноватым смешом в голосе сказал: - Я же обещал... В карете еще много такой "вкуснятины"... Обещал... А я снова опоздал... Снова... Черный маникюр буквально впился в плечо Дженистон: сам того не осознавая, Андертакер начал сжимать в объятиях Дори так, что живой человек давно бы уже умер от нехватки воздуха, или же у него сломалось бы несколько ребер. Вдруг по щеке "виновницы торжества" потекла слеза. Тонким соленый ручейком она скатилась к подбородку и скрылась где-то там. Андертакер же с удивлением и даже с некоторым шоком уставился на Дженистон и, недолго думая, словно проверяя, настоящая ли слеза, провел пальцем по мокрой дорожке. "Настоящая..." - В немного безумной надежде загорелись глаза Такера, но тут же погасли, ибо следующая догадка погасила весь былой пыл Жнеца. - "Простая заморозка... Она начала, наверное, таять..." Додумать мысль Гробовщику не удалось. Со стороны дороги послышался утробный рык. Парень поднял голову и посмотрел туда, откуда шел не предвещающий ничего хорошего звук. Это Плуто вернулся к месту погребения. С интернатом и ее обитателями Пес уже расправился, на белой шерсти были видны тут и там засохшие или совсем свежие разводы крови, явно она принадлежала людям. Красные глаза светились яростно-алым цветом, клыки обнажились, показывая всю серьезность намерений. Адово Отродье уверенным шагом шло на Андертакера, явно собираясь вонзить свои похожие на огромные кинжалы клыки в тело посмевшего дотронуться до Хозяйки наглеца. "Уйди!" - вдруг раздался в голове Такера раздраженный голос. Без сомнения, это был Плуто. - И не подумаю, - как можно спокойнее ответил Жнец. Почему он не испугался? Да просто потому, что за всю свою практику Жнеца-шинигами парень видел столько разнообразных живых тварей, что удивить Гробовщика было довольно-таки непросто. - Уйди, шавка-переросток! - Гр-р-р-р-р... - зарычал сильнее Пес. Кажется, от рыка собаки мерно затряслись не то что рядом находящиеся сугробы, но и воздух, который все накалялся и накалялся. Плу-Плу коротко взвыл и, в два прыжка достигнув заветной цели, ударил лапой "обидчика". Тот пошатнулся, руки его как-то сами собой разжались, после чего Дорети упала обратно в относительно "теплое" нутро деревянного ящика, а Такер не смог удержать равновесие от сильного удара, упал на землю и по инерции прокатился по снегу. На какие-то доли секунды шинигами потерял контроль над ситуацией, а, главное, потерял на эти самые секунды сознание. Именно в этот момент подул резкий порыв ветра, ничем не "закрепленная" густая челка Гробовщика, повинуясь дуновению ветра, задвигалась и вмиг отбросилась назад, открывая полностью лицо Андертакера. Вытянутый лик молодого, только что прошедшего практику шинигами еще не исчерчено никакими шрамами, глаза закрыты, заметно "удлиненные" черты лица сейчас застыли в гримасе слепого непонимания происходящего ... Плуто подошел ближе к незнакомцу и занес тяжелую лапу над его телом упакованным в какой-то черно-серый балахон... Веки Гробовщика дрогнули, прошла еще секунда, и глаза открылись. Странная, совершенно непривычная для очей Такера четкая картинка немного ввела парня в замешательство. Рука сама собой потянулась к глазам, вернее, к челке. Так и есть - ее не было на законном месте. Со вздохом открыв глаза, Гробби посмотрел на Пса. Взгляды двух "сказочных" персонажей пересеклись и... Плуто, заскулив, опустил уже занесенную над врагом лапу рядом с ним и попятился, при этом тихо-тихо поскуливая. "Он, он, он..." - метались мысли в окончательно запутавшемся мозге Пса. - "Его глаза... Такие же как у Хозяйки... Нет... Нет, этого не должно быть... Дори спит, он ее трогал, он должен поплатиться за это. Да! Он тоже виновен! ВИНОВЕН!" Адский Пес остановился и, зарычав с новой силой, подался вперед. Благо, Гробовщик очнулся как раз вовремя. Заметив сначала позорное бегство существа, а потом и новый виток нападения, Жнец на короткое время исчез из вида, а потом оказался прямо перед носом разъяренного Плу-Плу, в руках Шинигами была зажата блестящая и тяжелая, его личная Коса Смерти, которая опасным лезвием прижималась к горлу Адского Пса. Светлые волосы развевались по ветру, тело парня еле заметно сотрясалось в зябкой пляске. С губ стерлась привычная немного чудаковатая улыбка, уста Гробовщика превратились в сплошную еле заметную нитку. Желто-зеленые глаза смотрели на грозного противника с вызовом, решимостью и некоторой долей сожаления. Рука, в которой была зажата опасная Коса Смерти