Soldier

Глупец! Чего ты ждал? На что ты надеялся после всего того дерьма, что ты на нее вылил? Стокгольмский синдром? Ну да, как же… И сейчас стоя у её дома, наблюдая за мечущимся в окне силуэтом, ты даже не можешь прийти и утешить. Ты не вправе утешать её теперь. Ведь, в сущности, кто ты? Очередной сукин сын, встретившийся ей на пути, очередной подонок, пожелавший то, что было не доступно, решивший, что ему все позволено. В ярости сжимаешь кулаки и бьешь по рулю. Бьешь снова и снова, пока руки не начинает саднить. И продолжаешь… Выплескиваешь всю ярость в замкнутой коробке пространства. Наполняя её доверху едким отчаянием и презрением к себе самому. - Но ведь я люблю тебя… - шепчешь в исступлении, упираясь лбом о руль и заходясь в беззвучных слезах. Кто бы мог подумать, что бездушная тварь вроде тебя, Чо Кюхен, способна на такие отчаянные и искренние эмоции. Не на публику, а здесь, в одиночестве – перед самим собой. Снова бросаешь взгляд на её окно и видишь, как к одному силуэту присоединяется другой – мужской, и как они в мгновение ока сплетаются в объятьях, а может и больше. Ты же прекрасно знаешь, кто этот «добрый самаритянин» утешающий сейчас ТВОЮ любовь, ТВОЕ счастье, ТВОЮ… Срываешься и выскочив из машины мчишься прямиком к ней. Потому, что ревность перекрывает все – чувство вины, совесть, даже чувство собственного самосохранения. Пулей влетаешь на второй этаж и замираешь у самой двери, чувствуя, как все тело наливается тяжелым свинцом. Смелости и упрямства хватило ровно для того, чтобы встать сейчас у её квартиры и пялиться сейчас на криво прибитый номер «15». За дверью слышаться шаги, но ты не двигаешься с места. Мир словно застыл, когда щелкнул замок и дверь начала медленно открываться. И ты видишь её, заплаканную, с растрепанными волосами, в помятой футболке и старых джинсах, а за спиной у неё обладатель того самого силуэта – Сонмин. Она, увидев тебя, на мгновение замирает, а затем делает то, что причиняет больше всего боли – делает вид, что тебя нет. Обнимает Сонмина, прощается, выслушивает его прощальную речь о том, что все будет хорошо, и что все наладится, и что он всегда будет рядом, стоит ей только позвонить. Парень, как и она, делает вид, что тебя здесь нет. Он тоже игнорирует тебя. Так быть может, тебя и нет здесь вовсе. Все это сон и на самом деле ты в своей постели, и ничего не было. А главное все живы… Прежде, чем она закрыла дверь, ты ринулся было к ней, но крепкая рука друга ловко подцепила тебя под локоть, остановив. Дверь закрылась, и вы остались вдвоем на тесной лестничной площадке. - Тебе здесь не место! – тихо говорит блондин, отпуская твой локоть и окидывая тебя испепеляющим взглядом. - Мое место рядом с ней, ей не… - начинаешь было возмущаться, ощутив в себе прилив неизвестной силы подпитываемой все той же ревностью и ущемленной гордостью. - ТВОЕ место от нее подальше! – сквозь зубы прошипел Сонмин. – Ты, помнится, сам об этом говорил. Ооо… Вот тут он попал в точку, не так ли, мальчик? Друзья на то они и друзья, что всегда знают куда «бить». Он так к месту вспомнил вашу с ней последнюю перепалку. Так кстати вспомнил эти слова. Черт, и ведь практически процитировал… И ты внутри сжался и скукожился под напором его слов и очнувшегося от непродолжительной спячки чувства вины. - Хорошо. Пусть так… Но почему уходишь ты? Хочешь оставить её одну в такой момент? Какой ты друг после этого?! – пытаешься огрызаться, но это выглядит так никчемно, что тебя впору бы пожалеть. - Она не одна… - как-то нехотя говорит Мин и ты, безошибочно чувствуешь, что он явно не намерен рассказать тебе все. – Мое присутствие сейчас не требуется. - Кто там? – оледеневшим голосом спрашиваешь. У тебя, конечно, есть теория, но как же, черт возьми, не хочется, чтобы она подтвердилась. - Тот, кто сейчас вполне справится с ролью жилетки для слез… – в тон ему отвечает Сонмин и, развернувшись по направлению к лестнице, собираясь уходить, вдруг останавливается. – Ты не к месту здесь, Кюхен. И «любовь» твоя не уместна… Уходи и не тревожь её. Ты и так уже сделал достаточно, чтобы разрушить её. Не пытайся сделать хуже, чем есть. - Сонмин, кто с ней? – скрипя зубами, выплевываешь ты, пропуская мимо ушей его очередную проповедь. Блондин лишь вымучено усмехается и неспешно спускается по лестнице вниз. - Только не говори мне, что… - запинаешься и молишься про себя, чтобы домыслы оказались ложными. - Зачем мне говорить, ведь ты и так знаешь… – мне кажется, или в его голосе звучит жестокая насмешка. В голосе ТВОЕГО друга звучит насмешка. – И лучше тебе не соваться туда – он зол. И, черт возьми, он прав… Знаешь, сегодня, на мгновение, мне показалось, что я готов тебя убить. Ты же знал, что случилось и продолжал… Мать твою, Кюхен, я бы ни за что в жизни не поверил, что ты можешь выкинуть нечто подобное, если бы сам не был тому свидетелем. - Прости меня… - вот сейчас тебе искренне жаль за все сказанное. Тебе жаль, тебе стыдно… Зная о том, что случилось с её братом и матерью, ты мало того, что не сказал ей, но еще и продолжал осуществлять свой план по вытравливанию этой «заносчивой иностранной выскочки, способной только раздвигать ноги перед всеми и каждым». - Ты просишь прощения не у того человека… В сущности, мне плевать. От части, даже плевать на неё – она мне никто, но… Ты опустился, Чо Кюхен. Опустился в самые низы, и попытался утащить её за собой… Мне жаль вас обоих. Он ушел. Оставив тебя одного. Наверное, он знал, что после его слов ты не осмелишься постучать в её дверь. У тебя просто смелости не хватит показаться её на глаза. Ты не достоин того, чтобы она смотрела на тебя… Ситуация дошла до абсурда и ты уже сам не помнил, когда пересек эту черту между здравым смыслом и сумасшествием. В первый же день, когда она появилась, что-то надломилось. Это не была любовь с первого взгляда, скорее желание. Острая необходимость заполучить то, что не доступно. Запретный плод сладок, да, Кюхен? И черт возьми, она действительно сладка… Только испытать эту сладость довелось не тебе. Холодная, высокомерная, очень принципиальная, расчетливая – настоящая акула бизнеса. Она определенно была выше тебя, сильнее тебя. Это задевало… И получив, пусть не явный, но отказ, ты уже знал, что последует за этим. Медленно и планомерно ты разрушал её карьеру, её жизнь. А все лишь для того, чтобы опустить её, как сказал Сонмин «в самые низы», чтобы она сама пришла к тебе. Но ты перестарался. И вот, на твоих глазах её железный характер раз за разом съедался ржавчиной твоих козней. В какой-то момент она уже перестала быть такой уж привлекательной, потому, что больше не была «за чертой» досягаемости, потому, что она была вполне «доступна» для Хёкдже. Но все покатилось в тартарары, ведь ты… Ты влюбился в нее, Кюхен! Ты, сукин сын, влюбился в эту сломленную и одинокую женщину, которую тайком провожал до дома, следуя за её авто. Наблюдал за тем, с каким хмурым и измученным лицом она достает из машины кипу бумаг и пакеты с продуктами, и едва шагает на высоких каблуках до старого дома, который явно не подходил ей по статусу. Ты влюбился в простого человека, а не в железную леди, которая на глазах у всех стоически сносила все нападки и выходила с гордо поднятой головой из всех подстроенных тобой переделок. Ты полюбил женщину, которая плакала в одиночестве, узнав о смерти племянника, который долгое время боролся с лейкемией, но сломался. И после всего этого, ты все равно… Ох, Чо Кюхен, ты все равно не мог отступить. Не смог отказаться от задуманного. Уничтожить любимую женщину, что бы, впоследствии, иметь возможность её защитить. Боже, какая глупость! И на что надеялся сегодня, возвестив всему агентству о том, что она спит с Ынхёком, зная при этом, что не пройдет и часа, как ей позвонят из больницы и скажут, что её брат и мать мертвы, что авиакатастрофа уничтожила остатки её семьи. Чего бы ты не добивался… Ты наказан за свои желания и поделом. Ты это знаешь и не сопротивляешься. Настало время собирать камни.