***
Долго ждать не пришлось. Два часа она обливалась потом; ей было то очень холодно, то нестерпимо жарко. Ощущения менялись каждые десять минут. Все тело болело, она скрежетала зубами и пыталась держать себя в руках. Спустя два часа стало ещё хуже. Ей едва хватало сил поднять чашку к губам, чтобы выпить, не говоря уже о том, чтобы поднять кувшин и налить себе больше воды. Чаще всего, когда она заболевала, это были приступы тошноты, головная боль, кашель, и только слабые ознобы. У нее никогда не было такой сильной лихорадки. Может, ей следовало бы позволить Снежке приехать. К сожалению, чем больше проходило времени, тем меньше была вероятность того, что у нее хватит сил исправить эту ошибку. Эмма поняла, что дело худо, когда у нее не было сил выбраться из одеял, так как она почувствовала новый удар озноба. Она то отключалась, то опять приходила в сознание. Она не знала, как долго это продолжалось. Плюс ко всему, у нее, видимо, начались галлюцинации, потому что она думала, что слышала гром в доме, или, возможно, выстрелы… Бух, бух, бух. Бах, бах, бах. Тук, тук, тук. Она услышала голос, но не была совсем уверена, что этот голос говорил, но он обращался к ней. Она очень устала, чтобы спросить, что он хотел. «Это хлопнула входная дверь?» Она услышала стук ботинок по плитке, звучащий глухо, будто издалека. Только когда она почувствовала прохладное прикосновение ко лбу, она поняла, что её глаза были закрыты. Из любопытства она попыталась открыть веки, влажные от стекающего со лба пота, чтобы увидеть того, кто был в её доме. Но она не смогла ничего разобрать — всё было расплывчатым. — Эмма, ты меня слышишь? — спросил знакомый голос. Она снова закрыла глаза: удерживать их открытыми было слишком тяжело. Она ответит ему через минуту… всего одну минуту…***
Крюку нравилось ходить на работу к Эмме и раздражать её — это было одно из самых ярких событий его дня. Он расхаживал около неё, видел, как она закатывает глаза, как только его заметит, или сначала старается его проигнорировать и так усиленно сдерживает улыбку, когда он начинает с ней флиртовать. Он сломил бы её, в конечном счете. Не может ведь она сопротивляться вечно. Но ему и так было понятно, чего она добивается — охота всегда слаще убийства. «Ну, — думал он, ухмыляясь, — зависит от того, на кого вы охотитесь». Хоть Крюку действительно нравилось, когда ему бросали вызов, он очень хотел, входя через парадную дверь участка шерифа, чтобы сегодня Свон была… чуть менее буйной. — Уже готова признать, как сильно меня хочешь? — спросил он, сверкая своей фирменной очаровательной улыбкой, и завернул за угол. — Забавно, ты совсем не похож на мою жену, — спокойно ответил Прекрасный, сидя за столом Эммы с её значком на форме. Крюк застыл, глядя на него, в то время как улыбка медленно исчезала с его лица. Затем он возобновил своё любимое занятие — умничать, и попытался снизить уровень неловкости в комнате. — Ха. Ну, а ты вообще не похож на Эмму. Так что, думаю, нам двоим суждено быть разочарованными, — ответил Крюк, проходя дальше в офис в поисках своей любимой блондинки. — Её сегодня здесь не будет, — сурово сказал Дэвид, внимательно за ним следя. Крюку это не нравилось. Она была здесь каждый день; он, конечно, подстерегал Эмму у каждого угла в этом маленьком городишке, но её практически всегда можно было найти здесь. — Я вижу. Так где же она? — спросил Крюк. Прекрасный засмеялся: — Ну да, ты ведь первый человек, которого я бы просветил о местонахождении своей дочери. Крюк сощурился на Дэвида — сверхопекающие отцы всегда были отравой его существования. — Ну, или ты мне скажешь, или я просто пойду и найду её в любом случае, — пожал он плечами. — Или я мог бы бросить тебя за решётку, так как временно исполняющий обязанности шерифа имеет свои привилегии, — улыбнулся Прекрасный. — Ох, не строй из себя папочку — воинственного принца, Дэвид, — пожурил его Крюк. — Это не идет мужчине твоего возраста. — Обидно слышать это от мумии Неверленда*, — парировал