Dum spiro, amo atque credo (Пока дышу, люблю и верю)

Михаэль не растерялся. Наверное, потому что, как и я, ожидал чего-то подобного. Впрочем, реальность превзошла все мои ожидания. Горстка выживших в битве, израненных, голых солдат – вот все, что осталось от прославленной армии. Кроме генерала, погибли полковники Коннекс и Фосс, коммандеры Вайнер, Бекке и Фрид. Ротбауэр, не теряя присутствия духа, скомандовал общий сбор. Расспросив очевидцев битвы в лесах, мы узнали то, что заставило дрогнуть даже бывалых. Дархаймцы уверенно теснили клятых почти до самой «белой долины» - места, которое, согласно легенде, оканчивается тем самым мифическим «обрывом», ущельем без дна. Враг отступал, заманивая войска в такие непролазные леса, что ни конным, ни пешим воинам не одолеть чащу. Дождавшись, когда основная масса вышних обернется в волков, Ротадор обрушил на них свое ужасающее колдовство. Внезапно обезоруженные, обнаженные, дезориентированные, бойцы стали легкой добычей для передовых отрядов клятых. Произошла катастрофа. К счастью для нас, авангард под командованием весьма сообразительного старшего коммандера Рихтера совершал обходной маневр в полной амуниции и прикрыл отход выживших в бойне. Сейчас они спешно восстанавливали растяжки, которые могли хоть ненадолго удержать врага на границе. Задавив панику в зародыше, я пересчитал боеспособных солдат. Немногим больше двух полков, не считая людей Рихтера и полка, отправленного в соседний форт. - Командуйте отступление, коммандер, - кивнул я Михаэлю. - В Люпинию? - Если понадобится, и дальше. Но Рац придется оставить сегодня же. - Все, как тогда, - долгим взглядом окидывая ставший смертельно-опасным лес, задумчиво промолвил Ротбауэр. - Нет. На этот раз гораздо хуже. - Полковник Кестнер возглавит отступление? Я оглянулся. Зорген стоял на коленях возле тела отца, его плечи были скованы, но не дрожали. - Ему придется. Все, Михаэль, действуйте, и да помогут нам Волчьи Боги! У нас было не так много времени, даже, можно сказать, его не было совсем, поэтому при всем уважении к горю Зоргена, я подошел поближе и позвал его: - Полковник Кестнер. Он резко обернулся, откинув с лица спутанные волосы. - Вы – самый старший офицер в этой крепости, - церемонно поклонившись, сообщил я. - Все погибли? На нас смотрели с надеждой, в ожидании, и Зорген собрался, легко поднялся на ноги. - Грузите тело на повозку, - не оборачиваясь, велел он, пошел за мной. Для слез нынче не место и не время. - Я осмелился скомандовать отступление. - Молодец, - похвалил меня Кестнер так, будто ничего не случилось. Будто мы не любили друг друга этой ночью, будто он только что не потерял отца. Я гордился им в этот момент. Зорген быстро и четко раздал приказы, назначив новых командиров отрядов, заставил отчитаться об оружии и продовольствии, проведал раненых и встретил герра Рихтера, с которым имел непродолжительный разговор. - Эрих, - наконец, обернулся он, - идите за мной. Он затащил меня в свои покои и со стоном прильнул к груди, только здесь позволяя себе выплакать свою боль, страх и отчаяние. Я обнял его, погладил по голове, как маленького, отчетливо понимая, что должен любой ценой его спасти. Дважды Зорген едва не погиб из-за меня, третьего раза не будет. Волчьи Боги коварны и непредсказуемы, но в тот день они пожалели нас. После полудня пошел снег. Поднялся сильный ветер, он продувал одежду насквозь, снег забирался под плащ и холодил тело. Но непогода давала нам шанс уйти. Зорген вел остатки прославленной армии к люпинской крепости, где нам предстояло дожидаться подмоги. Стены Люпинии крепче, да и расположена была крепость более удачно, чем Рац – слева ее прикрывала мелкая, но бурная, порожистая речка, справа раскинулось поле, где врагу невозможно укрыться от пуль и стрел. Кроме того, вокруг Люпинии существовала хитрая цепь флажков и капканов, пройти которую, не зная карты, практически невозможно. Зорген поднялся в седле, приложив ладонь к лицу, чтобы защититься от ветра. - В чертовой вьюге ничего не видно! – раздраженно прокричал он. - Пока никого, - я и сам неустанно