Шинигами, ничуть не дрожала и не выдавала волнами накатывающего на хозяина волнения и некоторого колебания. - Глупый Пес... - Сначала голос Такера звучал ровно и относительно спокойно, но в нем то и дело проскакивали предательские звенящие, а значит и срывающие тембр Жнеца нотки. - Что ты хочешь этим доказать?! Надеешься, что она встанет из гроба? Что, принеся в дар своему "истинному" хозяину столько молодых душ, он смилостивится и отпустит жизнь Дорети? Дурак, ха-ха, какой же ты все-таки наивный дурак. Он потребует еще и еще, пока ты, слышишь, ты сам не отдашь последнее, что у тебя осталось... Слушая спокойную отповедь Андертакера, Плуто вдруг вновь почувствовал себя нашкодившим щенком, которого сейчас ругают, тыча хорошеньким носиком в причину "баталии". Адский Пес попытался мотнуть головой, но острая сталь Косы Смерти больно ткнулась в горло, отчего огромная собака приглушенно зарычала и сделала шаг назад, чтобы избавиться от оружия, которое находилось на опасном расстоянии от сонной артерии. Но рука будущего Легендарного Жнеца повторила все движения за жертвой, снова острый клинок оказался в поле видимости Плу-Плу. Пес, слабо заскулив, снова сделал шаг назад, потом снова вперед и замер. До этого прямо-таки сгорающие в пламени ярости ярко-алые глаза вдруг сначала на долю мгновения побелели, а потом и вовсе погасли, словно их кто-то затушил утром как ночные фонарики. Адово Отродье задрожало крупной дрожью, по щеке пробежала крупная слеза. Слизнув ее языком, Плуто взвизгнул, уколовшись острием Косы, и очутился в потоке белого света, озарившего почти всю полянку.... Спустя минуту на снегу вместо огромного Адского Пса сидел полностью обнаженный парень. Он явно пребывал на данный момент в глубокой прострации. Туда его ввергли его собственные эмоции, переполнившие сердце Плу-Плу невероятным коктейлем. Сейчас самое время рассказать о внешности того молодого человека. Светлые, почти белоснежные волосы чуть длиннее обычной стрижки были растрепаны. Черты лица были острые, лишь немного сглаживающие общий лик парня. Тускло-алые глаза сильно выделялись на фоне бледновато прозрачной кожи и белесых ресниц. Прямой нос с легкой, еле заметной горбинкой дополнял картину. Тонкие губы были расслаблены, рот немного приоткрыт, из-за чего мы можем явственно увидеть четыре явно звериных клыка, которые белели среди ровного "строя" обычных человеческих зубов. Тело молодого человека было подтянуто, присутствовал даже некоторый намек на заветные и желанные для сильной половины человечества "кубики" пресса. Сам парень сидел, поджав под себя ноги так, чтобы не было сильно видно его... М-м-м... Так сказать, "физиологических признаков" или же того, чем "мальчики отличаются от девочки". По весьма смазливенькому лицу молодого человека буквально в три ручья текли слезы, а подтянутое тело била заметная дрожь. Да, Плуто снова, уже во второй раз за этот вечер, сменил облик против собственного желания. Лишившись теплой, так сказать, натуральной и привычной шубы, Адский Пес вмиг замерз, ведь на улице царила отнюдь не теплая зима. - Они... они... они... - по привычке по-собачьи подвывая, говорил Плу-Плу, стуча зубами от холода. - Они... они... они... - Что "они"? - нетерпеливо перебил парня-пса Жнец. Нет, Такер не убрал Косу, просто отодвинул ее немного подальше от шеи бывшей собаки. - Они виноваты... Они... Они все виноваты, что ее нет... Все! Все! Все! - Плуто захохотал, слезы и смех смешались в единый порыв, который люди называют заковыристым словом "истерика". - Заткнись... - просто и тихо предложил Андертакер. Во взгляде Жнеца промелькнула жалость, но она тут же была задавлена в зародыше. - Ты жалок. Какой же ты пес, если не можешь защитить хозяйку? А? Слова Такера больно ударили по собачьему самолюбию. Плуто взвыл, по щекам с удвоенной силой потекли слезы. Вот только злость, нет, даже не злость, а ярость почему-то не приходила снова. Наверное, "сосуд", собирающий и накапливающий эмоции, был переполнен и просто отторгал "лишние" чувства. В душе Плу-Плу зародилось желание спалить все тут, а в частности того Белого Клоуна, который так похож на любимую хозяйку... - Вот что, - прервав поток мыслей Пса, сказал Гробовщик, - держи. С этими словами парень воткнул Косу Смерти острием в снег и снял серый балахон-ткань, свисающий с его плеча и опоясывающий тело Жнеца. В следующее мгновение тряпка оказалась в руках у изумленно наблюдавшего за происходящим Плуто. - Прикройся хотя бы... Хи-хи, а