The dream

Когда я был маленьким, у меня была мечта – жить в Берлине. Родители только посмеивались, а я лелеял наивную надежду на ее исполнение. В отличие от меня, мой брат Карстен хотел колесить по миру. Мы часто садились на подоконник у окна и мечтали, мечтали. О том, как будет здорово сначала посмотреть весь мир, а потом купить большой дом в Берлине и жить там только вдвоем. О том, как будем присылать родителям открытки и фотографии с разных уголков земного шара. Мы были очень привязаны друг к другу, отчасти, наверное, потому, что были не родными братьями. Скажете, что должно быть наоборот – ревность, неприязнь, постоянное соперничество? Может, но не с нами. Мы дополняли друг друга. Все делали вместе, между нами не было ссор. Никогда. Невозможно? От чего же? Мы живое тому свидетельство…были. Пока, за день до моего восемнадцатилетия, он не сказал, что уезжает. Один. Не желает видеть меня рядом с собой. А я согласился. Просто потому, что если моему брату так будет лучше, то я не буду мешать. Единственное, что я успел сказать ему на прощанье: -Поступай, как знаешь, но помни, что если тебе понадобится помощь – я буду рядом. Тогда Карстен ничего не ответил, в его глазах я видел непонимание. Думал, что я его возненавижу за это? Нет. Никогда и ни за что. Последнее, что я сделал, съездил на могилу к своим биологическим родителям. Через полтора часа после этого поезд Альтенбург – Берлин уносил меня в заманчивую неизвестность большого города. Переехав в Берлин, я снял квартиру. На окраине, так как денег у меня было немного, и начал искать работу. Берлин, как и любой другой мегаполис, затягивал, манил к себе и… убивал. Медленно, мучительно, по каплям высасывая жизнь. Кто-то, попадая сюда, прожигал время в клубах, кто-то за очередной дозой, кто-то, в погоне за звездой с неба, так и не замечал, что медленно, но верно отправляется на дно. А кто-то просто пытался прожить очередной день, хотя бы держась на плаву. Я относился к последним, к числу тех, кто в поисках работы соглашался на самое мерзкое, отвратительное и порой даже унизительное. За месяц я сменил четыре места работы, нигде не задерживаясь больше недели. После ночной смены садясь, сразу после открытия, в еще пустое метро и закрывая глаза от усталости, я молился, чтобы в моей жизни, наконец, закончилась эта чертова, негативная полоса. Работая в клубе Epicenter, я часто видел и слышал молодые группы, которые только начинали свою карьеру. Многие из них мне были просто противны. Орущие парни, с бессмысленными текстами надрывающиеся на сцене. Их музыка и голоса больно резали слух. В одну из таких смен я услышал музыку, которая потрясла меня до глубины души. Она настолько выделялись из общей картины, что я замер около барной стойки на несколько минут. Эту мелодию играл парень. Гитарное соло его было настолько завораживающее, что я не мог отвести взгляд. Очнулся только тогда, когда звуки гитары стихли, и сцена опустела, гостеприимно приглашая следующую группу. Как я и ожидал, этот парень появился в зале и сел за барную стойку. Только сейчас у меня появилась возможность его рассмотреть. Гитарист оказался еще шикарнее, чем его музыка. Я был уверен, что именно он ее написал. Просто потому, что этот парень был как-будто специально создан для чего-то возвышенного, неземного. Уверенные движения, накаченное тело, пренебрежительная полуулыбка и взгляд…. Эти глаза обжигали! Он окинул меня таким взглядом, что по всему телу как будто пустили электрический разряд. Но уйти или отвернуться не было ни сил, ни желания. Как всегда в такие моменты кто-то чужой, посторонний обязательно нарушает волшебство. Вот и сейчас мне недвусмысленно намекнули, что я все-таки нахожусь на работе, и пора бы приступить к прямым обязанностям. Скрепя сердце я оторвался от своего гитариста…своего?? Нет, притормозим! Я ведь даже имени его не знаю. И ему на меня плевать. От этой мысли внутри что-то болезненно сжалось, и пару секунд я не мог даже вздохнуть. Дальше я работал на автопилоте. Все время пытался найти взглядом уже ставшую такой родной фигуру. Но скорее всего он подцепил себе какую-нибудь девчонку и уже едет с ней домой. От этого стало еще тоскливее, но буквально через секунду я почувствовал горячее дыхание на своей щеке и услышал чуть хриплый от сигарет голос: -Жду тебя на улице. Мое сердце, казалось, остановилось, но через секунду забилось в бешеном темпе. Обернувшись, я надеялся увидеть блеск зеленых глаз, но, увы, увидел только удаляющуюся спину. Моя смена заканчивалась через полчаса и стоя за барной стойкой, я нетерпеливо постукивал ногой по полу. В предвкушении я не заметил момент, когда изнутри меня начало съедать какое-то ранее незнакомое чувство. Как будто червячок сомнений, в правильности моего решения. Не менее решительно я загнал его поглубже и, переодевшись, поспешил на улицу. Ночь встретила меня неприветливым холодом, но прочувствовать его в полной мере мне не дали сильные руки гитариста обнявшего меня сзади. Как добрались к нему домой я не помню. В этот момент мы были заняты более важным делом. Сначала мягко, а потом все более и более настойчиво парень начал исследовать мой рот. Его язычок проникал везде, срывая с моих губ приглушенные стоны. Оказавшись в квартире, не разрывая сумасшедший поцелуй, мы добрались до спальни. Гитарист толкнул меня на кровать и стал медленно приближаться. В его глазах зажегся огонь. Дикий, необузданный… маниакальный. Вот тут мне стало страшно. Я медленно начал отползать от него вглубь кровати, но мой жест был расценен не так. Парень резко оказался рядом и одним рывком сдернул с меня рубашку. Пуговицы с глухим стуком упали на пол. В моей голове крутилась, и больно била в висок, только одна мысль «Зачем я это делаю!?». Его горячие руки уже вовсю блуждали по моему телу, а я безуспешно пытался вырваться. Казалось, что гитарист этого даже не замечает, продолжая оставлять засосы и синяки на шее, руках, животе. Хотелось кричать ему «Что ты делаешь!? Мне же больно! Остановись!», но вместо этого я продолжал бесполезные попытки скинуть парня с себя. Особенно удачно вывернувшись, я умудрился его ударить. Возможно, это было весьма чувствительно потому, что он на секунду остановился. В комнате раздался мой вздох облегчения и сразу за ним звон пощечины. Он ударил меня. Наотмашь, больно, оставив алый след на бледной щеке. Больше я не мог сопротивляться и гитарист без труда перевернул меня на живот. Дальнейшие минуты, казавшиеся часами, были для меня адом. Нестерпимая боль, разрывающая меня изнутри. Руки, до хруста сжимавшие мои запястья. А я кусал губы, и кровь, смешанная со слезами, капала на черную простынь. Когда он закричал, я понял, что мои мучения закончились. В полубессознательном состоянии я сумел различить силуэт парня около открытого окна. Он курил. Последнее, что я почувствовал, прежде чем провалиться в темноту, вишневый аромат его сигарет.