***
Она продолжала болтать чепуху, в то время как Крюк присматривал за ней и следил, чтобы её голова оставалась над водой. Иногда он отвечал на её бессмысленные вопросы бессмысленными ответами. — Должна ли я убрать это конфетти? — спросила Эмма. — Я уверен, что розовые тролли с этим справятся, — ответил Крюк. — Хорошо, — сказала Эмма, как будто это имело смысл. — Что это? — спросила она через несколько минут, щурясь на другой конец ванны. — Это твои ноги, Свон. — У меня есть ноги?! Несмотря на то, что ситуация была несколько серьезной, Крюк не смог перебороть свой смех. В какой-то момент она взглянула на него, и туман, казалось, отступил и вернул ей ясность. — Киллиан? — удивленно произнесла она. — Да, Свон, — сказал Крюк с некоторым облегчением. — Что ты… — она замолчала, в замешательстве глядя вокруг себя. — Здесь делаешь? — закончил он за неё. — Слежу, чтобы лихорадка не вывела тебя из себя. Только я имею право это делать. — Я в норме, Крюк, — сказала она ему, пытаясь захватить достаточно воздуха, чтобы восстановить свои силы и речь. Она попыталась выбраться из ванны, но обнаружила, что едва может выпрямиться, в то время как Крюк спокойно наблюдал за её попытками. — Хм, ясно, — саркастически сказал Крюк. Она протянула руку. — Мой телефон. Я должна позвонить кое-кому. — Зачем? Если у тебя уже есть такой лихой врач! — сказал Крюк, симулируя шок, и пробормотал себе под нос, — Теперь я знаю, что ты неясно мыслишь. — Знаменитый капитан Крюк, играющий няньку, — произнесла она, со слабой улыбкой на лице, закрывая глаза, и устало спросила. — Не боишься подорвать свою репутацию? — Я никому не скажу, если ты тоже этого не сделаешь, красавица. Она не ответила, и на мгновение Крюк подумал, что она снова уснула. Но через минуту она опять открыла глаза, и он увидел, что туман вернулся. — Почему идет снег? — спросила Эмма, глядя в потолок. — О да, ты совершенно здорова, Свон, — сказал Крюк, качая головой. Это был бы самый связный разговор за эту ночь.***
Он пытался заставить Эмму выпить больше, но теперь, когда ясность ума отсутствовала, убедить её было сложно. — Давай, милая, всего несколько глотков, — уговаривал он, пытаясь приложить чашку к губам, но она каждый раз отворачивалась. — Я тону, — бормотала она. — Нет, не тонешь, — сказал Крюк, несколько раздраженно. — Тебе нужно пить. Она всё еще была горячей и потела даже в ледяной ванне. Ему необходимо найти способ уговорить её попить, иначе будет только хуже. Эмма протянула руку и провела пальцами по его обрубленному запястью, резко приостановив этим его мысли. — Там отсутствует недостающая часть тебя, — сказала она ему, смотря туда, где должна быть его рука, в то время как он холодной влажной тканью медленно вытирал с её лба пот. — Нужна только одна рука. Две — это роскошь, на самом деле. Он наблюдал, как её пальцы вычерчивали маленькие круги на его запястье. Хотя, имей бы он сейчас свою руку, то заставить её пить было бы значительно легче… Она взяла в свою руку его запястье, и прижала к его груди над сердцем, мгновенно зафиксировав её на месте. — Я имела в виду здесь, — сказала она так, будто с трудом могла собрать достаточно сил, чтобы говорить чуть громче шепота; глаза были полуоткрыты. С их самой первой встречи Крюк впервые не мог придумать, что ей сказать. Он не мог подобрать слова, поскольку её рука прижалась к его груди, прямо над сердцем, посылая через него почти электрический ток и заставляя сердце биться сильнее от её нежного лихорадочного прикосновения. — Для того, кто бредит, ты слишком проницательна, лапочка, — сказал он ей спокойно. — И как ты только это делаешь? — спросил он вслух скорее сам себя. Крюк не думал, что она ответит. Вот почему он был так удивлен, когда она аккуратно переместила его запястье и положила на своё собственное сердце. — Часть меня тоже отсутствует, — вздохнула она, позволяя своим глазам полностью закрыться. Она дышала так, будто это маленькое усилие было равноценно забегу на милю. Долгое время Крюк просто смотрел на Эмму. И когда она, казалось, потеряла сознание, её пальцы проскользили по запястью обратно в ванну, оставляя его руку на месте. Её грудь поднималась и опускалась, а сердце под его рукой билось всё так же быстро. — Ты права, милая, — сказал он. — Ты права. Спустя минуту он неохотно отдернул руку из-за её дрожи в лихорадочном сне, и встряхнул Эмму за плечо, чтобы снова разбудить. — Давай, дорогая, нужно, чтобы ты попила. — Я тону, — повторила она, медленно покачивая головой из стороны в сторону. — Проклятье, Свон, да не тонешь ты!***
После того, как Крюк окончательно убедил её, что она действительно не утонет, если выпьет немного воды, и после нескольких творческих угроз: — Я позвоню Снежке, Эмма! Черт возьми, я сделаю это! — Не надо, она будет в ярости! — он, наконец, добился своего — она выпила несколько чашек, что было для него достаточно. Только его блондинистая торпеда может быть занозой в заднице даже в таком состоянии. Это отчасти заставило его вздрогнуть, когда он понял, что только что подумал о ней, как… о своей. — Всё-таки мы ещё не так далеко продвинулись в нашей игре, да, милая? — сказал он ей, открывая крышку фляги, и делая глоток рома. — А во что мы играем? — спросила она с небольшим замешательством, когда вскинула голову, и захлопала на него глазами. — В «Сердца»* — ответил Крюк с хитрой улыбкой. — В «Сердцах» нет ничего хорошего — может поиграем в «шашки»? Крюк снова начал смеяться. — Боишься проиграть? — бросила она ему вызов, пытаясь медленно сесть в ванне. Крюк мягко толкнул её обратно, что почти вызывало жалость, так как это не стоило ему особых усилий. — Я никогда не проигрываю. Особенно если на кону то, что я хочу. — А на что мы играем? — Я уже сказал тебе, любимая, — он ещё раз приложил холодную ткань к её лбу. — «Сердца».