Прекрасный. Хм, Прекрасный был менее… прекрасной занозой в заднице, так как Эмма в этом качестве смотрелась просто превосходно. — Что ж, её не так уж трудно отыскать, — сказал Крюк. — Я всегда её найду. В это время Дэвид делал глоток кофе и, похоже, подавился им, как только услышал последнюю реплику Джонса. А Крюк лишь развернулся на пятках, явно полный решимости найти свою маленькую блондинистую торпеду. — Она дома, болеет, — сказал Прекрасный до того, как Крюк скрылся из виду. Крюк остановился, нахмурившись. Болеет? Не было похоже, чтобы какой-то грипп мог помешать Эмме выполнять свою работу. Пират продолжил свой путь, чувствуя себя из-за новости странно… расстроенным. Сначала он подумал, что на этот раз оставит её в покое: Свон крайне раздражительна, когда здорова, а болея и чувствуя себя уязвимой будет ещё агрессивнее, и ему, вероятно, придется бежать из её дома, уклоняясь от пуль. Тогда он почему-то подумал, что это будет самое что ни на есть веселье, и направился к её дому. Крюк спокойно постучал в дверь, рассчитывая на то, что она её не откроет, если услышит его голос. Он не слышал, чтобы кто-нибудь передвигался по квартире, поэтому постучал громче. По-прежнему ничего. — Я знаю, что ты там, Свон, — прокричал Крюк, ухмыляясь. Он видел её маленькую желтую машину на стоянке, поэтому она точно была дома. — Это не похоже на тебя — прятаться от меня, лапочка, — подстрекал он, ожидая, что она помчится к двери и распахнет её, чтобы решительно сказать, что она от него не прячется. Это частенько срабатывало, и, если он всё сделал правильно, его блондинистая торпеда была последней, кто откажется от вызова. Ни звука. Тут улыбка Джонса начала постепенно угасать. Вот это было очень на неё не похоже. По крайней мере, она бы грубо сказала ему через дверь, чтобы он уходил. Может быть спит? Он постучал громче. — Свон? Тишина. — Эмма! — крикнул он ещё громче, с нотками беспокойства в голосе. Не было ни единого шанса, что на этот раз она его услышала. Крюк нахмурился и, недолго думая, дернул ручку, которая неожиданно легко поддалась. «Ей надо быть осторожнее, и лучше запирать свою дверь» — подумал он, заходя в квартиру. Она была очень просторной и простоватой, в изящном смысле этого слова. Он закрыл за собой дверь, сразу же заметив включенный в ванной свет. То, что сначала было небольшим беспокойством, теперь становилось чем-то более интенсивным. — Эмма? — позвал он. Вся былая беспечность испарилась, когда он завернул за угол. Она сидела на полу, завернувшись в одеяла и безвольно оперевшись о стену, глаза были закрыты, мокрые от пота волосы прилипли к лицу, а кожа раскраснелась. Крюк выругался себе под нос и с рекордной скоростью оказался на коленях рядом с ней. Он прижал руку к её лбу, только чтобы подтвердить то, что он уже мог заметить — она горела. Он почувствовал исходящий от неё жар даже до того, как прикоснулся. Она открыла глаза и посмотрела на него так, словно не была полностью уверена, кто он такой. — Эмма, ты меня слышишь? — спросил Крюк и, приподняв подбородок девушки, посмотрел ей в глаза, которые через мгновение вновь закрылись. — Нет, не спи, Эмма, — сказал он, осторожно опуская её подбородок, и немного встряхнул за плечи. Она не реагировала, поэтому с помощью своего крюка он начал распахивать одеяла, чтобы вытащить её из них. Было ощущение, что на неё вылили ведро воды: одеяла и одежда были полностью пропитаны влагой. Он снова выругался. «Почему она никому не позвонила?» Чертовски упрямая женщина. — Открой глаза, милая, посмотри на меня, — сказал он, легко похлопав её по щекам. Ему нужно сбить ей температуру, он видел подобное раньше и знал, какой ущерб может быть нанесен организму, если оставить всё на произвол судьбы. Крюк огляделся, пытаясь выяснить, что ему делать, и заметил ванну. Он мог включить эту чертову штуку, думал он, вставая, чтобы наполнить её, — Руби его научила. «Сперва надо повернуть кран вправо? — он взглянул на водосток и нахмурился, — Где