Безымянный

Безымянный

Иван — имя этого человека. Почему я не могу оторвать взгляд от его лица? Я не вижу ничего особенного в нем, но происходящее сейчас не объяснить никакими словами. Голод разрывает меня изнутри, рука сама тянется в сторону мальчишки, дрожа от предвкушения. Зачем я останавливаю себя? Очередной раз не могу найти ответа. Я перестал понимать природу своих же действий и не видел необходимости удивляться этому в дальнейшем. Сейчас мне известно только то, что я не могу находиться рядом с ним: мой объект исследований может пострадать из-за элементарного присутствия рядом. Его запах не выветривается даже в его отсутствие, я не могу сдерживать себя, не могу видеть его в своем нынешнем состоянии. Люди… я вижу их насквозь, все они скучны мне, их действия просты и примитивны. Они никогда не переступят значения «игрушки». Всего лишь бесполезной игрушки, которую можно сломать, а после — выкинуть. Ночь как всегда обостряет чувства, множество запахов сливаются в одно целое, остается лишь найти тот самый, что утолит мой голод, хотя бы на первое время. Лес — лишь укрытие, которое даст время для обнаружения жертвы. Сил для выжидания почти нет, с этим ничего не поделать, придется постараться, иначе я обреку на смерть дорогих мальчишке людей, чему он явно не будет рад. Я не могу допустить этого. Сладковатый запах, направляющийся на юго-восток, привлек мое внимание. Голод сразу же дал о себе знать, и противиться ему я не стал. Этому человеку не много лет, я знаю, так пахнут только дети. Я люблю этот запах больше всех остальных, поэтому я даже больше, чем не против провести небольшое возношение себе в виде беззащитного ребенка. Русоволосый парень, от которого шел запах, только что закрыл дверь своего дома на ключ. Никак не могу понять, зачем выполнять это бесполезное действие, если сломать замок не составляет никакого труда, даже самим людям. Слишком много лишних, бесполезных движений для того, чтобы отсрочить неизбежное. Не вижу в этом никакого смысла. Смерть придет за каждым: к кому-то раньше, к кому-то позже. Конец у всех будет одинаково мерзким, это их природа. Зайти внутрь не составило никакого труда для меня, это не удивительно, слишком темно, слишком мрачно — естественная среда обитания для меня. Запах витал по всему помещению и сводил с ума. С каждым мгновением я понимал, что не могу больше сдерживаться. С каждой секундой совладать с собой становилось все труднее. Я чувствовал, как он подходил все ближе ко мне. Эти людишки совершенно перестали ощущать опасность... наивные. Я не смог сдержать улыбки от собственных мыслей. Парнишка вышел из соседней комнаты с довольным выражением лица, тихонько напевая какую-то песню. Моя рука непроизвольно дернулась в сторону этого ребенка. Он с ужасом посмотрел мне в глаза, почувствовав движение рядом с собой. Слабое тело было откинуто на пол с громким ударом и вскриком после падения. Я надавил на грудь парня, его биение сердца участилось, а дыхание стало еще более прерывистым. Моя улыбка стала шире, и я перевел взгляд на его тело. Оно дрожало и вырывалось, но сил не хватало. Это забавляло все сильнее, от азарта я даже случайно порвал кожу на его груди. Громкий крик разлетелся по всей комнате, но никто его не услышит. Потому что я так хочу. Здесь все подчиняется мне, даже кровь, что бежит по венам этого парня. Я могу с легкостью ее заморозить или, что еще лучше, перекрыть сердечные клапаны. Только не сегодня. Сегодня я наконец-то прочувствую всю прелесть человеческой плоти. Я не мог остановиться, это выглядело потрясающе. Чувство голода становится все сильнее, я уже не скрываю своего желания. Мои глаза видят лицо паренька, он не разделяет моей радости, и уже за это я могу ненавидеть людей: они портят мне веселье своим только видом. Мерзко. Ваня, что бы он сделал на месте этого глупого человека? Могу ли я это предсказать? Сам не знаю. Моя рука, без каких-либо проблем, проникает в плоть этого ребенка. Да, я могу слушать крики о помощи бесконечно, я люблю, когда жертве страшно и больно, именно поэтому я не убиваю их сразу. Иначе, какой во всем этом смысл? Кровь стала сочиться из раны на деревянный нелакированный пол, как только я вытащил руку, сжимающую небольшой сгусток внутренностей с тянущимися вместе с ним тканями и сосудами. Красное пятно не отмоется с пола. Я всегда поражался живучести этих существ, от этого трапеза становилась только интереснее. Обездвиженное тело дрожало и трепыхалось, истерика со стороны парня понятна, но голоса скоро не станет, он не сможет себе помочь, думаю, этот человечек прекрасно понимает ситуацию. Почему они всегда ведут себя так одинаково? Это же скучно. При мысли о скуке, меня посетила картина, от которой улыбка исчезла, возможно надолго. На месте парня мог быть Ваня, но хочу ли я видеть его таким? Смогу ли я сдержаться, если голод придет снова? Я представил Ваню перед собой, в его кровати. Что если однажды он меня разозлит или просто попадется не в то время под руку? Я не хочу сделать ему больно. Осознание пришло внезапно: я убью всех, если потребуется, но мой человек останется жив и невредим. Прикрыв глаза, я вновь переключил все свое внимание на человека, которому не посчастливилось обладать таким притягательным для меня запахом. В его глазах я видел ужас, но не слезы: я так и не смог понять причины такой слабой реакции, но я был доволен своим выбором. Ты будешь страдать. Мои губы снова изогнулись в улыбке, я поймал себя на мысли, что играть с едой не такая уж и плохая идея, как все говорят. Я провел окровавленной рукой по щеке мальчика, на что увидел отвращение, оно и понятно: я отвратителен, но я не хочу меняться. Я привык к такой жизни, этого не изменить. Парень обречен на смерть и без дальнейшей моей помощи, но я не позволю ему умереть так просто, будет слишком скучно. Он все еще жив, я удивлен, но становится неинтересно, ведь в глазах этого ребенка больше нет желания жить. Он хочет, чтобы это кончилось. Глупо и скучно. Вы ничуть не меняетесь, люди. На теле парня не осталось живого места, он судорожно дышал, крики перестали наполнять комнату. Я решил, что играть больше нет смысла и наклонился к нему. Его пустые глаза больше не смотрели в мою сторону, лишь слегка прикрылись, как только я оказался совсем рядом. Я спустился к горлу этого парня и сомкнул челюсти на его артерии.