White Knight of Dark Queen

Ночь крыльями ворона накрыла холодный замок, принеся с собой тьму. Свинцовые тучи пожрали луну, скрыли своей шалью звёзды. Зажженным пламенем свет теплился лишь в тех закоулках, в которых еле-еле шипели искры жизни: в подземельях, где истерзанные и изморенные голодом узники висели на цепях, ожидая своей участи, в темницах, где пленные тщетно пытались с помощью тряпья спастись от ледяного камня стен, в коридорах, где редкие сонные стражники несли свой караул, зная, что он может оказаться последним. Сердце королевы, под стать ночному небу, было непроглядно темным, мрачным, но в глубине этой жуткой завесы также скрывалась луна, светлая и прекрасная. Регина гладила свет своей жизни, свою луну по белокурым растрепанным волосам, и даже в кромешной тьме видела её лицо. Внутри становилось тепло-тепло, будто не обжигающее, но беспрерывно греющее пламя обнимало, невозможно близкое и нужное, словно кусочек счастья во плоти. Но мороз резал горло, опоясывал руки, как только Злая Королева вспоминала... Вспоминала, что луна вскоре угаснет, а вместе с ней и звёзды обернутся сверкающим прахом. Необходимо вырвать сердце, любящее и теплое, такое родное, словно собственное. Регина ступила на эту дорогу давным-давно, и сворачивать уже поздно - так ей казалось. Не бывает дороги назад. Ты, либо проходишь намеченный путь до конца, спотыкаясь о камни и корни, проливая пот и кровь, либо сдаешься и проигрываешь. Месть Белоснежке, всем её прихвостням, всему треклятому миру стала больше, чем просто целью - смыслом регининой жизни. Мать научила её бороться. Тёмный приучил платить любую цену за желаемое. Она выучила эти уроки, врезала лезвием намертво в память, отчаянно забыв, что те, кто их преподал, были монстрами, и отнюдь не счастливыми. - Ты была такой... такой маленькой, - Регина шептала, в голосе её слышалась улыбка и дрожали непролитые слёзы, - когда я нашла тебя. Совсем крохой. Эмма не спала - дремала, зависла на тонкой грани меж сном и реальностью. И очнулась, услышав свою королеву, но медленно, словно выплывая из вязких спокойных вод. - Ммм? - пробормотала Свон, щурясь во тьме. - Ты этого и не помнишь, конечно... - тихий хриплый смешок. - Не можешь помнить. Я так хотела подержать тебя на руках, но няня не разрешила. Сейчас я, конечно, понимаю, что она была права, но тогда мне было очень обидно. Ты была... казалось... будто тогда, услышав твой крик, увидев новорожденного, завернутого в одеяльце, я сразу почувствовала, что мы будем неразрывно связаны. Эмма не слышала Злую Королеву, будто маска её треснула и осколки пылью рассеялись на ветру, оставляя только Регину, ту самую, что дрожала в горьких рыданиях на кровати в объятиях рыцаря много лет назад. Неоскверненная колдовством и жаждой мести, нетронутая золотыми когтями, хрупкая и ранимая - ни стали, ни льда, ни тьмы. - Ты спасла мне жизнь. Ты моя королева, - Эмма взяла руку Регины и крепко сжала её. - Всегда. Была и будешь, чтобы не случилось. - Твои родители... - перед глазами Регины мелькнули образы заклятых врагов, яростью блеснув во взгляде, но Свон не заметила этого. - Ты не знаешь, кто они. И я не знаю. И не хочу знать. Я твоя мечом и словом, душой и телом. Не должно поминать истлевшие кости прошлого, когда будущее уже так близко - рукой подать. Счастливый конец скоро наступит, Ваше Величество. Внутренняя борьба Регины сжалась в тяжелый камень, осела в груди. Ни вздохнуть, ни слово молвить. Пальцы её зарылись в светлые кудри. Королева поцеловала рыцаря в макушку, чуть коснувшись её губами. - Да, - неуверенность звенела в голосе хрусталем застывших в горле слез, - счастливый...