то "светишь хозяйством", - немного поморщившись, произнес Гробовщик, глядя на то, как молодой человек неумело заворачивает нижнюю, так сказать, филейную часть тела в балахон. Плу-Плу даже и сам, наверное, смутно понимал, почему беспрекословно повинуется всем приказам Жнеца. Неизвестно, было ли это следствием того, что Такер был невероятно похож на Дорети, или же его подстегивала к действиям все еще воткнутая в землю Коса Шинигами, но факт остается фактом: Плуто закутался в тряпку и выжидающе посмотрел на брата Дженистон. - А теперь... - удостоверившись, что парень сделал все правильно, сказал Гробби и посмотрел куда-то в сторону. Где-то совсем недалеко горел Старый Интернат, черные клубы дыма, перемешанные с темными столбами искрящихся молодых душ, которые убил Адский Пес, поднимались вверх, оставляя в воздухе памятные скорбные "дорожки". "Сколько же убило это существо..." - волей-неволей подумал Такер и покачал головой. - "Наверное, много он работки подкинул здешним Шинигами... Я бы тоже мог помочь, но у меня сейчас свои дела, и они будут намного важнее, чем эти несобранные Ленты Судеб". - А теперь, - повторил Гробовщик, - ты пойдешь за мной, и только попробуй выкинуть что-нибудь... Каленое железо блеснуло в свете зимнего солнца, без слов говоря о последствиях. Плуто коротко кивнул, посмотрел на гроб, вернее, на его содержимое, жалостливо заскулил, совсем как тогда, когда его в первый раз принесли в Интернат, перевел взгляд на лежащих на снегу Миссис Вульф и Паулу. И тогда в воздухе словно раздался характерный собачий звук, но на этот раз это был не скулёж, а приглушенное рычание, которое тут же оборвалось при взгляде на Гробовщика. Легендарный же сначала не обратил никакого внимания женщин, но как только Плу-Плу "подал гудок", очнулся от своих тяжелых дум и подошел к ним, отогнав тем самым от греха подальше Пса. Из кармана появился сильно помятый лист и ручка. Пишущий стержень быстро заходил по бумаге, выводя на ней неровные и какие-то не слишком аккуратные для взрослого человека буквы: "Прошу нас простить. Вам лучше забыть о том, что случилось здесь. Ни Школу не вернешь, ни Дорети, ни доброе имя вашего интерната... Простите и прощайте..." Далее шла скромненькая подпись и кривая рожица, выглядевшая как минимум неуместно в данной ситуации. Жнец вложил лист бумаги в руку Миссис Вульф и, оттащив от гроба Плуто, взял его за шкирку и повел собаку-парня в свою карету. *** Если Кайн и был удивлен столь скорому возвращению заказчика и его странному "приятелю", разгуливавшему по улице в мороз "в чем мать родила", то вида не подал. Паренёк учтиво слез с дрожек, открыл дверь перед Гробовщиком и Плуто, помог им забраться в карету и, подпрыгивая от холода, вновь влез на свое законное место. Оказавшись там, возница громко цокнул языком, заставляя пегую кобылу внимательно вслушаться в происходящее, и хлестнул ее поводьями. Уши лошади прижались к голове, но потом вернулись в свое исконное положение, кобыла сдержанной рысцой потрусила вперед. Больше ни Гробовщика, ни Плуто не видели в тех местах. Интернат сгорел, большинство учеников, находившихся там, погибли, в том числе и Джек Митч, из-за которого и началась вся эта история. Миссис Розалия Вульф очнулась примерно через пятнадцать минут после того, как молодые люди покинули окрестности Интерната. Письмо женщина не прочитала, она просто его не заметила. Вскоре после этого на поляну прибыл экипаж врачей, они приезжали на пожарище в надежде хоть кого-то спасти и, проезжая мимо, заметили двух лежащих на земле женщин. Миссис Розалия и Паула попали в больницу, где и узнали о том, что интернат сгорел. У Миссис Вульф случился инфаркт, ведь детище всей ее жизни погибло в огне и не осталось ничего, что можно было спасти... На следующее утро женщину обнаружили мертвой в своей палате. Сердце бедняги не выдержало, да и зачем ей было жить? За что бороться? Все что у нее было, все сгорело... "Чуяло мое сердце, что нельзя было разрешать Дори брать того щенка... Нельзя... Нель... " Таковыми были последние мысли женщины перед тем, как она отправилась в лучший мир. Паула же, наоборот, довольно быстро пошла на поправку и через какое-то время выписалась из больницы. Что случилось с девушкой дальше - неизвестно. Ее след пропал сразу же после того, как Ула вышла за ворота больницы... Таковой была первая история, история Прошлого "Затерянной Академии". Осталось две части, и неизвестно что же произойдет с учениками Элитарной Школы...