всматривался вдаль, где остался покинутым форт Рац, - вряд ли в такую пургу клятые решатся идти за нами. Я успокаивал его, но сам понимал, что расслабляться рано. Вольфганг Кестнер не пощадил жену вождя, а я очень хорошо представлял, на что способен волк, потерявший возлюбленную и потомство. Хотя бы потому, что сейчас изо всех сил пытался защитить свою семью. Моя интуиция и на этот раз не подвела, но радоваться этому было глупо. В далеком лесу возле покинутой нами границы раздался протяжный, многоголосый, томительно-печальный вой. В песню вплетался стон ветра и невнятный гул будто бы самой земли. Клятые пели, оплакивая свою волчицу, а у бывалых бойцов от ужаса смерзалась в жилах кровь. - Предупреждают, - Ротбауэр поравнялся со мной, едущим в хвосте процессии. До Люпинии неспешным ходом – а иначе с ранеными никак – часов пять, не меньше. Бегущему волку одолеть расстояние до нас хватит пары часов. Зорген тоже это понял. - Проклятье, - выругался он, - придется принять бой. - Их слишком много, - осадил я Кестнера, - без укрытия, в чистом поле, нас просто сметут. - А если вон в той рощице? – сощурив глаз, кивнул он. Идея показалась удачной. Я хорошо знал это место. Небольшая осиновая роща, откуда прекрасно просматривалась вся долина, заканчивалась спуском к реке, а недалеко оттуда имелся хороший брод. Таким образом, можно было не только прикрыть отход, но и срезать приличный крюк. Вот только одного отряда доблестного Рихтера не хватит для того, чтобы держать оборону достаточно долго, а больше опытных военачальников у нас нет. Пара сержантов, один младший коммандер и Михаэль. Ротбауэр – умница, но в настоящем сражении никогда не был. Оставалось только одно. Зорген уже скомандовал сменить курс, подозвал к себе Иоганна Рихтера, чтобы объяснить задачу. Я переглянулся с Михаэлем. Тот с полувзгляда понял меня, видно, самостоятельно придя к тем же выводам. - Я останусь, - сказал он, отирая рукавицей тающий снег с лица. - Нет. Вы не справитесь. - Он вам не позволит, - коммандер покосился в сторону Кестнера. - У него не будет выбора. Сберегите его, Михаэль! И, ничуть не сомневаясь в нем, снял с плеча ружье. Клятые закончили петь. В густой метели не видно было ни леса, ни брошенного форта, ни уже заметенной снегом дороги. Да и Зорген с его развевающимися белыми волосами казался невидимкой в светлой мгле. - Эрих? – он оглянулся на меня, через силу растянул губы в улыбке. – Скажи, что мы выживем. Что будем жить долго и счастливо где-нибудь за горным перевалом или на берегу моря. Скажи, и я поверю тебе. Он читал мои мысли. Не всегда и не полностью, но сейчас явственно чувствовал мое настроение. Я попытался представить белый замок на золотом песчаном берегу, с балконом, оплетенным вьюнами. Нас на этом балконе, обнявшихся, спокойно созерцающих сапфировую даль моря. Переплетенные пальцы, сладкий вкус поцелуя на губах. - Красиво, - одобрил Зорген. Короткий, предупреждающий вой раздался совсем поблизости. В белом мраке мне почудились темные, хищные тени. - Пришли? – Зорген машинально протянул мне руку, но ухватил воздух, оглянулся, силясь в метели увидеть врага. И тогда я ударил его прикладом по затылку. Кестнер пошатнулся в седле, стал заваливаться набок, я подхватил его, передал Михаэлю, с величайшей осторожностью уложившему полковника в повозку с ранеными. Мы обменялись взглядами. Ротбауэр вскинул руку в прощальном жесте и со свистом протянул хлыстом спины лошадей. Вот и все. Рубеж – цепочка тонких, трясущихся от холода осин. Здесь мы встретим врага. - Ни в коем случае не оборачиваться! Забудьте, что вы волки! – проорал я во мглу. Мой голос подхватил Рихтер, за ним сержанты. Я слышал сухие щелчки заряжаемых ружей, фырканье коней, треск сучьев под копытами. Мои люди рассредоточились по перелеску с чахлыми деревцами. Рихтер и его отряд расположились левее. Я прислушивался к ветру, нюхал воздух, я уже с нетерпением ожидал врага. Хотел встречи. Но пусть они еще помедлят, пусть повозки с ранеными достигнут реки. И тогда, даже если я умру, Зорген будет жить. Солнце останется в мире. Мое личное солнце.