***

Казалось бы, на пороге войны, когда страшное и неведомое проклятие призраком висит над Зачарованным Лесом, во дворце Белоснежки и Прекрасного должны на каждом углу пастись стражи, а двери трещать от натиска магических печатей. Но нет. Поразительная тишина безраздельно хозяйствовала по углам, прокрадывалась в комнаты, сумрачным вором таилась в тенях. Белый Рыцарь, привычно поглаживая эфес меча, вместе с Мулан неспешно шагал вслед за Авророй по смутно знакомым коридорам вражеского замка. Еще совсем юной девчонкой, с незапятнанной в крови невинных честью, Эмма бывала здесь. Так давно, будто вечность-другую назад. У короля проходил турнир, первый для Свон - тощеватой девчонки, вызывавшей нахальный смех у мнительных мужланов, не видящих в ней достойного соперника. Она была молода, неопытна, но при том достаточно сильна... и недостаточно осторожна. И, хоть Эмма заняла не первое, а второе место, проиграв молодому темнокожему рыцарю круглого стола, её стали называть Свон - лебедем, который на первый взгляд кажется гадким утенком. Ланселот, сняв массивный помятый в сражениях шлем, пожал ей руку, разделил с проигравшей овации шумной толпы и почтение короля, обретя в будущем опору и надежного товарища, сам о том не ведая. Лязг чуждых доспехов стражей снежкиного замка, чуть тесноватых, раздражал Белого Рыцаря, скрежетом адским мучил слух. Позади ей то и дело мерещилось присутствие недруга, его штыком нацеленный в спину взгляд или шорох крадущихся шагов. Однако Мулан была совершенно спокойна, даже улыбалась, обмениваясь лучащимися теплотой взглядами с Авророй. Нервничала до ужаса только Эмма, и сама не понимала почему. Юная принцесса, предавшая доброту и доверие наивной четы Прекрасных, довела их до дверей мастерских, улыбаясь, словно происходящее её ничуть не смущает. Эмме было противно думать об этом. Неприятное маслянистое ощущение веревкой окольцевало её горло. Но, когда они с Мулан проследовали дальше по коридору, так и не встретив ни одного стража, расцветший румянец на щеках подруги отогнал часть роящихся сомнений от Свон. В мастерских было тихо. Так же неестественно тихо, словно в гробнице. Удушающе пахло древесиной, лаком и невысохшей краской. Под сапогами изредка хрустела стружка. Из больших арочных окон струился яркий свет недавно проснувшегося солнца. Вокруг неопрятно были свалены инструменты, свежая древесина, металлические конструкции и прочие рабочие принадлежности. - Где охрана, черт возьми? Скоро конец света, а они и пальцем шевельнуть не собираются. Думают, что этот волшебный шкаф способен вместить в себя весь лес? - язвительно буркнула Эмма, осматриваясь. - Добро всегда побеждает, поэтому они довольно самоуверенны. Или же эта парочка просто идиоты. Мало ли, - хмыкнула Мулан, небрежно пнув в сторону помятый металлический диск. Свон нервно одернулась, услышав шум, точно громом пораженная. - Какого черта ты делаешь? - шикнула она. Вид у Эммы был непривычен, даже плох: испарина на лбу, лицо бледнее полотна. И во взгляде сером засела тревога, неспокойная, тикающая, словно готовая ко взрыву бомба. Дурное предчувствие болезнью разливалось по ней, затуманивая разум, вводя тело в предлихорадочное состояние. Мулан нахмурилась. - Чего ты так психуешь, Белый Рыцарь? Не похоже на тебя. - Дурное предчувствие в воздухе. Словно перед грозой, готовой смыть города и реки. Так то оно и будет, но... - Хей, - прервала Мулан, - у нас немного времени. Аврора провела нас через патрули... - Если бы их тут было нормальное количество, то она не смогла бы... - начала было Эмма, успокаиваясь, хотя мелкая дрожь всё еще током била её. Даже чувство меча, надежно сжатого в ладони, не приносило желанного покоя. - Это сейчас не важно, Свон. Важно, что нам нужно действовать быстро. И, надеюсь, я смогу тебя порадовать кое-чем, может даже успокоить все дурные предчувствия, - воительница улыбнулась слегка по-лисьи. - Ты же слышала, что Тёмный прозябает в темнице сырой, здесь, в замке? - Ещё бы, - буркнула Эмма. - Ну, в общем, мы с ребятами в твоё отсутствие решили проветриться, размять ноги, заодно в гости к нему зайти. Робин уже как-то обходил его ловушки, поэтому... - Что?! - резко выпалила Свон. Слепая ярость мигом кинула её мертвецки бледную физиономию в яркую краску, запалила во взгляде пожар. Удивительно, что белоснежная сталь не плавилась в руках от жара рыцарского праведного гнева. Эмма терпеть не могла, когда без ведома и позволения происходило что-то своевольное, что-то опасное для жизни её людей. Слишком многие пали из-за её любви к королеве, слишком много крови пролито зря и сердец истерто в пустую, чтобы рисковать еще кем-то лишний раз. - Не беспокойся так. Мы потеряли только пару стражников. Они увязались за нами, ну... вот и пригодились. Это отребье всё равно больше ни на что не годно. Хоть суп из этих ворон вари. - Мулан... - жмурясь и поднося ко лбу ладонь, сказала Эмма. Её голова раскалывалась, будто орех, а тревога так и не отступила. Тревога удавом оплела ноги и руки, мешая дышать. Всему виной надломленный голос королевы, что с самой ночи не выходил из мыслей. Слабость и страх воздушной пеленой повисли над рыцарем в самый неподходящий момент, и она жутко на себя за это злилась. Ведь счастливый конец Её Величества грядет, и сейчас нельзя ни на миг прекращать бороться. Кровь с рук Эммы уже не отчистить, но зато новой на них тогда уже не появится. И Регина... рыцарь готов свернуть горы и шеи, лишь бы сердце той перестало полыхать злобой, а шрамы на нем кровоточить. - Свон... - Мулан осторожно продолжила, стоило Эмме открыть глаза. - Мы забрали оттуда все, что плохо лежало. Один наш маг, тот странный тип в колпаке, разбирал хлам Румпельштильцхена, и среди мусора оказалось много стоящего... Одну штуку я прихватила с собой, - девушка гордо похлопала по увесистому холщовому мешочку, висящему на поясе. - И зачем нам волшебный хлам? - грубо огрызнулась Эмма, облокачиваясь на ближайший стол. - У этого нашего мага... У него появилась идея. Гениальная идея, - она достала из кармана спички, а потом еще раз довольно похлопала по мешочку. - Скажем так... теперь нам не обязательно жечь весь шкаф.