маленькая серебряная штучка, чтобы заткнуть это?» Крюк оглядел края ванны и, заметив резиновую пробку, сунул её в водосток. «Отлично. Так, теперь синий — это холодная вода, верно?» Он повернул ручку, и кран сначала громко забулькал, а потом из него наконец полилась вода. Крюк проверил её рукой и кивнул сам себе: от холода у него онемели пальцы. Он обернулся, услышав стон Эммы сквозь шум воды. Этот звук неожиданно сбил его с толку, поскольку она сидела там, прислонившись к стене; её глаза трепетали за веками, а брови были нахмурены, будто ей снился довольно неприятный сон, от которого она пыталась избавиться. Он никогда не видел её такой… уязвимой. Он снова подошел к ней, опустился на колени и убрал с её лица несколько влажных прядей. — Всё хорошо, лапочка, ш-ш-ш, — проворковал он. Она расслабилась от его прикосновения и, казалось, успокоилась. Он убрал её волосы назад и погладил большим пальцем щеку. — С тобой всё будет хорошо, — тихо заверил он. Она прильнула к его руке, и Крюк не мог не улыбнуться одним уголком губ. Это продолжалось недолго, поскольку контакт только напомнил ему, что она была нездорова — от неё исходил такой сильный жар, будто он стоял около огня. Крюк снова посмотрел на ванну — вода должна быть более холодной, чтобы прекратить эту чертовщину. Он вышел из ванной и пошел к «ледяной коробке», в которой, как он понял, не было льда, а охлаждалась она по большей части с помощью других средств (магии?). Однако, он был полон надежд. Крюк триумфально улыбнулся, заметив пакетик с кубиками льда. Этот пакет был не очень большой, но он был уверен, что это сработает. Поэтому двинулся в ванную, разрывая на ходу полиэтиленовый пакет зубами и закидывая содержимое в воду, и по фарфору начал позвякивать лед. Он перекрыл кран, когда ванна была наполовину заполнена. Крюк освободил её от носков и спортивных штанов, чтобы она осталась в трусиках и тонкой майке, прежде чем снял свой крюк и положил его на край раковины. — Знаешь, не так я представлял себе, как в первый раз сниму с тебя штаны, — сказал ей Крюк. — Надеюсь, ты меня простишь за это, — извинился он. Хоть она отнюдь не бодрствовала и ничего не осознавала, но также и спала она не полностью. Он услышал, как она пробормотала что-то вроде «мудак», и не мог удержаться от улыбки — это было больше похоже на его девочку. — Хорошо, Эмма, — сказал он, разговаривая с её полубессознательной фигурой. Крюк вытащил её из последнего одеяла и подхватил на руки, взявшись рукой под колени. — Тебе действительно не понравится эта часть, — говорил он ей, пока её голова покоилась на его плече. — Рассматривай это, как последствия упрямства, — ухмыльнулся он, и опустил её в ледяную ванну. Глаза Эммы распахнулись, она жадно начала хватать ртом воздух, в явном шоке от ледяной воды. Инстинктивно она попыталась выкарабкаться, но Крюк остановил её жалкие попытки убежать, так как была довольно слаба, и осторожно удерживал её голову над водой. — Полегче, лапочка, полегче. Я знаю, что это неприятно, — сказал он, пока она от него отбивалась, сильно дрожа, — но необходимо, — признал он. Через минуту она успокоилась и, казалось, на самом деле осознала, что он был там. Она посмотрела на него и заморгала с довольно озадаченным видом, как будто пытаясь выяснить, действительно ли это был он. — Привет, — улыбнулся он, наконец увидев голубизну её глаз, пусть даже это был лишь проблеск, когда она медленно моргнула. — Почему твоя кожа фиолетовая? — невнятно произнесла Эмма слабым голосом, будто была чуть пьяна. — Почему повсюду конфетти? — устало спросила она, обводя ванную комнату рассеянным взглядом. Крюк не знал точно, что такое конфетти, но был уверен, что в ванной его точно не было. Он посмотрел на девушку, приподняв бровь, но она отвернулась от него. Крюк протянул руку и осторожно взял Свон за подбородок, чтобы повернуть её обратно в свою сторону, и увидел, как затуманен был её взгляд. — Эмма, милая, я думаю, ты лихорадочно пьяна, — ответил он.